Пианино никак не хотело вмещаться в семейный бюджет, поэтому мама осторожно предложила мне попробовать петь.
Когда я начала петь в хоре, руководитель оного почти сразу выделила меня из табуна школьников. Она долго и внимательно рассматривала меня, а когда я самозабвенно заорала: «В юном месяце апреле…», удивлённо заморгала от моих умений. После нескольких занятий она отвела меня в сторону и задушевным голосом сообщила, что я чересчур талантлива для хорового пения, а сольными проектами она не занимается.
От решимости стать великим художником, меня остановил преподаватель рисования после полугодового обучения. Он долго рассматривал яблоко, срисованное с натуры, принесённой мною из дома. Пока я вонзала зубы в то, что следовало достоверно изобразить в собственном альбоме, учитель хмурил брови и задумчиво грыз карандаш. Тогда я узнала, что моя работа имеет некое сходство с картинами Пикассо в период его творчества под названием «Сюрреализм». Гуру был уверен, что изобразительное искусство не потянет второго Пабло, а я не выдержу вечного сравнения с покойным светилом. Я не сразу смогла оценить заботу о моей детской психике, потому что желание проявить талант требовало выхода.
Потом был театральный кружок, о котором у меня довольно смутные воспоминания. Меня часто хвалили за стопроцентное выкладывание на сцене. Я обладала невероятной выдержкой и терпением, которые проявлялись в молчаливой роли дерева или какого-нибудь спеющего на грядке овоща, а вот день, когда мне досталась роль со словами – не забуду никогда. Чёткое понимание значимости сцены, где я должна была трижды выдать громкое «Мяу», заставляло меня нервничать. Это привело меня к роковому желанию слопать полагающийся каждому актёру новогодний подарок раньше времени. Своё третье «мяу» я уже пробулькала и поразила всех метким попаданием шоколадной рвоты в руководителя театральной студии. Несмотря на смех и бурные аплодисменты, я решила завязать с актёрской деятельностью.
Я долго расстраивалась. Казалось, что я исчерпала себя и мой талант так и останется нераскрытым. Когда подруга предложила мне попробовать себя в спорте, я засомневалась. Резвость я проявляла только тогда, когда нужно было блеснуть интеллектуально, но спорт… Находясь в том возрасте, когда часто делаешь что-то «за компанию», мы – я и моя подруга Олька, решили заняться плаваньем. Я уверена, что могла бы стать великим спортсменом, не приди мне в голову прыгнуть с вышки в бассейне. Если совсем точно, то идея пришла в голову к Ольке, но честь воплощать её в жизнь – досталась мне. Я сопротивлялась, но она оказалась сильнее, и я полетела вниз.
Олька говорила, что я была похожа на летящую лягушку. Я ей сразу поверила, потому что вошла в воду, широко разбросав конечности в стороны, и выставив навстречу неожиданно твёрдой воде свой живот. Тренер оказался человеком эмоциональным и словоохотливым. Когда он вытягивал меня из воды, то говорил что-то о пугливых русалках, щучьих детях и маленькой морской звезде. Мне понравились его сравнения, правда, Олька утверждала, что речь тренера была немного о другом, а шум в ушах не позволил мне расслышать более точные определения своей персоны. Я закончила карьеру пловчихи, научившись сносно плавать и бояться высоты.
Я всё ещё мечтала о том, чтобы мой личный талант смог раскрыться во всей красе хоть где-нибудь, но время поджимало и пришлось сначала идти учиться, потом работать и выходить замуж. Оставив за плечами годы учёбы по специальности, не пригодившейся мне в жизни и брак, где во мне проявилось всё что угодно кроме таланта, я всё ещё продолжаю верить в себя и наличие персональной изюминки. Вот как соберусь с силами, как продолжу искать…

©Аля Ровская