В моде она тоже любит свободу: «Я часто передвигаюсь бегом и не терплю, когда одежда стесняет движения». Каждая фотография Бьянки моментально разлетается по фэшн-блогам: она носит микрошорты с высокими каблуками, летящие платья в пол с сандалиями, а рваные джинсы — с вышитыми жакетами.
Теперь в ее гардероб добавились кружевные платья, это не только дань сотрудничеству с Dolce & Gabbana, но и знак — главная it girl Европы, не пропускавшая ни одного модного показа, ни одной громкой премьеры, повзрослела. «До того как я познакомилась с Доменико и Стефано, я считала, что, чтобы быть сексуальной, нужно носить только мини, — признается Бьянка. — А сейчас понимаю, что самое соблазнительное, что только может быть, — это юбка-карандаш».
Еще год назад ее парижская квартира была завалена плюшевыми иг­рушками, в ванной громоздились резиновые уточки, а на стенах были развешаны признания в любви. В новой квартире в Сен-Жермен-де-Пре, рядом с богемным Café de Flore, уточкам места не нашлось: «Пока что я покупаю антикварную мебель, а к современному искусству только присматриваюсь. Instagram заставляет нас любить то, что любят все, а надо найти в искусстве и дизайне что-то свое. С модой мне проще: смешал дизайнерскую вещь с безымянной, н­айденной в Бразилии, и образ готов».
Почему Бразилия? Да потому, что ее мама Джорджина — дочка французского принца и бразильской аристократки, и Бьянка проводит несколько месяцев в году на семейной фазенде в приморском городке Транкозо. В девичестве Джорджина носила фамилию Фосиньи-Люсинь и двадцать лет была музой Валентино Гара­вани. Тринадцатилетняя Бьянка как-то пожаловалась маэстро, что он шьет для ее старшей сестры Коко, а не для нее, пусть она и школьница и на светские рауты ее еще не пускают. В результате на пятнадцатилетие получила свое первое платье Haute Couture — «очень короткое спереди и очень длинное сзади, фиолетового цвета, с бюстье, расшитым цветами» — и стала самой юной клиенткой итальянского кутюрье.
«Я обожала ходить к Валентино на репетиции показов, — вспоминает Бьянка. — Когда он делал свое последнее дефиле, то пригласил меня выйти на подиум. Мне было девятнадцать лет. Я попробовала и поняла, что ничего не умею: ни держаться на каблуках, ни правильно ходить, ни справляться со стрессом на публике».
Всему этому девушка научилась, но работать манекенщицей не хочет, хотя ее ногам позавидовала бы сама Карли Клосс. Гораздо больше ей нравится вдохновлять дизайнеров: в миланском палаццо Innocenti, которое Доменико Дольче и Стефано Габба­на используют для эксклюзивных показов и примерок своей кутюрной линии Alta Moda, Бьянка — частый гость. «Это раньше у каждого дизайнера была одна муза, а сейчас они ищут вдохновения сразу в разных женщинах. Наши отношения скорее можно назвать дружбой и сотрудничеством. Они спрашивают, что из эскизов мне нравится и какие платья я хотела бы носить: короткие–длинные, прямые–пышные, узорчатые–однотонные. Мы беседуем, а потом я ношу их одежду».
Последние три сезона она участвовала и в рекламных кампаниях Dolce & Gabbana: «Позировать у белой стены я не умею. Мне нравится играть роль, например, юной морячки или знойной сицилийки». Ее кумир — партнерша по рекламе марки Моника Беллуччи. «Она — идеал женщины: актриса и мать, независимая и красивая. На съемках она все время обо мне беспокоилась: «Как ты? Не стой на солнце, подожди в тени, пока нас не позовут на площадку». А я смотрела на нее и старалась научиться, как она, работать с камерой и светом. И большую итальянскую семью я тоже хочу».
Бьянка окончила во Франции две частные актерские школы и этой осенью намерена дебютировать на парижской сцене — в пьесе про студентку и профессора. Кстати, Беллуччи, начинавшая как успешная модель, свою первую роль получила тоже в двадцать шесть лет.