"Да, для нас США — страна номер один во всех отношениях, это точно", — подтвердил мне известный нью-йоркский аналитик Том Грэм, с которым я заговорил на эту тему, перепроверяя себя. В прошлом Грэм был советником президента США Джорджа Буша — младшего по России, ныне он работает управляющим директором консультативной компании Генри Киссинджера.

"Думаю, вы совершенно правы насчет царящего у нас и порой даже бессознательного убеждения в том, что США — это тот стандарт, по которому всех следует судить и к которому естественным образом стремится каждый мыслящий человек на планете, — согласился в записке по электронной почте и другой старый знакомый, вашингтонский философ и политолог Пол Гренье. — Даже интеллигентные и вдумчивые люди порой автоматически из этого исходят".

На мой взгляд, это сознание собственной "исключительности" — одновременно и причина, и следствие американского мессианства, которое с легкой руки 40-го президента США Рональда Рейгана облеклось в образ "сияющего града на холме".

Как известно, это парафраз изречения из Нагорной проповеди Иисуса Христа: "Вы — свет мира. Hе может укрыться город, стоящий высоко на горе". И, конечно, подобное изображение Америки, как страны обетованной, само по себе мифологизировано.

Миф № 2. Американская мечта

Применительно к жизни отдельного человека тот же миф приобретает форму "американской мечты".

Приблизительно такой: верь в себя, работай не покладая рук — и преуспеешь. Будет у тебя все не хуже, чем у других, — семья, работа, дом полной чашей.

А если не у тебя, то у твоих детей. Они и пойдут дальше тебя к этой мечте. И вообще, каждое новое поколение будет жить лучше предыдущего.

Теперь миф развеивается, мечта тускнеет. Про это писано-переписано. И про то, что нынешняя молодая поросль в США в целом будет жить хуже своих родителей. И про быстро растущее финансовое неравенство. И, например, про то, что "очень многие американцы вообще не смогут выйти на пенсию" из-за отсутствия сбережений и меняющейся демографической ситуации в стране. Последнюю тему поднял на днях бывший профессор-финансист, а ныне колумнист службы новостей Bloomberg Ноа Смит; меня сюжет привлек тем, что он сейчас актуален и для россиян.

Не могу не вспомнить в этом контексте и о нашумевшей публикации 2016 года в журнале Atlantic про "позор среднего класса" США — внешне вполне благополучных людей, страдающих от хронического безденежья. Автор — журналист, писатель и кинокритик, лауреат американских и международных премий Нил Гейблер — назвал его "финансовой импотенцией". Он написал, что сам подвержен этому недугу, а на публичную исповедь решился после того, как понял, что им поражено "великое множество" других таких же людей.

Кстати, Грэм подсказал: "Есть еще миф, что США — страна без классов". Среди американцев принято думать, будто "есть богатые, но по большей части мы все — средний класс", — пояснил он. И добавил: "Когда человека спрашивают, из какого он слоя, он отвечает — из среднего. Что бедный — маленькая доля признает".

Миф № 3. "Гарантированное" счастье

В свое время я брал интервью у Сюзан Мэсси, соавтора бестселлера "Николай и Александра", по поводу ее перехода из англиканства в православие. У нее сын тяжело болел, а православная община, по ее словам, научила ее правильно принимать и переносить страдания.

Меня это тогда натолкнуло на мысль о том, что американцы не умеют быть несчастливыми. У них нет нашей спасительной присказки: "А кому сейчас легко?" Они живут в плену иллюзии, будто счастье чуть ли не "гарантировано" им по праву рождения. В конце концов еще Декларация независимости США провозглашала "стремление к счастью" одним из "неотъемлемых прав" каждого человека. В массовом сознании "право" и "стремление" слились воедино.

Может быть, отчасти и поэтому личное несчастье воспринимается американцами, как драма, своего рода тайный порок. Его стыдятся, его скрывают.

В стране царит культ жизненного успеха, понимаемого, как достижение все той же "американской мечты". Люди верят, будто такой успех способен сделать их счастливыми.

Хотя на самом деле это миф. Когда я изучал тему, наткнулся в соцсетях на язвительное замечание некоего Мэтта из Коннектикута: "Если бы американцы в самом деле знали, что такое счастье, то наверняка уже нашли бы способ его упаковывать и продавать". По-моему, не в бровь, а в глаз…

Миф № 4. Универсальная правда

Вера в существование некой универсальной истины, известной властям США, в сущности сама собой разумеется как компонент упомянутой американской "исключительности". Но по нынешним временам "фейков" и "информационных войн" о ней не грех сказать и отдельно.

Я считаю, что полная и абсолютная правда ведома лишь Богу. А на земле она у каждого своя, как и набор подтверждающих ее фактов. Но журналист и дипломат Рик Стенгел, возглавлявший агитпроп США в администрации Барака Обамы, мне на это в 2014 году публично и однозначно заявил: "Наши факты — факты, а ваши — фикция". А позже вообще писал, будто Россия дошла до того, что отрицает правду как таковую.

Я допускаю, что он действительно во все это верит, как и чуть ли не весь вашингтонский политический бомонд. Но со своей стороны считаю такое мнение мифом — в лучшем случае добросовестным заблуждением, а в худшем сознательным и циничным враньем.

Между прочим, именно из-за этого мифа Москве всегда легче было иметь дело в Вашингтоне с республиканцами, а не с демократами. Либералы как раз больше всех веруют в свои "универсальные ценности" и стараются "облагодетельствовать" ими, в том числе и насильно, весь мир. А консерваторы все же признают, что и ценности, и национальные интересы у США и других стран могут быть разными. Мне это не раз разъясняли американские знакомые из числа политических реалистов.

На самом деле моральный релятивизм насаждается самими американцами (и прежде всего как раз либералами) через "политкорректность", против которой восстал и которую постоянно демонстративно нарушает президент США Дональд Трамп. А его идеологические оппоненты на это ведутся и уже доходят до того, что публично призывают — со страниц ведущих газет — к отказу в борьбе против него даже от соблюдения традиционных норм качественной журналистики. Я, например, считаю, что тем самым они как раз и подрывают устои своей американской демократии. И знаю в США аналитиков, которые с этим согласны.

Миф № 5. Индивидуализм, плюрализм

Дочь одного моего московского приятеля училась в престижном нью-йоркском университете. В разговоре о студенческом житье-бытье она однажды обмолвилась, что с американскими однокашниками ей скучно. Дескать, у нас спроси о чем угодно десять человек — услышишь десять мнений. А там все говорят примерно одно и то же, как под копирку.

Как же так? Ведь они же по идее индивидуалисты и боготворят свободу во всем. Но вот Гренье, которого я конкретно об этом не спрашивал, а просто просил порассуждать о мифах, считает, что такого рода конформизм — "очень давняя американская привычка", из-за которой еще первый летописец заокеанской демократии Алексис де Токвиль "утверждал, что в Америке меньше интеллектуальных дискуссий, чем в любой другой известной ему стране".

По словам моего вашингтонского знакомого, американцам, конечно, свойственен "крайний релятивизм" в суждениях, и они могу даже о религиозной догме сказать, что та верна только "на их взгляд". Но после того, как общественное мнение сложилось и устоялось, общепринятая точка зрения начинает восприниматься, как "абсолютная истина", — написал философ. И добавил, что тогда уже все выходящее за рамки этого абсолюта "хуже, чем неверно, — оно опасно и пугающе".

По натуре, на его взгляд, его соотечественники "отдают большое предпочтение честности и восхищаются теми, кому хватает смелости ее проявлять". "Но беда в том, что американцы верят в миф, будто они свободны, — посетовал Гренье. — Они не сознают, что смертельно боятся выделиться из толпы… Общество держит их железной хваткой, хотя и невидимой".

Собственно, гипнотическая диктатура "общего мнения" — это аксиома, закрепленная не только в классической политологии (скажем, у "отца либерализма" Джона Локка), но и в художественной литературе. "Мы велики! Мы свободны! Мы достойны восхищения… Мы все так говорим — значит, это правда!" — вопили бандерлоги у Редьярда Киплинга.

Правда, я все же уточнил бы в защиту американцев, что они, на мой взгляд, прекрасно умеют отстаивать свою индивидуальность и свою свободу во всем, что касается их лично. А зависимость от чужого мнения и даже стадность могут проявлять в вопросах, которые им кажутся отвлеченными и практически маловажными.

Конечно, как многие предупреждают, это делает их уязвимыми для политической пропаганды — и своей, и чужой. Может, поэтому их идейные вожаки так и переполошились из-за приписываемого России "вмешательства" в их политику.

Кстати, подход к России в целом тоже мифологизирован, причем непоследовательно. С одной стороны, американцев стращают, будто "рука Москвы" дотягивается чуть ли не до Белого дома; с другой, убеждают, будто Россия — отсталая страна, которая и в подметки не годится США. Но ведь и в нашем общественном сознании уживаются не менее противоречивые представления об Америке.

Миф № 6. Вера в военное превосходство США

Разговор о мифах можно продолжать, наверное, до бесконечности.

Например, американцы убеждены, что их вооруженные силы "всех сильней" — прежде всего, в технологическом и финансовом отношении. На этом основан миф о почти полной физической неуязвимости США, серьезно подорванный терактами 11 сентября 2001 года.

При этом "миф о непобедимости" американских военных, на мой взгляд, как таковой отсутствует. Что тоже понятно: страна практически непрерывно воюет, но при этом провалы, включая Вьетнам, всем памятны и болезненны, а успехи сразу и не упомнишь. Ни Ирак, ни Афганистан, ни Ливию к их числу не отнесешь. Теперь вот Вашингтон пытается приписывать себе "разгром ИГИЛ" (американское название запрещенной в России группировки "Исламское государство") в Сирии, но ведь и там до тех пор, пока за дело не взялась Россия, никакой победой не пахло…

Я вот только что ездил на юбилейные торжества по случаю 75-летия полного снятия блокады Ленинграда и там вновь проникся осознанием того, что самое мощное оружие — это несгибаемая сила духа. А есть ли она у американцев — это еще бабушка надвое сказала.

Миф № 7. Вера в прогресс

Системно, мне кажется, нельзя не упомянуть еще неистребимую веру в прогресс. Конечно, это сложная и спорная тема. Но разве не закономерно сомнение: "Оправдывается ли новое одним тем, что оно новое?" Гренье вот считает, что это "повсеместно распространенный миф", равно как и представление, будто "технология — это совершенно нейтральная вещь, "развитие" которой неизбежно и неостановимо".

Да, в Америке придумали "айфоны". Но Америка остается и единственной в мире страной, применившей ядерное оружие и уничтожившей сотни тысяч человек в Хиросиме и Нагасаки. Вот создание все более смертоносных вооружений — это прогресс? А ведь это повсюду считается одним из ключевых достижений…

Военная полиция (ВП) выполняла задачи в Сирии со дня создания на ее территории российской группировки. Это стало первым боевым опытом для военных полицейских. Подразделения несли службу на КПП и наблюдательных постах, при этом осуществляли контроль за прекращением режима боевых действий, безопасностью пропуска граждан в зоны деэскалации и деконфликтации. Также ВП обеспечивала охрану врачебных бригад, мобильных госпиталей РФ при оказании ими медицинской помощи населению, безопасность работы инженерно-саперных подразделений в ходе разминирования ими местности. "К настоящему времени около 60% военнослужащих военной полиции выполняли специальные задачи в Сирии", — сказал Ивановский.

В Сирии военные полицейские приобрели бесценный боевой опыт, который сейчас включен в систему подготовки как территориальных органов военной полиции, так и войсковых подразделений, созданных по решению руководящего состава Министерства обороны с 1 декабря 2018 года.

По словам генерала, сегодня подразделения ВП поддерживают порядок в районе Голанских высот (район разделения между Сирией и Израилем), вдоль линии "Браво" и с января патрулируют территорию в районе города Манбидж. "При этом одной из основных задач является обеспечение гуманитарных акций, в том числе безопасности передвижения гуманитарных конвоев ООН", — отметил он.

Одной из последних задач, выполненных военной полицией, стало обеспечение безопасности гуманитарного конвоя ООН в район Эт-Танф, где расположен лагерь беженцев Рукбан.

В начале февраля Владимир Ивановский проинспектировал военнослужащих на самой дальней точке патрулирования в районе Манбиджа и остался доволен работой своих подчиненных. "В целом я хочу сказать, что личный состав опытный, уже неоднократно выполнял специальные задачи, и можно сказать, что первая неделя их пребывания здесь показывает, что организована и система управления, организованы все виды обеспечения, и личный состав четко знает и понимает те задачи, которые поставлены командованием группировки, и является примером для того, чтобы быть миротворцами на многострадальной сирийской земле", — сказал он по итогам инспекции.

У мирного населения Сирии сформировался положительный образ российского военного полицейского, а за годы операции на Ближнем Востоке военная полиция окончательно оформилась как силовая структура и приобрела большой опыт.

По словам Ивановского, сирийский опыт применения ВП показал необходимость децентрализации управления ее территориальными и войсковыми подразделениями российской армии. "Чтобы эти структуры объединить в решении вопросов обеспечения правопорядка, воинской дисциплины и безопасности дорожного движения на территориях военных округов и Северного флота, было принято решение ввести с 1 марта 2019 года должность заместителя начальника штаба военного округа по ВП. Он же будет являться начальником регионального управления военной полиции округа", — сказал генерал.

По его словам, полученный опыт показал, что необходимо координировать деятельность территориальных органов — военных комендатур, военных автомобильных инспекций (ВАИ) и создавать новый ствол военной полиции — войсковые подразделения.

Первый опыт — это создание четырех батальонов ВП, которые сейчас выполняют специальные задачи за пределами Российской Федерации. Теперь в каждом мотострелковом и танковом полку, в Воздушно-десантных войсках, в других структурах созданы войсковые подразделения — это взводы военной полиции в каждой бригаде и полку, которые станут действенным рычагом командиров воинских частей при выполнении поставленных им задач.

«Квадроциклы, мотоциклы и багги»
Сирийский опыт показал необходимость совершенствования технического арсенала — вскоре военные полицейские получат квадроциклы, а затем мотоциклы и багги. "По итогам применения в Сирии подразделений ВП приняты на снабжение квадроциклы для выполнения задач в труднодоступных местах. Изучаем вопрос поставки на снабжение военной полиции багги", — сообщил генерал.

Также рассматривается вопрос о принятии на снабжение беспилотных летательных аппаратов, тепловизоров, ночных прицелов, переносных средств видео-конференц-связи.

В штаты четырех ВАИ военных округов введены отделения инспекторов на мотоциклах. Первые 20 поступят до конца этого года. Берем на опытную эксплуатацию два электроцикла Ижевского завода. Эту технику планируется представить на всеармейских играх в конкурсе "Дорожный патруль"

В 2017 году сообщалось, что Минобороны проводило тестирование электромотоциклов. Позже эти мотоциклы в полицейском варианте были показаны на военно-техническом форуме "Армия-2017". Известно, что максимальная мощность этой техники составляет 15 кВт, запас хода на одной зарядке достигает 150 км.

Ивановский отметил, что также сейчас проводится активное перевооружение на бронеавтомобили "Тигр" и "Тайфун". В течение 2017–2018 годов в подразделения было поставлено более 250 единиц патрульных автомобилей УАЗ "Патриот" с отсеком для задержанных и автомобилей УАЗ-3962 с камерами для перевозки подозреваемых и обвиняемых.

"В 2018 году начались закупки бронированных автомобилей "Есаул" и оснащение подразделений морской полиции лодками БЛ-680 (для патрулирования акваторий в пунктах базирования ВМФ России). Ведется работа по принятию на снабжение других бронеавтомобилей, таких как "Патруль" и "Тайфун 4х4", — подчеркнул генерал.

«Подготовка кадров»
По словам Ивановского, структура военной полиции начала формироваться семь лет назад с нуля, и в ее состав брали наиболее подготовленных офицеров из войск, осуществляли их доподготовку и назначали на должности. "Сейчас ежегодно набираем по 50 человек на обучение в Московское общевойсковое командное училище. В этом году будет произведен третий набор. Это — будущие командиры взводов военной полиции и те офицеры, которые пойдут служить в военные комендатуры", — отметил он.

В 2018 году были введены 250 должностей военных дознавателей. "И на базе Военного университета сейчас осуществляется ежегодный набор 15 человек — будущих дознавателей", — сказал он.

По ВАИ офицерские кадры готовят в Омском автобронетанковом институте, а также в Рязанском десантном училище. По словам генерала, это главным образом прапорщики — инспекторы ВАИ, примерно 150 человек.

В этом году планируется начать подготовку специалистов для военной полиции в Военной академии материально-технического обеспечения и в ее Военном инженерно-техническом институте, в составе которого есть автомобильный факультет, где будем готовить офицеров для ВАИ.

Также Ивановский сообщил, что в этом году в каждой комендатуре введены должности фельдшеров, и их планируется обучать на базе Военно-медицинской академии. "Введены должности полиграфологов. Данных специалистов будут готовить в Учебном центре Минобороны РФ", — уточнил он.

С 1 декабря 2017 года во Владикавказе был создан свой учебный центр военной полиции, где проводится подготовка младших специалистов. Численность военнослужащих, фактически прошедших подготовку на базе учебного центра за прошедший период 2018 учебного года, составляет около 2 тыс. человек.

За последнее время в органах ВП происходит много изменений. Так, в 2018 году в Минобороны сообщили о наделении военных полицейских новыми полномочиями — они получили возможность заниматься не только дисциплинарной практикой и проверками сообщений о преступлениях, но и административными правонарушениями (ранее такие полномочия имели органы ВАИ, причем только в сфере безопасности дорожного движения).

Также в состав органов ВП вошли подразделения морской военной полиции, первое из которых было открыто в 2018 году на Балтийской военно-морской базе Западного военного округа. В 2018 году сформированы две военные автоинспекции при российских военных базах за рубежом (в Таджикистане и Армении), а одна — на Новой Земле.

Все это позволит военной полиции повысить эффективность выполнения задач по поддержанию правопорядка и дисциплины в российской армии, а командирам — уделять больше времени боевой подготовке и воспитанию личного состава.