Под руководством прозападных либералов (здесь без «псевдо», потому что пришедшие в правительство либералы начала 90-х действительно были либералами) страна стремительно катилась в пропасть под звон бокалов, доносившихся из кремлевского кабинета, из которого, находясь на постоянной связи с Вашингтоном, руководил страной первый полутрезвый президент новой России.

«Mission accomplished»... «Миссия выполнена», – изрек бы Буш-младший, если бы в это время ему дали возможность высказаться.

Но что-то пошло не так. В 2000-м году к власти неожиданно для всех пришел человек, остановивший уже сделавшую шаг в пропасть страну и отдернувший ее от края обрыва. Не одно поколение историков будет спорить о том, какие силы привели к власти именно его. Было ли это продуманное решение части новых российских элит, жаждавших передела собственности и власти или минутное просветление затуманенного алкоголем и мелочными интригами мозга тогдашнего президента. А может, тонкая закулисная игра неких высших сил, решающих судьбу мира в тихих темных кабинетах? Или все же страну спасла банальная случайность? Нет однозначного ответа на этот вопрос. И вряд ли он появится в ближайшем будущем. Но факт остается фактом. Уже находящаяся в стадии разложения страна была в буквальном смысле этого слова спасена на радость народу и на грусть-печаль доморощенным прозападным либералам, а затем и самому Западу.

Поскольку текст этот на русском и рассчитан на русскоязычную аудиторию, которая сама может оценить прогресс России за 20 лет, не думаю, что будет уместно в деталях перечислять все, что сделано в стране за этот период. Несмотря на отчаянные усилия Запада и местной псевдолиберальной пятой колонны, успехи власти налицо. Экономика пусть медленно, но растет. Вместе с ней растет уровень жизни. Отстраивается полуразрушенная инфраструктура. Заканчивается перевооружение армии. После произошедшего в 90-х десятилетнего периода сдачи всех мыслимых и немыслимых позиций Россия вернулась на мировую арену в качестве нового центра силы, пусть пока только геополитической и военной. Значительно вырос международный авторитет страны и ее влияние на глобальные процессы.

С Москвой считаются. Хорошие отношения с Москвой ценят. Москву боятся. И это для Москвы хорошо. Хорошо, но очень опасно. Потому что воскрешение России расшатало мировую гегемонию США, показало их уязвимость и слабость, и взамен СССР явило Вашингтону нового, выдуманного им самим врага, против которого радостно сплотились американские и натовские элиты.

Экономическое, политическое, информационное давление, оказываемое Западом на Россию с 2014 года, беспрецедентно. Сложно представить другую страну, которая смогла бы не просто выдержать внешний накат такой интенсивности, но и сохранить при этом уровень жизни граждан, стабильность финансовой системы, управляемость экономики и выполнить большую часть социальных обязательств. А еще Кремлю, несмотря на все попытки Запада по дискредитации власти, удалось поддержать и даже укрепить монолитность общества и его сплоченность вокруг национального лидера.

История противостояния Московии и Европы ничему не научила ни Вашингтон, ни Брюссель. Они до сих пор не усвоили одну простую истину – Россию нельзя уничтожить агрессией извне. Как бы ни были драматичны ее поражения на начальном этапе интервенции, она найдет в себе силы, чтобы дать достойный отпор и отбросить агрессора до Парижа или до Берлина, а может и до Брюсселя.

Но вот чему история Запад все-таки научила, так это тому, что Россия способна уничтожить себя сама, надо только создать для этого соответствующие условия: где надо – подтолкнуть, где надо – подмазать. Так было в 1917-м с Лениным и Российской Империей. Так было в 1991-м с Горбачевым и СССР. На это Америка работает и сейчас, видя в России прямую угрозу ее глобальному доминированию.

Несмотря на общепризнанное скудоумие и ограниченность вашингтонских политиков, у них есть одно качество, которое позволяет им добиваться успеха в долгосрочной перспективе. У них есть терпение. Столкнувшись с серьезным противником, они готовы ждать, позволяя своим спецслужбам, доллару, госдепу, Интернету, Голливуду, всей гигантской разрушительной машине под названием Америка методично грызть противника снаружы и постепенно разъедать изнутри. Делается это в том числе руками той части граждан, которая приветствует «западные ценности», по тем или иным причинам не принимает/не любит/ненавидит существующую власть или просто видит в деятельности, направленной против государства, возможность самоутвердиться или неплохо заработать.

Такая политика сдерживания или, скорее, удушения может быть рассчитана на долгие годы и даже десятилетия в ожидании того, что в стане противника созреют условия для более активных действий. Именно эту стратегию США проводят сейчас в отношении России, у которой, несмотря на очевидные успехи последних двух десятилетий, есть ряд серьезных внутренних уязвимостей.

Как ни странно, первая из них исходит от очевидного преимущества России – наличия на протяжении почти 20 лет неоспоримого национального лидера, поддерживаемого подавляющим большинством населения. Именно президент, пользуясь доверием и поддержкой большинства, имеет максимально широкий мандат на власть, сделавший возможным и Крым, и Сирию, и успешное противостояние западному давлению. Серьезный риск заключается в том, что с 2000 года в стране не создана устойчивая, самодостаточная вертикаль власти, способная продолжить поддерживаемый народом курс в отсутствие явного общепризнанного национального лидера. Нельзя сказать, что попытки создать ее не предпринимались. Однако сводились они в основном к организации общественных подпорок для власти, таких как «Единая Россия», «Общероссийский Народный Фронт». Эти структуры, в общем, неплохо справляются со своей функцией, но не устраняют ключевую уязвимость преемственности власти, кроющуюся в простом вопросе «Что будет после?».

Вопрос преемственности власти, а следовательно, и политического курса, – ключевой в любой политической системе, но там, где в ее основе лежит социальный контракт между населением и национальным лидером, он имеет жизненно важное значение. Поэтому немного удивляет тот факт, что этой проблемой серьезно занялись совсем недавно, значительно упростив доступ к политическим лифтам молодым, талантливым, а самое главное лояльным и готовым работать на благо страны лидерам. Произошло это через несложную систему отбора и подготовки с амбициозным названием «Лидеры России» и президентский кадровый резерв. Насколько успешной будет эта программа и сможет ли она за пять лет создать новую устойчивую, эффективно работающую вертикаль, способную продолжить курс национального лидера, покажет время.

Задача преемственности власти и курса чрезвычайно сложна. Ее успешное решение упирается в следующую внутреннюю уязвимость России – сохранение высокого уровня доверия и поддержки национального лидера большинством населения. Купирование проблем в этой зоне риска достигается в основном повышением уровня жизни. Но не только. Несмотря на то, что на памяти «перестроечного поколения» россияне никогда не имели доступа к такому качеству жизни, как сейчас, есть несколько серьезных, не связанных с экономикой раздражителей, способных привести к эрозии социального контракта между народом и национальным лидером. 

Социальное расслоение населения по уровню доходов, возникшее при адаптации капиталистической модели в России, принимает все более очевидные и выпуклые формы. Количество очень богатых, богатых и просто состоятельных людей в России растет. По данным Forbes, с 2016 по 2018 годы количество долларовых миллиардеров выросло с 77 до 106 человек, а миллионеров – со 182 до 189 тысяч. Это вполне позитивное и требующее всяческой поддержки явление не может не радовать. И все бы хорошо, но поведение и манеры некоторых представителей выросшего и сделавшего свое состояние в новой России поколения богатых находятся не то чтобы за гранью общепринятых норм, а прямо подпадают под статьи уголовного кодекса.

Интернет и телеэфир пестрят роликами беспредельничающих на дорогих иномарках мажоров, скандалящих в ресторанах и аэропортах звезд эстрады и спорта. Если у части еще неокрепшего молодого поколения такие выходки вызывают ухмылки или даже восхищение, то у старшего – ничего кроме чувства глубокой тоски, ведь они понимают, каким грабительским путем в 90-х делались состояния родителей тех, кто сейчас бросает открытый вызов обществу своим хамским поведением. Эта грустная картинка дополняется телесюжетами о том, что за взятки арестован очередной высокий чиновник, навиду у всех наворовавший на виллу на юге Франции, полдюжины квартир и столько же дорогих иномарок. А еще по новостям нет-нет да и мелькнет в сердцах брошенная находящейся на госслужбе чиновницей (почему-то здесь отличаются в основном женщины) фраза типа «государство ... не просило вас рожать». Или про «макарошки» и пользу голодания. Или репортаж о губернаторе, стреляющем в находящегося в зимней спячке медведя.

Положение усугубляется произошедшей в 90-е весьма опасной для устойчивости власти депатриотизацией значительной части российских элит, стремящихся «на Запад», уверенных в том, что комфортная безопасная жизнь может быть только там, а Россия – это просто полигон для карьерного роста или выкачивания денег. Причем касается эта нездоровая тенденция не только сферы крупного бизнеса или исторически тяготеющей к либеральной Европе интеллигенции, она распространилась на политиков и госслужащих разного уровня. Банковские счета, владение крупными активами за рубежом, дорогой недвижимостью, стремление отправить за границу на обучение своих зачастую не скрывающих презрения к Родине детей, переселить в дорогие виллы на теплых берегах членов семьи и при первой же возможности или угрозе уехать туда самим – все это стало нормой для российской элиты.

Особенно негативно сказывается такая ситуация на подрастающем поколении интернет-зависимых молодых людей, живущих в виртуальном мире соцсетей, который почти полностью контролируется США. Речь идет о тех, кому сейчас 14–17 лет. О тех, кто пойдет на избирательные участки в 2024 году. Какова будет мотивация этих новых избирателей? Созреют ли они для принятия осознанного решения или станут безвольной жертвой манипуляции работающих в соцсетях западных спецслужб и агентов влияния? Будут ли они верить власти так же, как, несмотря на ворох проблем и недоработок, несмотря на растущее материальное расслоение общества, верили их отцы, или проголосуют за смену курса? От ответа на эти вопросы во многом зависит судьба власти, а значит и преемственность курса, а значит и судьба страны. Пока перспективы просматриваются довольно настораживающие. Результаты январского соцопроса одного из признанных исследовательских агентств говорят о том, что 41% молодых людей хотели бы жить и работать вне России. Эти цифры можно интерпретировать по-разному, можно оспаривать методики подсчета, статистическую значимость и репрезентативность выборки исследования. Но внимательному человеку они говорят о риске развития напряженности между подрастающим поколением и властью.

К уязвимостям можно было бы еще добавить постепенное ослабление влияния титульной нации и нарастание на этой почве межнациональных трений. Пока этот процесс идет на бытовом уровне, но он уже провоцирует и более серьезные инциденты в виде попыток передела границ между национальными субъектами (конфликт между Чечней и Ингушетией в октябре 2018) или даже массовых стихийных всплесков недовольства (беспорядки на Манежной площади в Москве в 2010).

К категории рисков можно также отнести и практически полное отсутствие контроля за информационным пространством, дающее медийным агентам влияния Запада под прикрытием свободы слова беспрепятственно вести антигосударственную подрывную пропаганду. И сверхтолерантное отношение к агрессивным акциям несистемной оппозиции, и заискивание перед дипломатами стран, которые открыто называют Россию врагом, публично сравнивают ее с нацистской Германией, а ее лидера – с Гитлером. Список таких, казалось бы, «мелочей» можно было бы продолжить, и они, скорее всего, в нормальных условиях не нанесли бы стране большого вреда. Но дело в том, что сейчас, когда России объявлена война и условия далеки от нормы, никто не может сказать, где упадет та капля, которая сдвинет чаши весов в сторону от доверия к власти.

К серьезным внутренним уязвимостям можно смело добавить низкую эффективность госуправления, основой для которого до сих пор являются еще «советские кадры» и технологическое отставание. Если первое находится на виду, то последнее скрыто за статистической цифирью и лозунгами о технологическом прорыве, поэтому именно на нем хотелось бы остановиться несколько подробнее.

России в наследство от СССР помимо промышленности, армии и образования мирового уровня досталась и передовая наука. В 90-х западные консультанты и доморощенные либералы этот потенциал успешно деградировали практически до нуля. Были заморожены уже существующие перспективные разработки, не велись новые исследования, не происходило их промышленной адаптации и внедрения в производства. Об утечке в это время лучших мозгов и технологий на Запад не писал только ленивый, как и о докторах и кандидатах наук, торгующих на рынке китайскими носками. Здесь речь идет даже не о базирующейся на фундаментальных исследованиях «большой науке», которую могут позволить себе только богатые государства. В 90-х произошло резкое сокращение финансирования научно-исследовательских и опытно-констукторских работ и развал инфраструктуры, поддерживающей разработки и внедрение новых технологий. В результате этих деструктивных процессов в сфере применения новых технологий налицо очевидное отставание России от передовых стран. Взять хотя бы такой простой индикатор как наличие суперкомпьютеров. По этому очевидному показателю технологического прогресса на июнь 2018 года лидировал Китай (206 машин), за ним с большим отрывом шли США (124 машины), Россия находилась в конце списка с 4 суперкомпьютерами.

В последние 10 лет государство предпринимает попытки выправить ситуацию, но направлены они на поддержание уровня фундаментальных исследований, на финансирование разработок в области обороны и поддержание лидерства в избранных отраслях, таких как атомная энергетика и космос. Хорошо уже то, что Россия пробилась в первую десятку стран по расходам на науку (40 млрд. долларов), где занимает последнее место, уступая Бразилии (на 1-м и 2-м месте США и Китай с бюджетами на науку в 500 млрд.). В то же время основная часть экономики, работающая на поддержание государства и общества, до сих пор продолжает пользоваться оборудованием, произведенным на Западе, а теперь еще и в Китае. И потребитель останавливает свой выбор в основном на более конкурентоспособных импортных товарах.

Дело не в том, что за 20 лет российские инженеры и разработчики не смогли создать и представить потребителю достойный смартфон, операционную систему, телевизор или даже банальный сотовый телефон. Хотя и это довольно странно, ведь китайцы смогли. Да и в России основано несколько компаний, занимающих лидирующие места в сфере Интернета, разработки и защиты программного обеспечения. Проблема в том, что большая часть индустриального потенциала страны не попадает под критерии современных новых технологий, а следовательно не может массово выпускать качественную высокотехнологическую продукцию и при этом обеспечивать рост производительности труда.

Достоверную статистику по оснащенности российской промышленности современным высокотехнологичным оборудование найти очень непросто, так как само понятие «современное оборудование» минпромом трактуется очень широко. Но один понятный показатель раскрывает уровень проблемы – это плотность использования промышленных роботов.

По данным Международной федерации робототехники, опубликованным в 2018 году, здесь лидирует Корея (631 многофункциональный робот на 10 000 работников). Далее в первой тройке идут Сингапур (488) и Германия (309). У США – 189. У Китая, славящегося своей дешевой рабочей силой, – 68. Россия находится в самом конце таблицы – 3 промышленных робота на 10 000 работников. При среднемировом показателе в 74 это непозволительно малое количество.

В 2019 году международная федерация робототехники планирует рост числа промышленных роботов в мире до 2,5 млн. Учитывая сложность такого вида оборудования и его постоянное совершенствование, это серьезный скачок по сравнению с 1,5 млн. зарегистрированных федерацией в 2015 году. Какая часть из них будет установлена на российских предприятиях, никто не берется предположить. Ясно одно: без переоснащения производств технологическое развитие страны невозможно. Без лидерства в технологиях в современном мире невозможно не то что стать лидером, невозможно этим самым лидерам противостоять.

Важно понимать: технологическое отставание – это и внешняя, и внутренняя уязвимость. В современной России существует схожая с временами СССР опасность, когда все лучшие достижения использовались в оборонной промышленности и освоении космического пространства, в то время как до потребителя плоды развития технологий почти не доходили. Существенная разница в том, что нынешний потребитель наделен одним очень важным правом – выбирать себе власть.

Проблема новых технологий оценена государством, которое понимает, что, если не предпринять чрезвычайные меры, шанс вскочить в последний вагон стремительно уходящего поезда технического прогресса может быть упущен. Отсюда и призывы к технологическому прорыву, и второе по объему финансирования (1,745 млрд. руб.) направление госпрограмм «Инновационное развитие и модернизация экономики» и как часть его госпрограмма «Развитие науки и технологий». Удастся ли устранить отставание в технологиях, будет ясно в течение ближайшего времени.

Определенные шаги в этом направлении, такие как поддержание памяти о Победе в Великой Отечественной войне, делаются властью осознанно. Очень удачно в идеологическом плане были отыграны возвращение Крыма, успешная операция в Сирии и введение Западом антироссийских санкций. Эти события подстегнули патриотические настроения в обществе и напрямую отобразились на рейтингах лидера и власти. Но эффект от таких событий ограничивается среднесрочной перспективой. Через некоторое время наступает «привыкание», что мы сейчас и наблюдаем.

Для поддержания уровня патриотизма, а значит уровня поддержки власти, России в ближайшее время необходима новая победа. Учитывая бесцветность политики МИДа, пока не ясно, в каком направлении ее можно ожидать. По-видимому, определяющие решения этой чрезвычайно важной для поддержания авторитета власти проблемы как обычно будут приниматься в Кремле. Однако тактики «малых побед» явно не достаточно для долгосрочного цементирования общества, которое может быть осуществлено только на хорошо продуманной, поддерживаемой большинством платформе.

Здесь выбор довольно ограничен. Если отбросить идеологические построения, основанные на национальных, религиозных, экономических принципах, ни один из которых не подходит для России, остается самый проверенный и испытанный из них – противостояние внешнему врагу. Власть могла бы признать очевидное: возглавляемый США Запад развязал против России открытую войну. Ее конечная цель не сдерживание развития, не смена лидера, не изменение политического курса, не возвращение страны в американское «стойло». Конечная цель этой войны – уничтожение суверенитета и государственности России, уничтожение русских как самостоятельного этноса.

Идея противостояния и победы в этом конфликте, подкрепленная акциями вроде Сирии и Крыма, могла бы надолго сцементировать российское общество.

Похоже, Москва пока не готова публично признать факт такой войны. Может, потому что надеется на то, что ситуация рассосется сама собой. Может, потому что такое признание должно повлечь за собой ряд конкретных, довольно радикальных шагов внутри страны и во внешней политике. Не исключен вариант, что, утираясь от плевков и подставляя для удара другую щеку, она просто старается выиграть время для какого-то нового поражающего своей радикальностью решения, которе будет способно быстро и в корне переломить ситуацию и сделать бессмысленным политическое, экономическое и военное давление на Россию.

Какое из этих предположений окажется справедливым для страны, мы узнаем в течение ближайших 5–6 лет. Именно на этом горизонте накопится критическая масса проблем в США, которая потребует своего разрешения во внутреннем или внешнем конфликте. В этот период также максимально обостряться внутренние риски и уязвимости внутри России.

Выводы

1. Власти удалось остановить инициированное США в 90-е уничтожение России и вернуть страну на траекторию роста, усиления международного влияния и защиты национальных интересов.

2. Такая траектория рассматривается Вашингтоном как прямая угроза его мировой гегемонии и толкает его на эскалацию экономической, политической и информационной войны с Москвой, способной перерасти в военный конфликт. Важно понимать: США ведут против России долгосрочную войну на уничтожение.

3. Устойчивость российской политической системы держится на контракте доверия между национальным лидером и большинством общества. Такая поддержка пока дает возможность Кремлю успешно противостоять давлению США.

4. Существует ряд серьезных уязвимостей, способных расшатать политическую ситуацию в стране и на горизонте 5–7 лет привести к смене курса или к серьезному внутреннему конфликту, способному разрушить государство.

5. Ключевым фактором стабильности является преемственность власти на рубеже 2024 года и активное купирование внешних и внутренних угроз, направленных на уничтожение российской государственности.

При сохранении существующей динамики с большой вероятностью внешнее давление на Россию и ее внутренние уязвимости будут нарастать, повышая риск политической нестабильности. В случае если в краткосрочной перспективе не будут приняты меры, отвечающие уровню угроз, к середине следующего десятилетия контроль над ситуацией в стране может быть утерян. С этого момента события могут развиваться по нескольким сценариям, но все они ведут к разрушению страны в ее нынешнем виде.