Микеланджеловская фреска Страшного суда в Сикстинской капелле заслужила немилость Церкви, побуждая некоторых испанцев той эпохи объявить, что картины с обнаженной натурой были „изобретением дьявола“, предназначенными, чтобы сделать зрителей „рабами похоти“ , и что «самые соблазнительные картины представляют наибольшую угрозу: сожжение — вот лучшая участь для них». В 1640 году испанский суд зашел так далеко, что объявил создание, ввоз и хранение картин с обнаженной натурой незаконными, тем самым закрепив самый репрессивный "антиобнаженный" правовой режим во всех Европы.

И все же коллекции картин ню не только продолжали возникать в Испании, но и процветали. Благодаря вкладу королей Филиппа II и Филиппа IV династия испанских Габсбургов стала обладателем самой большой коллекции картин ню в западном искусстве. «Парадокс в том, — сказал Мигель Фаломир Фаус, директор Национального музея Прадо, — что эта впечатляющая коллекция эротических картин возникла не в либеральном Амстердаме или во Флоренции, а в Мадриде, и владельцы этой коллекции были самыми наикатолическими королями в мире".

Пьетро Негри. Ванитас. 1662

Это, казалось бы, противоречивое положение вещей коренится в особом значении обнаженной натуры для европейского искусства. «В конце 15 века умение рисовать обнаженную натуру стало фундаментом определения успешного художника», — пишет искусствовед Джилл Берк. Более того, «успешными картинами и скульптурами с обнаженной натурой считались такие, которые вызывали физическое желание со стороны зрителя (который обычно являлся мужчиной)». Таким образом, даже несмотря на то, что политический климат становился все более агрессивным, серьезные покровители искусств, такие как Филипп II и Филипп IV, продолжали собирать лучшие — и, следовательно, самые соблазнительные — произведения искусства.

Этот резкий контраст между моральными и художественными стандартами ставил художников в тупик, когда приходило время искать натурщиц. «В итоге, те, кто годится — не хотят раздеваться, — горько жаловался один художник 1640-х годов, — а те, кто раздеваются, годятся в натурщицы только для ведьм».

Тициан. Венера и Адонис

Однако самым важным фактором в развитии прославленной коллекции испанских Габсбургов стало изобретение "salas reservadas" — закрытых эксклюзивных пространств, затерянных в горстке королевских резиденций, предназначенных для показа определенных произведений отдельно от остальной коллекции.

Хотя упоминания о изолированных коллекциях картин ню в королевских коллекциях появляются уже в 1621 году, первое документальное упоминание такого зала возникает в инвентаре дворца Алькасар в 1636 году во времена правления Филиппа IV. В комнате было девять картин Тициана с изображением обнаженной натуры, и она была обозначена как место, «куда Его Величество удаляется после обеда».

Рубенс. Суд Париса

К началу царствования Карлоса III (представителя новой династии испанских Бурбонов) эти комнаты вмещали основную часть «неприличных» владений монарха. В стране возник консенсус, который существовал наряду с официальной криминализацией картин ню — он состоял в том, что в иерархии грехов более пагубным преступлением стало считаться непосредственно создание картин ню или же их публичная демонстрация. «Это оставило важную лазейку для [членов правящего класса], которые предпочитали владеть такими картинами, имея возможность хранить их в укромных местах, подальше от неразборчивого взгляда широкой публики», — пишет искусствовед Хавьер Портус.

Но не каждый король приветствовал эти произведения. После восшествия на испанский престол в 1759 году Карлос III прибыл в Мадрид, и нашел там настоящий фонтан изобилия эротических картин, кропотливо собранных его предшественниками из династии Габсбургов. В коллекции имелись картины Тициана, Диего Веласкеса, а также Рубенса — остатки ошеломляющего собрания из 5539 картин, описанного в инвентаре в 1700 году, который в последующие годы поредел из-за даров иностранным государям и разрушительного пожара в мадридском дворце Алькасар в 1734 году.

Гвидо Рени. Аталанта и Гиппомен, 1618-9

В анналах монархического ханжества Карлос III занимает эталонную позицию. В 1752 году, будучи королем Неаполя и Сицилии, он однажды стремительно скрылся с археологических раскопок, когда там ему подарили мраморную статую сатира, блудящего с козой. Потрясенный тайной эротических римских древностей, раскрывшуюся перед ним, он отправил оскорбительную работу в "секретный кабинет" и приказал полностью прекратить раскопки.

Но в Испании монарх решил предпринять еще более радикальные действия. Вызывав своего придворного художника, Антона Рафаэля Менгса, Карлос III приказал художнику собрать все «неприличные картины» и быстро сжечь их. Шокированный Менгс воззвал непосредственно к королевскому чувству морали. Если отнестись к этим картинам как к педагогическому инструменту, — аргументировал художник, — быть может, король решит, что "для преподавателей (художников) будет меньшим риском копировать такие качественно написанные образцы, чем раздевать настоящих женщин?" И король постановил, что картины будут находиться под тщательной охраной самого Менгса — целыми, но спрятанными.

Salas reservadas сохранялись в испанском обществе более двух столетий, вплоть до 1838 года. Монархи с разными темпераментами и вкусами использовали их для разных целей: от утаивания художественной эротики до отстаивания своей культурной утонченности и удовлетворения своих личных удовольствий. Но эти пространства по-прежнему были предметом спорным, служа визуальным залпом в продолжающейся европейской борьбе за определение значения морали, артистизма, гендера и власти.

Еще в 1815 году испанский художник Франсиско де Гойя оказался перед секретной палатой инквизиции в Мадриде. Чиновники допросили его относительно того, были ли две конкретные картины — «Обнаженная Маха» (1800) и «Одетая Маха» (1800–08) «его работой, почему он их сделал, кто их заказал и для какой цели». Хотя картины ню были на короткое время правления короля Жозефа Бонапарта эмансипированы, последующее возвращение Бурбонов и восстановление испанской инквизиции в 1814 году быстро возродило тот же самый анти-нагой режим, который веками управлял испанским художественным миром.

Прадо раскрыл двери своих "сала ресервада" в 1838 году, через несколько лет после одновременной кончины и инквизиции, и консервативного монарха Фернандо VII — и эти работы вышли из-за закрытых дверей.