В эксклюзивном интервью Федеральному агентству новостей Варвара Караулова раскрыла некоторые неизвестные до этого общественности детали дела и ответила на обвинения в свой адрес.Отдаю должное адвокату Карауловой Сергею Бадамшину. Во время пресс-конференции сразу после УДО Варвары он публично пообещал мне личную встречу с ней. И не соврал. Интервью состоялось даже несмотря на то, что в СМИ появились новые подробности дела скандально известной неофитки. В том числе и то, как, вернувшись в Россию, Варвара регулярно передавала все подробности своих допросов сотрудниками ФСБ своему названному мужу-игиловцу Айрату Саматову, которого она ни разу в жизни не видела. Журналисты опубликовали часть переписки Карауловой и даже некоторые ее голосовые сообщения из WhatsApp. Впрочем, в интервью ФАН девушка отрицает свою причастность к «Исламскому государству» и уверяет — она очередная жертва вербовщиков, не ведавшая, что творит.

Говорил, что правый футбольный фанат оказался боевиком ИГ
— Варь, мне правда сложно понять, как люди влюбляются в Интернете. Да еще и в террористов. Да так, что готовы к ним уехать неизвестно куда. Расскажи еще раз подробно, как завязалось твое знакомство с Айратом?

— У меня изначально не было цели с кем-то знакомиться. Просто я числилась в социальной сети в группе поклонников футбольной команды ЦСКА. Я действительно увлекаюсь футболом, даже матчи посещаю. И вот как-то раз в 2012 году мне написал человек, которого я иногда видела в этой группе, но никогда с ним не общалась. Он сидел под ником «Петр Васечкин». Между нами завязалось общение. Говорили на бытовые темы, обсуждали футбол. Никакой политики. Сначала он вообще представлялся правым фанатом (это члены околофутбольных движений, которые нередко принимают участие в драках, многие из которых весьма националистически настроены. — Прим. ФАН). И обсуждал со мной всякие «правые темы»…— Это как? Типа «русские вперед!», так что ли?

— Ну да, что-то из этой серии. Вообще, изначально «Петр Васечкин» написал мне, что его настоящее имя Влад и ему 21 год. О том, что все эти годы со мной разговаривал Айрат, я узнала только в 2015-м, когда уже была в Турции на пути в Сирию.

— Что-то я совсем запутался. Как же вы от правых околофутбольных тем перешли к радикальному исламу? Тебе самой это не показалось странным?

— Понимаете, мы общались в течение трех лет. Как-то постепенно у него стал теряться интерес к футболу. Он стал говорить, что это все не серьезно. Потом у него стал проявляться интерес к исламу. Меня это очень удивляло и даже пугало. Он говорил мне, что вырос в русской семье и имеет отношение к православию, но ему это теперь не интересно.

— Но он, получается, с самого начала сознательно врал тебе. Зачем-то назвался Владом и сказал, что русский. Не думаешь ли ты, что тебя изначально вербовали?

— Возможно. Моя проблема в том, что я до сих пор не могу понять, один ли это был человек или со мной общались несколько людей. Был ли он изначально в исламе или пришел к этому со временем. Я не знаю.

— Ну, а какие у вас отношения-то были? Из того, что ты говоришь получается, что вы были парень и девушка.

— Непонятно. Мы никогда не оговаривали это. У меня к нему были чувства, а он за них дергал. При этом меня всегда держал на расстоянии. Он никогда мне ничего не обещал, но постоянно заставлял надеяться. Это вообще была очень нездоровая привязанность. Я делала только то, что он требовал. С его стороны был постоянный контроль. Я в итоге общалась только с ним и еще с некоторыми женщинами-мусульманками в Интернете.

Я ехала не воевать
— А как Айрат сообщил тебе о том, что он уезжает в Сирию?

— Это было в январе 2015-го. Он считал, что ИГИЛ1 строит государство, в котором мусульмане будут жить свободно. За это Айрат был готов и воевать в том числе.— Но вы ведь разговаривали о ситуации в Сирии, о том, чем он занимается. Ты понимала, что твой молодой человек — убийца?

— Я воспринимала это как непосредственно войну. С таким же успехом можно быть женой военного. Мне неинтересен был ИГИЛ, я ничего не знала об этой организации и не хочу быть с этим связанной.

— Стоп. Но в переписке с Айратом ты пишешь: «А все-таки во многом ИГ побеждают из-за правильного намерения. Может, мы и не доживем до того времени, когда воины Аллаха займут Париж, но это неизбежно». Варь, это твои слова?

— Мои. Но поймите, на тот момент все, что я писала, было зеркальным отражением того, что писал мне он. Больше я ни с кем это не обсуждала.

— Но согласись, это не похоже на слова человека, ничего не знающего об «Исламском государстве». Больше похоже на проповедь.

— А я и не знала. Вот то, что он мне рассказывал, то я и писала, но другими словами. Я просто хотела поддержать разговор. А других вариантов ответа у меня просто не было. И мне было не важно, как отвечать. Это было бы проповедью, если бы я писала это публично. Но я писала это только Айрату.

В разговор вступает адвокат Карауловой:

— Аббас, там же так пудрят мозги. Все шло через идеологию. Мол, они там защищают свои права. Кроме того, неофиты не сильно разбираются в религии и политике. Ей навязали то, что местная власть притесняет мусульман — не дает им исповедовать свою религию.

— А когда Айрат в одном из писем выражал сожаление, что его не послали совершить теракт в Казани, неужели ты не дрогнула?

— Да, вот тут, если честно, екнуло. Но это было уже после моего возвращения из Турции. Я была в ужасе, но точно знала, что никуда не уеду и меня это уже никак не коснется.

— Варь, а ты сама не пробовала разобраться в вопросе? Ты же умная девушка, отличница. Неужели не подумала о том, чтобы загуглить информацию?

— Нет. Я ему настолько верила, что не сомневалась вообще ни в чем. И я ехала не воевать, а просто жить там, где нет войны.Мужей было трое из разных группировок
— В СМИ пишут, что в Сирию ты уехала не к Айрату. Будто бы ваше общение на каком-то этапе прекратилось. Можешь рассказать, что произошло?

— Да, он перестал выходить на связь. Было очень тяжело, но я надеялась, что Айрат жив. И вот приходит СМС от какой-то неизвестной женщины. Она спрашивала у меня о нем. Это был настоящий шок. Мой мир рухнул. Я даже отвечать не стала — просто удалила сообщение, чтобы его не видеть. Ну и когда одна из мусульманок в Интернете сосватала мне другого мужчину, мне уже было все равно. Я хотела отомстить и была готова выйти замуж за первого встречного.

— А что за мужчина?

— Дагестанец по имени Надир. Он тоже был в Сирии, звал к себе, рассказывал про свою семью, про себя, про то, как я буду у него жить. В итоге в апреле мы заключили брак… по «Скайпу». И я уже готова была ехать к Надиру, как тут снова объявляется Айрат. Мне снова уже был никто не нужен, и я попыталась любыми способами избавиться от Надира. Вернула ему деньги и сказала, что не приеду.

— А Айрат про Надира знал?

— Да, знал. Я рассказала ему про свадьбу, на что Айрат сказал, что по «Скайпу» не считается. Потом он начал выяснять у меня, кто такой Надир. Я по просьбе Айрата стала выведывать у Надира, кто он и чем занимается. В итоге Надир оказался боевиком из «Джебхат ан-Нусры»1 (запрещенная в РФ организация, на тот момент конкурирующая с «Исламским государством». — Прим. ФАН). После того, как я порвала с Надиром, Айрат снова пропал. И снова появляется женщина, которая начала впаривать другого мужа. Сказала, что они покупают мне билет, и я срочно должна выехать. Я в очередной раз из ревности иду на это и решаю бежать в Сирию.

— Вот так просто? Даже не залезла в Интернет, не навела справок? Вообще-то, в Сирию виза нужна.

— Я не думала об этом. Меня вели, и я шла. У меня даже денег с собой не было.Прилет в Турцию к вербовщикам

— Когда я добралась до Стамбула, мне скинули номер телефона, на который я должна была позвонить и передать трубку таксисту. Разговор был на турецком. Потом мы долго ехали до места встречи, где меня встретили двое незнакомых мужчин. Они довезли меня до так называемого перевалочного пункта. Это обыкновенная квартира, в которой отдельно жили мужчины и женщины. Все были русскоязычные, в основном из кавказских регионов.

Там мне снова позвонил Айрат. Собственно, именно тогда я и узнала, что он Айрат, а не Влад.

— И сколько ты находилась в этой квартире?

— Дня два или три. Это был просто ужас. Я постоянно рыдала. Дальше мы поехали на автобусе в приграничный город Килис.

Там была новая квартира, откуда ближе к ночи мы пошли к турецко-сирийской границе. Помню было поле и проводник-турок. Но в последний момент нас всех задержали пограничники. В итоге я попала в центр беженцев, где пробыла около недели. Туда и приехал папа.

— Есть информация о том, что ты собиралась предпринять повторную попытку пробраться в Сирию к Айрату. Это так?

— Скажу честно, чувства к нему остались. Но еще раз ехать куда-то я не хотела. Была просто потребность в нем. Я хотела, чтобы Айрат писал мне, не важно, о чем. Версия о повторной попытке бежать — надуманная. Просто взяли мою переписку, которую я вела с подачи сотрудников ФСБ, выдернули оттуда какие-то бестолковые фразы и на основе этого сделали вывод, что я снова хотела бежать.

Я никого не вербовала
— Правда, что ты пыталась предупредить Айрата о том, что на него хотят выйти сотрудники ФСБ, и для этого даже завела новую страницу в ВК?

— Да, я завела еще одну страницу в соцсети, но только чтобы скрыться от внимания. ФСБ знало об этом. Поймите, когда я приехала, журналисты буквально висели на деревьях возле моего дома. Мне писало огромное количество людей, угрожали. Сотрудники ФСБ постоянно за мной ходили…

— А что насчет группы в ВК, через которую ты вербовала девушек-мусульманок?

— Это вранье. Этого нет даже в материалах дела.

— Тупо дешевая постановка, — добавляет адвокат. — Единственное, чем Варя занималась в группе — это преподавание французского языка.

— Но на днях на портале Mash был опубликован скриншот из соцсети ВК с объявлением о наборе неофиток в группу изучения ислама.

— Это не мой текст. Такого ника у меня никогда не было. Я вообще не знаю, каким образом это объявление связано со мной.

— То есть это фейк? Тебя оклеветали?

— Да, так и есть!

Меня должны были лечить, а не сажать
— Последний вопрос. Варь, как ты думаешь, за что тебя посадили? И справедливо ли тебя осудили?

— Я считаю, что со мной поступили несправедливо. Я села потому, что история получилась слишком громкой, и со мной не знали, что делать.  Меня осудили за попытку вступления в террористическую организацию. Но я не хотела никуда вступать. Я не совершила никакого преступления, но меня посадили в назидание другим.

— А как с тобой, по-твоему, должны были поступить?

— Лечить. Из положенного месяца лечения (минимум), я прошла только две недели.

1 Организация запрещена на территории РФ.

Автор: Аббас Джума