А иногда хочется быть такой своей для всех в доску. С короткой стрижкой. И красить волосы, губы и ногти оранжевым. И ходить в больших зеленых ботинках, с индийской сумкой-торбой, с наушниками в ушах, с веревочками на запястье. Все время везде опаздывать, вопить в курилке: «Я такую кофейню открыла!.. Вы пробовали холотропное дыхание? — отвал башки!». И чтоб аж дым из ушей. Захлебываться от впечатлений. Не успевать спать. Собираться на Гоа в феврале.
Сидеть в офисе за «маком». Вокруг чтоб все увешано разноцветными стикерами с напоминаниями: «придумать подарок Машке», «напомнить Витьке про ужин в среду», «купить новые лыжи». На рабочем столе чтоб фотографии детей в бассейне и в океане, портреты собаки лабрадор (почившей) и бородатого мужчины в странной желтой шапочке.
Быть всю жизнь замужем за одноклассником, который за двадцать лет, представьте, так и не выкинул ни одного фортеля. Да еще и мирится со всеми этими друзьями, вечеринками, транжирством и немытой посудой. «Ты заедешь за мной в восемь?» — «Конечно, зая».

А иногда хочется побриться на лыску и повязать платочек. Вымыться в бане хозяйственным мылом, но пахнуть какими-нибудь трaвкaми, полынью там или мятой. Научиться молиться, читать жития святых, соблюдать посты. Назвать сына Серафимом, подставлять, хотя бы мысленно, другую щеку. «Ты этого хотел. Так. Аллилуйя. Я руку, бьющую меня, — целую». Излучать доброжелательность и чтоб ненатужно так сиять от внутренней гармонии.

Принести из церкви святую воду в баллоне, поставить ее в холодильник. И когда муторно на душе, умываться ею. И советовать мамашам, что если у ребенка температура, достаточно просто сбрызнуть. И чтоб это действительно помогало.

А еще ужасно хочется пойти в официантки. Купить накладные ресницы и полное собрание сочинений Дарьи Донцовой. Научиться ходить на каблуках, флиртовать с посетителями, чтоб они больше оставляли на чай, говорить: «А вот попробуйте еще «карпаччо», уж очень оно у нас замечательное».

Ходить в кино, копить на машину. Бросить бармена, закрутить с поваром-итальянцем. Висеть на доске почета как работник, раскрутивший максимальное число лохов на дорогое французское вино, которое они сроду не отличат от крымского. Пить сколько хочешь горячего шоколада из кофе-машины. И уже разлюбить греческий салат.

А что мы имеем на деле? Пока только черную водолазку.

© Пoлинa Caнaeвa

ист"Геометрия красоты"

По тем временам это были большие деньги, а клуб такими средствами не располагал. И тогда кому-то в голову пришла мысль провести соревнования и таким образом заработать на новую газонокосилку. В начале июля 1877 года читатели английской газеты «The Field» прочитали следующее объявление: «"Всеанглийский крокетный и лаун-теннисный клуб Уимблдон" предлагает всем желающим попробовать свои силы в теннисном соревновании в понедельник 9 июля, а также в последующие дни. Победителей ожидают два приза: золотой приз чемпиону, а серебряный – финалисту!». В надежде получить главный приз, 22 игрока не поскупились отвалить организаторам по одной гинее в качестве платы за участие в турнире. Главный приз – 35 гиней достался Спенсеру Гору – первому чемпиону Уимблдона, который по окончании финального матча заявил: «Теннис – очень сложная игра, и я не уверен, сможет ли она стать действительно популярной». Первый финалист – Маршалл – заработал чуть больше семи гиней. По итогам проведения турнира и уплаты налогов в кассе осталось 17 гиней – это было намного больше, чем стоила машинка. С того времени турнир на кортах «Всеанглийского крокетного и лаун-теннисного клуба» стал традиционным, и сегодня Уимблдонский турнир является одним из крупнейших теннисных турниров мира. В 2008 году призовой фонд турнира составил 11 812 000 фунтов стерлингов – более 20 миллионов долларов.