Мы видим констатацию факта природных богатств Сахалина, сентенцию о том, что он был «отобран Россией», а также сожаление по этому поводу. Как таковых, территориальных претензий не озвучено. И вот почему.

Китайский журналист пишет о том, что ранее территория его государства была больше, но часть из них была утеряна из-за «военной агрессии» со стороны других стран. В числе «агрессоров» указана и Россия. Ведущие мировые державы того времени соревновались между собой за приобретение новых колоний. Более всего в этом преуспела Великобритания, построившая империю, над которой никогда не заходило солнце, а также Франция, Испания, Португалия и др.

Российская империя в разделе этого мирового пирога практически не участвовала, будучи великой континентальной державой, Романовы даже умудрились продать США Аляску. Уже в середине девятнадцатого века Россия, проводя экспансию на Востоке, столкнулась там с набирающей силу Японией. Ослабевший императорский Китай лишился части территорий, на которые он ранее «распространял свою юрисдикцию», о чем и пишет Sohu.

Сахалин был поделен между Россией и Японией в 1855 году, а по договору от 1875 года весь остров отошел к нашей стране, взамен японцы получили Курилы. По итогам проигранной Россией русско-японской войны Токио забрал себе Южный Сахалин, а во время Гражданской войны в России осуществил интервенцию, захватив и северную его часть, и нещадно эксплуатировал его ресурсы, о чем мы подробно рассказывали ранее. Как проигравшая сторона во Второй мировой войне, где Япония выступала союзницей нацистской Германии, Токио лишился и Сахалина, и Курильских островов.

Как видно, с середины девятнадцатого века Китай в судьбе Сахалина не участвует. Так почему же в Пекине вспомнили об этом именно сейчас?

Столбят территории?

При желании можно усмотреть некие параллели с ситуацией вокруг Курил и прежними территориальными уступками со стороны Москвы. Напомним, что в 1991 году Китай уже получил около 600 островов на реке Амур и Уссури и немалый кусок суши. Очередные полторы тысячи гектаров земли наша страна утратила в 1995 году при демаркации границы. Все это можно списать на «ельцинское наследие», но процесс продолжился и в двухтысячные. В 2004 году президент Путин подписал «окончательное соглашение», по которому граница между нашими государствами была определена. Но не совсем. В 2008 году к Китаю также отошли острова Тарабаров и половина Большого Уссурийского.

Казалось бы, все, документ подписан, вопрос закрыт. Но территория России все равно продолжила уменьшаться. В 2010 году Норвегия получила от Кремля огромный кусок континентального шельфа в Баренцевом море, который оказался очень богат углеводородами. А в прошлом году большой резонанс вызвало неожиданное предложение президента Путина заключить мирный договор с Японией. Тогда активно муссировалась тема возможной передачи Токио части Курильских островов. Реакция российского общества оказалась столь негативной на эти намеки, что тема сошла с официальной повестки дня.

И вот теперь Сахалин, но «потенциальный претендент» уже не Япония, а куда более могучий Китай. Пора бояться?

На самом деле, все не столь однозначно, как кажется. В отличие от островной Японии, КНР обладает достаточным «жизненным пространством». Китайцы традиционно предпочитают жить и работать на своем морском побережье, северные регионы относительно слабо заселены. Идеи переселяться на Сахалин или в Сибирь для колонизации не будут слишком там популярны. К слову, все эти «карты с китайской Сибирью» в школьных учебниках – это с Тайваня. Именно в прозападном Тайбее вынашивают наполеоновские идеи о территориальном расширении в исторических пределах.

В Пекине же более прагматичны. От России им требуются только природные ресурсы, остатки технологий и надежный тыл. Пока Москва сама все это исправно и с большой охотой предоставляет, проблем с КНР не предвидится.

Хайпанули?

Есть большая вероятность, что Sohu просто решили сделать публикацию с ярким заголовком. Тема действительно интересная, когда археологи находят артефакты, подтверждающие величие предков. Это может быть примерно из разряда отечественных стенаний по поводу утраченной Аляски или Калифорнии. Дальше обсуждений в Сети это никогда и никуда не идет.

Впрочем, «осадочек» все равно останется.

Автор: Сергей Маржецкий

Внешнюю политику России последних 15-20 лет можно легко интерпретировать как последовательное восстановление подобной репутации, разрушенной в результате краха СССР. Более того, страна уже достигла весьма внушительных успехов на данном пути, и, кстати, статья в Foreign Policy служит тому подтверждением. Там проговорены ключевые элементы имиджа России на международной арене.

С одной стороны, ее побаиваются или как минимум опасаются, потому что за прошедшие годы Москва неоднократно применяла разнообразные и болезненные меры в обстоятельствах, которые расценивала как угрожающие для себя: от экономических рестрикций до военных операций. Мир убедился: ежели что, за Кремлем не заржавеет.

Но с другой стороны — и это, возможно, даже важнее — у России сложилось реноме силы, с которой можно и даже по-своему удобно иметь дело, потому что Москва играет по вполне понятным правилам, причем придерживается их жестко и последовательно: невзирая на препятствия, упорно движется к поставленным целям, соблюдает взятые обязательства и выполняет обещания, но считает себя свободной от договоренностей в случае нечестной игры.

Этот момент — едва ли не главное, на чем зиждется доверие окружающего мира к любой великой державе. Дело не в безоглядной вере, что она белая и пушистая (что как раз глупость и утопия), а в убеждении, подтверждаемом опытом, что та следует правилам, которые сама и установила.

Так что Джошуа Гельцер и впрямь говорит разумные и абсолютно правильные вещи. Комический эффект его статьи порожден иным: кардинальным расхождением между адекватностью текста и реалиями американской политики. Юмора добавляет сам факт проговаривания прописных истин в качестве рекомендации государству-сверхдержаве.

Собственно, одно это четко показывает особенности нынешней ситуации и причины утраты Соединенными Штатами статуса глобального лидера — где-то на пике своего могущества они просто перестали руководствоваться принципами, которые делают страну сверхдержавой.

Причем можно даже предположить, где, что и когда для них пошло не так.

Сначала американцы стали слишком часто нарушать правила, которые сами же установили, превратившись для мира из пусть неудобного, но все-таки работающего гаранта поддержания сложившегося порядка вещей в откровенно вредоносную и опасную силу. Деградация же у Штатов самодисциплины повлекла за собой коррозию их мощи, результатом чего стало исчезновение страха перед ними как глобальным гегемоном. Причем если первоначально только несколько государств, включая Россию, позволяли себе это демонстрировать, то теперь процесс зашел так далеко, что стал обыденностью, а примеры "непослушания" даже со стороны зависимых сателлитов Вашингтона множатся на глазах.

Тут советы, даже самые разумные, грамотные и доходчивые, не помогут компенсировать нанесенный урон, потому что имеющееся экспертное знание — это одно, а вот способность его применить, то есть наличие необходимых навыков и ресурсов — совершенно иное. С последним у Вашингтона настолько явные проблемы, что американцы сталкиваются с трудностями уже на каждом шагу, что только усугубляет ситуацию и порождает весьма нелестные сравнения.

Почти одновременно с выходом статьи Гельцера офис президента Украины озвучил идею создания всемирного русскоязычного телеканала для "борьбы за умы" и противостояния "гибридной агрессии" России.

Как и публикация в американском журнале, формально задумка вполне грамотная. Вот только это ничуть не добавляет ей реалистичности и шансов на успешное воплощение, так как про Украину за последние годы все стало понятно. Анонсированная Киевом инициатива закономерно вызвала насмешливые комментарии из Москвы и была практически не замечена на Западе. В общем, вызвала ровно ту же реакцию, что и осмысленные предложения по российско-американским отношениям в Foreign Policy.

А когда внешнеполитическая сфера сверхдержавы порождает отклики, аналогичные тем, что поступают в адрес государства, которое успешно застолбило за собой статус failed state, можно уверенно сказать, что первой пора готовится ко все более серьезным вызовам.