Радости кулинарии

В 1948 году отец Харрисона вновь сменил работу и ушел с радио в начинающее рекламное агентство. Через пару лет он зарабатывал достаточно денег, чтобы перевезти семью из пыльного Чикаго в пригород Мортон Гроув. Там в новой школе у Харрисона появились проблемы: старшие парни издевались над новичком. «Да не то чтоб меня били, скорее они состязались в том, как лучше меня унизить. Важно, чтобы я страдал морально, а не физически». Форда затаскивали на холм и сталкивали с него. Каковы были причины, Харрисон не знал. «Может, они чуяли во мне зачатки высокомерия и не хотели, чтоб они расцвели пышным цветом. Я старался — и стараюсь до сих пор — держаться подальше от людей. Может, это их выбешивало».
Свое школьное обучение Форд заканчивал в Мэйн Ист, одной из лучших высших школ Америки того времени. Харрисон перешел в нее в 1956 году и как раз там начал принимать участие в работе любительской радиостанции. Правда, не как ведущий, а как техник. Помимо этого, в свободное время Харрисон Форд увлекался модельками поездов — иными словами, ничто не выдавало в нем будущую звезду кино.
Родители, хлебнувшие последствия американской Великой депрессии, приучили сына к работе, поэтому, еще будучи подростком, Харрисон начал подрабатывать в разных местах. Среди первых профессий, освоенных будущим актером, — повар на роскошной яхте. Харрисон нашел сборник рецептов «Радости кулинарии» и затем рассказывал прессе, как готовил пищу во время шторма, отчаянно борясь с морской болезнью. «Пожалуй, это был самый героический поступок в моей жизни».
Дольше всего Харрисон продержался в магазине, продававшем табак и трубки. Здесь он пристрастился к курению, но вы прекрасно помните, что оно опасно для жизни.

Фрагмент из школьного альбома с учениками, работавшими на радио
Фрагмент из школьного альбома с учениками, работавшими на радио
Жениться и стать актером
Окончив школу, Харрисон Форд отправился в колледж Райпен на севере Висконсина. Колледж славился своими либеральными наклонностями и не требовал многого от своих студентов. Три года Форд изучал английский и философию, но без особого успеха. Отец, тративший по 2000 долларов в год на обучение сына, требовал подтянуть оценки, и в итоге Харрисон нашел подходящий для себя курс. Его приняли на факультет театрального искусства, где Форд, уже превращавшийся в знакомого нам хитреца с косой улыбкой, впервые попробовал себя на сцене. Его утвердили на главную роль в «Трехгрошовой опере» в театре колледжа. Внезапным бонусом стало внимание девчонок.
Последний год колледжа дался непросто. Найти энергию для получения степени по философии оказалось очень сложно. «Я спал по четыре-пять дней, — вспоминал Форд. — Был один предмет, на который я ни разу не ходил. Проспал семь дней, потом вылез из постели, оделся, подошел к аудитории, но повернуть дверную ручку так и не смог — все вокруг как будто застыло. Короче, я плюнул и вернулся к себе спать». Судя по признакам, у молодого Форда была депрессия, но сам он никогда не называл так свое состояние. За три дня до выпускного Харрисона отчислили из колледжа. Родители уже забронировали номер в отеле, чтобы приехать и посмотреть на выпускника, но оказалось, что они зря потратили 8000 долларов на высшее образование сына.
Выброшенный из студенческой жизни, Форд принял два важных для себя решения: он женится на своей подруге из колледжа Мэри Луизе Маркуард и продолжит актерскую карьеру с уклоном в комедию. «Мне было важно объявить родственникам о своих планах на будущее, несмотря на то что их это ужасно злило». С выполнением второго решения пришлось помучиться. Почему-то в Висконсине, как в Голливуде, не было дефицита актеров.
Каким-то чудом Форд получил место в труппе Williams Bay Repertory. Один из нанятых молодых актеров подвел труппу, и образовалось место. Так Харрисон Форд оказался в профессиональном театре.

Форды на «Фольксвагене»

Директор труппы Williams Bay Repertory Уильям Фучик приятно удивился замене: новый актер был уверенным малым с серьезным настроем. Фучик работал на один из лучших калифорнийских театров — Pasadena Playhouse, а пятнадцатью годами ранее учил Пола Ньюмана. Фучик считался одним из самых известных преподавателей актерского мастерства в Голливуде. Природное чутье не подвело учителя: несмотря на несколько недель до начала сезона, он взял в труппу нового актера, чтобы довести его до ума.
Профессиональный дебют Харрисона Форда состоялся 26 июня 1964 года в комедийной постановке «Возьмите ее, она моя». На следующий же день Форд женился на Мэри Луизе. Молодожены провели медовый месяц на подмостках. Форд играл в разных спектаклях, иногда забывая слова, но всегда очаровывая зрителей и критиков.
Когда сезон подошел к концу, Фучик завел разговор о будущем Форда. Джеймс Арнесс, звезда сериала «Дымок из ствола», был хорошим приятелем Фучика, и директор труппы посоветовал Харрисону попробовать силы в Голливуде. Правда, у Форда есть своя история о том, как он оказался на западном берегу.
«Я поехал в Лос-Анджелес, — рассказывал он. — Я не знал никого на студиях, не знал никого из актеров. Я был чужаком в Лос-Анджелесе и остаюсь им по сей день. Но это город, в который надо ехать, если вы хотите стать актером. У вас нет выбора. Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Я решил бросить монетку. Выпал Нью-Йорк. И я бросил ее еще раз. Начинающему актеру не хочется ехать в холод и быть нищим в Нью-Йорке. Уж лучше быть нищим и в тепле. Такая у меня была мысль. Короче говоря, я погрузил все наши вещи в „Фольксваген“, и мы с женой взяли курс на Тихий океан. Где-то в 60 милях от Лос-Анджелеса я принял участие в спектакле „Тело Джона Брауна“, но продолжать работать там мне не хотелось. К счастью, меня заметил скаут из программы молодых талантов Columbia Pictures и пригласил меня на прослушивание».
На самом деле феей-крестной актера Харрисона Форда был Уильям Фучик. Когда Пол Ньюман назвал его лучшим педагогом по актерскому мастерству, Фучик позвонил звезде и попросил больше никогда не называть его имя — не любил славу. Но именно Фучик нашел Харрисону и Мэри место в Калифорнии, и как раз туда Форды рванули на «Фольксвагене». А историю Форд придумал свою, потому что Фучик попросил не упоминать его имя.
Форды нашли себе работу. Не актерскую, конечно — это было бы слишком хорошо. Харрисон устроился на судоверфь, потом в магазин одежды. Мэри работала в приемной врача. Параллельно Форд продолжал повышать актерскую квалификацию у друга Фучика, Боба Венца. Как раз благодаря ему он получил роль в «Теле Джона Брауна». В газетах потом писали: «Харри Форд, возможно, лучший актер в Лагуна Бич».

Как я получил шрам

Пока Харрисон Форд играл в «Теле Джона Брауна», он попал в аварию, заработав знаменитый шрам на подбородке. Возвращался с работы в магазине, ехал по Лагуна Каньон, не пристегнулся, врезался в телеграфный столб. Не повезло с врачом — наложил на рану стежки так, что шрам виден до сих пор.
Иен Бернард, директор театра Laguna Playhouse, где играл Форд, порекомендовал ему попытать счастья на студии Columbia. Бернард — в прошлом актер, ставший сценаристом — устроил Харрисону интервью с Билли Гордоном, возглавлявшим отдел кастинга на Columbia. Форд прибыл к Гордону с привычным серьезным настроем, так хорошо действовавшим на других.
«Я зашел в небольшой душный офис. За столом сидел лысый человечек с огрызком сигары в зубах, в белой рубахе и с белым галстуком. На столе два телефона. За ним человек, одновременно говорящий по еще нескольким телефонам, как спекулянт на скачках. Я сел в единственное свободное кресло — перед столом. Слушал, как они обсуждают большие деньги и бросаются известными именами. Потом лысый посмотрел на меня так, будто случайно обнаружил змею в супе. „Тебя кто послал?“ — спрашивает. Я сказал. Он повернулся ко второму, говорит: „Это кто такой?“ Второй ответил, что не знает. Лысый повернулся ко мне. „Ясно. Ну, не суть. Как тебя зовут? Рост? Вес? Хобби? Умения? Иностранные языки знаешь? Ну все, если что найдем для тебя, дадим знать“. Я вышел из офиса, нажал кнопку вызова лифта. Он задерживался, и я отошел в уборную. Когда я выходил из нее, в коридор выбежали лысый с ассистентом. Возвращайся, кричат. Ну, я вернулся. Лысый говорит: „Ты не тот типаж, с которым мы обычно работаем. Что скажешь, если мы подпишем тебя на контракт?“ Я сказал: легко, давайте. И где-то полгода я провел вот так, получая 150 долларов еженедельно».
Тогда, в 1960-е, студии еще придерживались стандартной голливудской практики держать молодых и начинающих актеров на контрактах. Платили мало, но давали небольшие роли. История Форда кажется сценой из комедии Мэла Брукса, но мы уже знаем, что актер может слегка привирать.

Человек, который говорит «привет»

Первые шаги в Голливуде ознаменовались цепочкой унижений — кажется, школьные хулиганы выросли и переехали в Голливуд. Но теперь Форда не сталкивали с холма, все было прилично. Сначала попросили изменить имя — из-за того самого Харрисона Форда. Форд добавил «Дж.» между именем и фамилией, несмотря на отсутствие второго имени. То, что Форд немого кино к тому времени уже был восемь лет как мертв, Гильдию актеров не волновало.
Затем выяснилось, что стрижка Харрисона никуда не годится. Визит к стилисту обернулся прической а-ля Элвис Пресли — с таким же коком. И, наконец, студия решила, что имя «Харрисон» слишком напыщенное, его следует сменить. «Я предложил Курта Аффейра, — вспоминает Форд. — После этого разговоры о смене имени прекратились».
«На дворе был 1965 год, но студии задержались в 1925-м. Надо было приходить к ним каждый день в пиджаке и галстуке, посещать учебные классы, обедать с руководством, фотографироваться. Ну, знаете, для таких разворотов в глянцевых журналах, где старлетки с парнями играют в футбол на пляже. Хреново было. Хуже, чем на заводе. На студии никто не знал твоего имени, все плевать на тебя хотели».
Привыкший к серьезной работе Форд сходил с ума от студийных ритуалов. Его карьеру как будто поставили на паузу. «Я ничему не учился. Но к тому времени купил дом неподалеку от стадиона Hollywood Bowl и вынес из него все, что мне не нравилось. Никогда ничего не мастерил, но были книги, нужны были полки, и я взял инструменты и сколотил полки сам».
Эпизод Форда в криминальной комедии «Смертельный жар на карусели», где ему нужно было доставить телеграмму герою Джеймса Коберна, разозлил главу студии Джерри Токофски. «Мужик, который тогда был вице-президентом Columbia Pictures, вызвал меня в офис, — вспоминает Форд. — Помните, мне по сюжету нужно было всего-то доставить телеграмму. И он мне такой: „Парниша!“ Меня все тогда звали парнишей. Наверное, не знали имени. „Парниша! Дай-ка я тебе историю расскажу. Когда Тони Кёртис впервые появился на экране, он доставлял продукты. Продукты! И одного взгляда на него было достаточно, чтоб распознать звезду! Но в тебе этого нет, парниша. Возвращайся в класс, учись еще полгода-год. Работы здесь тебе не найдется».
«Я-то думал, что должен играть посыльного, — смеется Форд. — Оказывается, я должен был играть кинозвезду!»

Контракт со студией был кабальный, на семь лет. Несмотря на опалу Токофски, свою следующую роль Форд получил уже осенью 1966-го. В вестерне Роджера Кормана «Время убивать» Харрисон Дж. Форд сыграл молодого лейтенанта.

Потом Columbia дала Форду роль в экранизации бродвейской пьесы «Лав». Роль была настолько эпизодичной, что в фильмографии Форда она не значится. Она состояла из слова «привет» и удара в лицо Джека Леммона.

Почти «Выпускник»

Уолтер Бикел, возглавлявший программу студии Columbia «Молодые таланты», не переставал верить в Харрисона Форда. Чутье у Бикела было, в отличие от Токофски. В конце концов, Бикел открыл миру режиссера Майка Николса. И еще он был родом из Чикаго. Как и Форд.
Наверное, никто в Голливуде не видел звезду в молодом актере со шрамом на подбородке. Но Уолтер Бикел, чей протеже подписался на экранизацию знаменитой пьесы «Выпускник», отправил Харрисона на прослушивание к Николсу. Все молодые актеры сражались за роль Бенджамина Брэддока. Несколько известных артистов пробовались на роль и получили отказ. Среди них были Роберт Редфорд и Уоррен Битти. Так что у Харрисона Форда были достойные соперники.
Бикел упросил Майка Николса дважды посмотреть Форда. Говорят, что режиссер чуть не решился утвердить его на роль, но потом появился Дастин Хоффман. Сказать, что Форд был раздавлен, — ничего не сказать. «Я стоял на месте и никуда не двигался. И в таком состоянии меня уволили».
Вице-президент Columbia Pictures решил прочитать Харрисону еще одну лекцию, естественно, начав ее словом «парниша». Форд послал его в задницу и был уволен. Спустя три дня он подписал контракт со студией Universal. Благодарить стоило все того же Уолтера Бикела — он передал Форда знакомому агенту Дику Клейтону. Клейтон был знаком с Моник Джеймс, возглавлявшей похожую программу для молодых актеров на Universal.
Форду снова пришлось проходить ту же рутину (актерские классы, ежедневные походы на студию), но Universal давала ему работу. Харрисон получал роли в телевизионных проектах, куда его определяла студия. «У них кишка была тонка утвердить меня на роль в кино», — вспоминал Форд.
Он опять попробовался на главную роль в многообещающий проект — Джон Шлезингер искал смазливого юношу на роль в «Полуночном ковбое». Форд уехал в Нью-Йорк, прошел прослушивание, но проиграл Джону Войту.
Харрисону Форду, может, и не сразу повезло с ролями, но везло на связи. Уолтер Бикел представил его продюсеру и директору по кастингу Фреду Русу — он открыл многообещающего актера Джека Николсона. Рус разглядел в Форде что-то от Николсона и порекомендовал молодого актера на роль в новом фильме популярного итальянского режиссера Микеланджело Антониони «Забриски Пойнт».
К сожалению, Антониони не разглядел в Форде звездных качеств. Фред Рус вспоминал: «Харрисон не был типичной звездой для того
Universal сделала еще одну попытку по превращению Форда в звезду. Она одолжила его студии Columbia для роли в драме «Напрямик». Снова провал. «Мне давали заполнить крошечные пространства. Ничего солидного. Может, были правы, может, я был не готов. Но я становился старше. В 21 год мне давали 17, но сейчас я стремительно взрослел». Играть в студийные игры Форд так и не научился. Моник Джеймс им не прониклась, и в конце 1969-го Форда уволили из Universal.
Как забить на актерскую карьеру
«И тогда я решил завязать с мелкими телеролями и стать плотником, — говорит Форд. — Меня этому никто не учил, но я был твердо уверен в этой профессии. Первый мой заказ — студия звукозаписи для Серхио Мендеса. К счастью, неподалеку от его дома располагалась библиотека, и я стоял на крыше его дома с учебником в руках».
Плотников в Голливуде явно не хватало, и бизнес Форда процветал. За работу над студией Мендеса он получил больше, чем за роль в фильме с Коберном. Вскоре денег стало хватать на то, чтобы нанимать работников. Дело настолько пришлось актеру по душе, что он перестал даже думать о другой работе.
«Работа плотника очень контрастировала с моим прежним занятием, чем и привлекала меня, — вспоминает актер. — Лет восемь, начиная с конца 1960-х, я делал шкафы, мебель, перестраивал дома. Здорово было! Я своими глазами видел результат работы. В общем, я решил: больше никаких ролей, пока не подвернется что-то существенное. Несмотря на то, что я провел 15 лет в кинобизнесе, зарабатывать я начал, когда стал плотником. Я не показатель успешной голливудской карьеры».
Дела шли отлично. Среди клиентов Форда был даже Джеймс Коберн, с которым он снимался. «Чему я научился, так это отношению к труду. Когда-то я был ужасно ленивым, но теперь бездельничать становилось все неприятнее и неприятнее». Но полностью менять карьеру Форд не стал. Он стал разборчивее при выборе ролей, приходил на прослушивания в рабочей одежде, отказывался от проектов, если что-то не нравилось. Так, он отказался от хорошей роли в сериале «Все в семье» лишь потому, что ему предложили сыграть расиста.
Актер-плотник
В начале 1972 года молодой режиссер Джордж Лукас сражался с голливудской системой, пытаясь осуществить проект мечты. Нет, не историю о далекой-предалекой галактике, а своего рода музыкальную автобиографию, фильм о подростках 1960-х, которые впустую тратят жизнь, фланируя по улочкам маленького калифорнийского городка под аккомпанемент местной радиостанции.
Предыдущий фильм Лукаса — «Галактика THX-1138», снятая на студии Warner — может, и не очень приглянулся зрителю, но получил хвалебные отзывы критиков. Однако критики не платили деньги за билеты, так что Warner не собиралась финансировать новый проект начинающего постановщика. Даром что у него было привлекательное название «Американские граффити».
Лукас решил собирать фильм практически на коленке. Нанимал своих знакомых — бывших однокашников, чтобы те помогли со сценарием. Студия United Artists расщедрилась небольшой суммой на разработку сценария, но в итоге работу над фильмом начали на Universal, где нашелся молодой управленец Нед Таннен, веривший в начинающих кинематографистов. Лукас получил 750 000 долларов, а в качестве продюсера — старого друга Фрэнсиса Форда Копполу, только что обласканного миром за «Крестного отца».
Подбором актеров к «Американским граффити» занимался уже знакомый нам Фред Рус. Идея режиссера заключалась в сборе команды актеров, которые отлично будут смотреться вместе, нежели каждый сам по себе. Выбор Руса и Лукаса оказался очень удачным: звезда сериала «Счастливые дни» Рон Ховард и начинающие актеры Ричард Дрейфусс, Кэнди Кларк, Синди Уильямс и Харрисон Форд.
Свою роль у Лукаса Форд получил благодаря новообретенной уверенности в себе, которая требовалась для его персонажа. «Когда я пришел на пробы, то не смотрелся как человек, которому нужны деньги на кусок хлеба. В кои-то веки у меня за спиной был приличный опыт. Безработный актер на прослушивании — пустой сосуд. Я сильно изменился, вернул свою гордость».
Первым делом Форд хотел отказаться от роли, но Рус убедил его остаться, повысив гонорар с 485 долларов в неделю до 500 долларов. Работа с Лукасом здорово отличалась от съемок у олдскульных режиссеров. Молодой постановщик был открыт к сотрудничеству с актерами и слушал окружающих. Джордж попросил Харрисона подстричься, но тому не хотелось расставаться с прической, и он предложил для своего героя постоянный аксессуар — ковбойскую шляпу. «Отличная идея, давай так и сделаем», — ответил Лукас.
Universal не понравились «Американские граффити», и Коппола едва не выкупил картину у студии, чтобы та не вмешалась в монтаж. Он предложил вернуть Таннену 750 000 долларов, что составили бюджет фильма, в обмен на все права. Таннен после некоторых препирательств согласился выпустить «Граффити» с небольшими поправками. Фильм заработал в мировом прокате 115 млн долларов, да и критики пришли в восторг. Последовало пять номинаций на премию Американской киноакадемии, включая категорию «Лучший фильм».
Но все это так и не сделало Харрисона Форда звездой. Он продолжал работать плотником, Фред Рус продолжал находить ему роли — у Копполы в «Разговоре», в сериале «Кунг-фу», в теледраме «Династия». Когда Джордж Лукас начал искать актеров для своего следующего проекта, он наотрез отказался брать кого-то из «Граффити». Проект назывался «Звездные войны».

Харрисон Форд в роли Хана Соло
Харрисон Форд в роли Хана Соло
Здравствуй, слава
История о том, как Харрисон Форд получил роль Хана Соло, стала одной из главных голливудских баек. Вот как он рассказывал ее журналу Time Out:
«Художник-постановщик Фрэнсиса Форда Копполы уговорил меня установить очень хитровыдуманный фальшивый пол в офисе. Так я и столкнулся снова с Джорджем Лукасом. Я знал, что там идет кастинг, и решил, что будет нехорошо стучать молотком днем. Поэтому я работал ночью, пока однажды не пришлось задержаться на день. Понятное дело, именно в этот день Джордж прослушивал актеров для „Звездных войн“. И вот я ползаю на карачках в дверном проходе, а навстречу идут Фрэнсис Коппола, Джордж Лукас и Ричард Дрейфусс. На самом деле Дрейфусс прошел первым и пошутил, что он мой ассистент. Погано было, я себя чувствовал совсем ничтожным, когда они мимо проходили. А потом, спустя несколько недель, когда никто в мире не мог пройти прослушивание, я получил роль».
Форд снова все упрощает. Прослушивание к «Звездным войнам» Лукас вел одновременно с «Кэрри» Брайана де Пальмы. На протяжении двух месяцев режиссеры просматривали 30—40 молодых актеров и актрис в день. Когда Лукас натолкнулся на Форда у офиса Копполы, то предложил ему как уже знакомому помочь в прослушивании — почитать сценарий за актеров, пока актрисы пробуются на роль принцессы Леи. Форд согласился, но постепенно текст начал его выбешивать. Он начал выплевывать слова, вести себя грубо, и так Джордж Лукас разглядел в плотнике своего Хана Соло. Правда, он был полной противоположностью того Хана, что прописали в сценарии, но так вышло даже лучше.
К счастью, Лукас позволил Форду многое изменить в диалогах, когда актер произнес свою знаменитую фразу: «Такую хрень можно напечатать, Джордж, но произнести ее невозможно».
25 мая 1977 года 35-летний актер-плотник Харрисон Форд из Чикаго проснулся знаменитым.

Автор: Татьяна Шорохова

Ее родители вовремя бежали в Австрию, чтобы спасти Анну.
Наша дружба началась с того, что фрау попыталась пнуть меня ногой прямо из инвалидного кресла. Не хотела принимать душ, не хотела мыть голову, вообще ничего не хотела.Я дала ей такую словесную отповедь, на которую немки-медсестры никогда бы не отважились. Она же почти миллионерша! Респект перед капиталом. А мне, выросшей в социализме, чихать было на ее состояние. Мне мое достоинство важнее. Так я примерно и сказала. В ответ услышала: «Хорошо, детка. Заключаем пакт взаимного уважения». С тех пор маленькая старушка с несгибаемой волей была у меня чуть-чуть на особом положении. Знаете, что ела богатая дама на завтрак и ужин? Кусочек черного хлеба, где дырочки только чуть-чуть замазаны маслом. Никто не мог уговорить ее взять что-то повкуснее. Так сколачивают состояния.
Вторая и третья Шмидт К нам в отделение поступила еще одна Шмидт. Мне она показалась нетипичной старушкой. Лишь на пятиминутке я узнала, что пациентка с ампутированной ногой, с одним глазом, почти слепая, страдающая диабетом и почечной недостаточностью,— моя одногодка, ей чуть-чуть за 40. Необычная она была. Один глаз, почти ослепший был лучистый и молодой. На своей единственной ноге Клара прыгала очень лихо и ловко, а протезом пользовалась неохотно. Так и передвигалась: прыжками в инвалидное кресло, а потом на высокой скорости и виражами — по коридорам. Курящих медсестер предупредили, что пациентка курит как паровоз, и попросили, чтобы мы брали ее с собой на перекуры, но присматривали за ней. Дело в том, Клара Шмидт склонна к побегам и отрицает свою слепоту. На перекурах мы сошлись поближе. Господи, как было жалко ее. Она хорохорилась и ни в какую не признавалась, что почти ничего не видит. Поднесешь зажигалку прямо к носу, она тыкается в нее сигаретой и все мимо. Это почти полная слепота, если пламени прямо перед глазами не видно! Клара пережила аварию. Она обожала мотоциклы, трассы, рок, тусовки. Прямо как я, правда, мотоцикла у меня никогда не было. Потеряв ногу и глаз, из-за фантомных невыносимых болей Клара подсела на наркотики, посадила почки и заработала диабет. Постоянный диализ, инсулин привели к бедности, страховка отказалась платить. Квартира ушла с молотка, чтобы оплатить последний приют Клары под медицинским присмотром. И вот, в возрасте чуть больше сорока лет, она попала в дом престарелых, да и выглядит на все 60. Я помогала ей, но Клара не выносила сочувствия, и, прыгая на одной ноге, сама заправляла постель. Мы делились сигаретами, болтали о роке, смеялись, вкусы наши во многом совпадали. Потом я ушла в отпуск, а когда вернулась, узнала, что Клара пыталась убежать, заблудилась, и была привезена обратно полицейским. Она отказалась от всех лекарств, от еды и воды. Она сказала, что ТАК жить не может и не хочет. Отказалась и от капельниц, и от инсулина, и от диализа. Она отказалась от всего. Примчалась родная сестра, умоляла Клару опомниться. Безрезультатно. Против воли в Германии не лечат никого. Вызвали старенькую маму из другого города. Через пару суток я снова заступила на дежурство. Мрачный врач на пятиминутке сказал, что Клара Шмидт тихо умерла ночью. Все. Я знала ее пару месяцев всего. Я никак не могу забыть ее мятежный характер. Третья Шмидт — точка в моей истории Третья пациентка по фамилии Шмидт появилась у нас через пару дней после смерти Клары. Ей за 80. Волосы крашеные, рыжие, глаза голубые, лучистые. Кого-то напоминает, но вспоминать некогда: много работы. Бабушка очень живая. Курит, привезла с собой ящик старого марочного вина и перед сном долго сидит в кресле в гостиной с бокалом. Во время утреннего туалета, я обратила внимание на родинку на спине. Что-то она мне смутно напомнила, и опять — не вспомнить, не до этого. Лишь через пару дней, я сложила воедино кусочки впечатлений: яркие синие глаза, отчаянная курильщица, родинка на спине... все, как у Клары Шмидт, которая умерла. Мы частенько перекуривали во дворе теперь уже вместе со Шмидт №3, но спросить, не родственники ли они с покойной Кларой, я не решалась. Хотя... ведь сестра говорила, что вызвала маму.
На ночном столике у старушки я увидела портрет обалденной красотки. Синие лучистые глаза, копна кудрей, широкая улыбка,- девушка была очень хороша, слегка похожа на Брук Шилдс, а аще на... Клару! Имя непроизвольно соскочило у меня с языка! За спиной я услышала странные звуки. Обернулась. Пожилая женщина молча плакала, тряслась всем телом, кивала мне и показывала на фото. Это она... эта красотка — Клара! С одним ослепшим глазом и протезом. Та самая, которая предпочла смерь прозябанию. Старушка была благодарна, что я узнала ее дочку. Я обняла ее, чтобы утешить, но она торопилась мне все рассказать. Не получилось у нее приехать вовремя, не успела она поддержать дочку. Теперь мать наказала себя, оставшись в доме престарелых, в ее комнате. Ну зачем жизнь делает с людьми такое! Без глаза, с протезом, насквозь больная, Клара расхотела жить, и умерла. Если бы мама раньше приехала, она, может, и спасла бы ее, но для чего? До сих пор не могу забыть Клару и ее по-своему достойный конец. "

Автор: Evgeny 12 мая 2017
Fishki.net