Нас тряхнуло, посуда в шкафчике зазвенела – это изба встала на ноги. Затем моё сердце и желудок подпрыгнули к горлу и упали назад, пространство вокруг изменилось, как будто я смотрела через 3D-очки обычный фильм, кот протяжно орал…

Сложно описать, что с нами происходило. Вспомните себя в период высшей точки алкогольного опьянения, когда нет земли под ногами – сплошные провалы, всё кружится: закроешь глаза – вихрится тьма с цветными пятнами, откроешь – изменённая реальность. У меня было два раза, и повторять я не собиралась, вообще-то. Расскажи вселенной о своих планах, ага.

Тазик нам пригодился.

Мы двое устроились на полу: я – сидела, прислонившись к стене, рядом кот выплёвывал комки шерсти. Сквозь пелену я видела, как у него тряслись лапки, он не мог стоять – падал, снова поднимался. Дождавшись затишья в его проблеме, я сделала до сих пор небывалое – без разрешения взяла его на руки. За месяцы нашей совместной жизни такое случилось впервые, не считая того случая с валерьянкой. Во время путешествия в Академию и в рюкзаке – не считается. Это было непросто – руки почти не чувствовались, мышцы «ватные», а Бальтазар крупный и тяжёлый, весит килограмм пять, но я справилась и прижала его к себе, поглаживая трясущееся тело. Он не сопротивлялся, только выл, как воют иногда коты по весне – протяжно, жалко.

Так и сидели, не знаю, как долго. Моё зрение менялось – один глаз видел в чёрно-белом спектре, другой в цветном, обоняние обострилось, потом притупилось, и такие американские горки не давали подняться. Слух тоже страдал, я как будто слышала чей-то тонкий голос, приговаривавший: «Ничего, ничего». А потом тишина. Наверное, в какой-то момент я просто отключилась.

Почувствовав себя лучше, открыла глаза. Кот пластом лежал у меня на груди – спал. Кое-как поднялась, стараясь не разбудить, на слабых ногах дошла до печки и положила кота на неё. Казалось, пол немного покачивается, сложно найти равновесие. Компаньон немного поднял голову:
– Яу там… Мняу плохо было.
– Ничего, друг, я уберу, – успокоила я его и посмотрела на фронт работ. Ну, могло быть и хуже, если бы не подготовились. Разное зрение в глазах мешало сосредоточиться. Если нос мне сюрпризы сейчас не подкидывал, то глаза остались с проблемами – один чёрно-белый, второй цветной спектр, да и расплывалось всё до сих пор. Отвратительное ощущение.

Супчик слетел с потолка и приземлился Бальтазару под бок, погладил крылом и остался.
– Ничего, ничего. Хорошо, – раздался голосок.

Это Супчик?
– Мыш, это ты сейчас говорил?
– Яга. Слышишь, – повернул он ко мне свою мордочку. – Писарь. Гнать.

Вот те раз! Я его понимаю, но что такое писарь?
– Бальтазар, что это он говорит такое – «писарь»?
– Летописец заходил, пока мы без сил валялись, он его прогнал, – пояснил кот и лизнул мыша.

Новые умения, значит, я поднялась на уровень выше, хотя по тем ощущениям, что мы пережили, должна не сходя с места стать Ягой восьмидесятого уровня с компаньоном не меньшего ранга.
– Ягуся, пока мы не вышли наружу, яу должен тебя подготовить, – голос кота звучал уже немного бодрее. Я превратилась в слух. – Ты – пограничник. Изба – портал между миром живых и миром мёртвых. Последняя трапеза и веник – необходимы для душ, которые ты должна проводить в иной мир. Твоя основная работа в этом, хозяйка.

Он тяжело вздохнул и положил голову на лапы, выжидательно глядя мне в глаза.

Вместо ответа я просто развернулась на пятках и взяла уборочный инвентарь. Испытывая эмоциональный дискомфорт, всегда принимаюсь за наведение чистоты – это помогает успокоиться и выплеснуть энергию. Пока мыла, всё обдумала, ещё раз обдумала и поняла, что деваться мне некуда. Вот почему кот выдавал информацию маленькими порциями: скажи он всё сразу, я бы бежала не оглядываясь.
– У меня один глаз видит только чёрное и белое, – порадовала я кота.
– Им ты покойников видеть можешь.
– Бабушка, зачем тебе такие странные глаза? А затем, внученька, чтобы мертвецов отлавливать! – нервно хихикнула я и упала на лавку. – Это так и останется?
– Нет, только в сказочном мире.

Спасибо и на этом, необъяснимые всемогущие силы Лукоморья. Стоп, а у меня баня есть?

Бальтазар сказал, чтобы избу осмотрела, но мне не пришлось. В задней стене на наших глазах проявились две двери. Одна – низенькая, явно в баню, а вторая – нормального размера. Смотри-ка, обновления установились, пока я в забытьи была. Проверила. Да, маленькая баня и… вторую открыть побоялась. Положила руку на кольцо, что вместо ручки, и отдёрнула – таким холодом окутало кожу, будто жидким азотом. Ключ жёг грудь точно так же – холодной сосулькой, пришлось вытащить поверх одежды. Всё равно холодил, пока от двери не отошла. Это явно что-то значит.
– Не стоит эту дверь открывать просто так, – предостерёг кот. – И переоденься, Яга, в этом мире не все работники нанятые, есть коренное население, негоже их джинсами шокировать.

Мы слегка перекусили, я переоделась в новые купленные для аниматорской работы вещи: разноцветное платье в стиле «бохо» и кожаные сандалии на шнуровке, – сняла очки, хотела надеть линзы и поняла, что «цветной» глаз у меня видит идеально, как когда-то в детстве. Теперь понятно, от чего всё плыло, это очки больше не нужны! Я достала зеркало, полюбоваться на результат, и обомлела: тот глаз, что для мертвецов, затянут белой пеленой… Непроизвольно вздрогнула от страха, потрогала пальцами веки, ещё раз вздрогнула. Ну и видок! Интересные подарки магического мира.
– Дыши глубже, ты всё так же красива для человека. Вне Лукоморья твоя внешность меняуться не будет, уверяю, – успокоил кот.
– А ты, ты-то что получил за это путешествие? – я отвернулась: не могу смотреть на себя. Остаётся надеяться, что кот точно знает, о чём говорит. Волевым усилием подавила желание орать: «Домой, в Убежище!»
– Яу стал сильнее, также мы должны уметь сливаться разумами – ты можешь смотреть глазами животных, и думаю, что смогу перемещаться с места на место, такое заклятие на меня накладывали в Академии, сейчас оно должно активироваться. Настанет момент – проверим, сейчас я ещё не пришёл в себя полностью.

Хорошо, пойдём пугать народ. Изба опустилась вниз, потопталась под аккомпанемент посудного звона и улеглась. Я выдохнула, на секунду замерев у самого порога, и открыла дверь в неизвестность.

Морское побережье как после шторма – на пляже ветки и тина, пасмурно; солёный ветер ворвался в дом, спутал волосы, швырнул в лицо мелкие брызги. Всё это не важно: прямо перед глазами, гигантский, необъятный ствол дуба. Я бы сказала – «векового», но это явное преуменьшение. Калифорнийские секвойи нервно шелестят ветвями в сторонке. Это древо – исполин. Древо непостижимое, невозможное и по земным законам не смогло бы вырасти таким, но мы ведь в сказке. Соединяя землю и небо, теряясь в облаках, раскинув крону на многие, многие метры в стороны, укрывая тенью целые гектары земли, возвышался Дуб; корни, выпирающие из земли, исчезали в морской пучине, как щупальца гигантского кальмара, что топит морские лайнеры. Для того, чтобы обойти ствол кругом, на мой взгляд, потребуется несколько часов. Я не могла дышать – древняя мощь подавляла. С высоты вниз свисала подходящего размера золотая цепь, не обвивая ствол, а свободно, как цепочка на шее. Вниз по петле медленно плыло тусклое розовато-золотое солнце.
– А где кот учёный? – не отрывая взгляд от чуда, спросила я компаньона.
– Нет и не было кота. «Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит», – продекламировал Бальтазар, – это солнечные часы в центре Лукоморья. Их нельзя потрогать – первоисточник магии, тебя испепелит. Песнь заводит – значит утро и день, сказку говорит – вечер и ночь. Метафора. Образ кота – для красоты и принятия явления.
– Обалдеть, – отрешённо прошептала я себе под нос. – Русалка на ветвях сидит?
– С ума сошла? Она же высохнет, ей вода нужна.
–А как же: «Там чудеса, там леший бродит. Русалка на ветвях сидит»?
– Есть русалка, да не одна. Сидит, но не на дубе же. «Там» – понятие растяжимое, но все отчего-то решили, что именно на Дубе. Если пройти по побережью, найдём где-то на берегу на склизких корягах. То, что Пушкину приснилось, сглажено под человеческое восприятие, потом что-то подзабылось и исказилось в его памяти, но так даже лучше. Такую нетленку написал, что про нас через века не забыли.

Я продолжала смотреть на сияющий шар, не пытаясь что-то осмыслить или прикинуть его размеры, просто загипнотизированная новыми знаниями и впечатлениями. Кот толкал меня лапой.
– А? – спросила не глядя.
– К нам гости. Из моря.

На берег из воды выходил… ну, почти витязь. Очень рослый мужчина в серебристом гидрокостюме с огромным мечом наголо. На боку висели пустые ножны. Он остановился, отжал свободной рукой бороду и неторопливо направился в мою сторону. С виду никакой агрессии.

Мы ждали, что же будет дальше.
– Баба Яга, я полагаю? – вместо приветствия спросил он, не дойдя до моего крыльца несколько метров.
– Она самая, – кивнула я.
– Будем знакомы, Черномор. Михаил Юрьевич, – кивнул он мне, прищурив карие глаза. – А поскромнее появляться нельзя? Штормило будь здоров, вон берег весь в хламе с морского дна. У нас база едва с якорей не сорвалась. Не знаю, что там на земле за нами творится.
– Мне нездоровилось, – осторожно ответила я.
– Нам всем не поздоровится, если Морской царь явится посмотреть, кто посмел нарушить покой пучины.
– Так получилось, – твёрдо ответила я, чтобы не звучало как оправдание.
– Где ты была так долго, Яга? – устало спросил Черномор, убирая меч. – Мы заждались.