Георгию достался главный персонаж – Чацкий. Видимо, получилось совсем неплохо, и Александра Ивановна предложила поставить спектакль. Так в воронежской школе № 11 появился собственный драматический театр имени А. С. Грибоедова. Именно он стал первым театром для Менглета.
В 1929 году он дебютировал в роли Чацкого в спектакле «Горе от ума», а позднее играл в других постановках: «Плоды просвещения», «Вильгельм Телль», «Гибель надежды». Постановки имели большой успех. Школьники выступали в Клубе имени Карла Маркса, в кинотеатре «Палас», в народном доме. Смотреть на них приходили даже артисты из Воронежского драматического театра. Однажды к Менглету подошел известный актер Шибуев, отозвал его в сторону и сказал: «Я видел вас на сцене, вам надо ехать в Москву – учиться». Георгий был на седьмом небе от счастья...
В классе с Менглетом училась Галя Иванова. Ее мать, М. С. Иванова, оказалась племянницей К. С. Станиславского. Перед отъездом в Москву она дала Георгию письмо с рекомендацией и просьбой помочь юноше. Но письмо так и осталось у него в кармане: поступать в театральный он решил сам, без чьей-либо помощи.
В ЦЕТЕТИС (Центральный театральный институт, позднее ГИТИС, ныне РАТИ) Георгий Менглет поступил с первого раза и попал в класс Андрея Павловича Петровского. В 1932 году параллельно с учебой он начал работать в Государственном историко-революционном театре, где за два года сыграл роли в спектаклях «По указу его величества» Л. Мура (роль Добролюбова), «Чернышевский и Александр II» Н. Лернера (роль Андронадзе), а также роль Каюса в выпускном спектакле «Виндзорские проказницы» У. Шекспира (1933).
Со столичными театрами Георгий Менглет впервые познакомился еще в 1928 году, когда он, 16-летний юноша, приезжал в Москву в составе футбольной команды родного города на открытие стадиона «Динамо». Тогда он побывал во МХАТе 2-м, где увидел «Блоху» Н. С. Лескова в постановке А. Д. Дикого. Георгий сразу влюбился в фантастического, гениального, потрясающего Алексея Денисовича Дикого. Через несколько лет были образованы Театрально-литературные мастерские (с 1935 года Театр-студия под руководством А. Д. Дикого), и, конечно, Менглет мечтал попасть туда. Ему повезло. 30 июня 1934 года он был принят в театр и в первых же постановках получил главные роли: Любовника в спектакле «Ревнивый старик» Сервантеса и Сергея в «Леди Макбет Мценского уезда» Н. Лескова в постановке А. Д. Дикого. По сути, Дикий стал его учителем.
В тот период Москва была настоящей театральной Меккой – изобилие талантов, фантазии, поиск новых форм. 1930-е годы – это великие режиссеры: Станиславский, Немирович-Данченко, Вахтангов, Мейерхольд, Марджанов, Охлопков, Дикий, а также целая плеяда выдающихся актеров: Качалов, Москвин, Леонидов, Топорков, Добронравов и многие, многие другие. Георгий Павлович был счастлив, что его становление как актера происходило в такое время.
В начале 1936 года А. Д. Дикого назначили художественным руководителем Ленинградского Большого драматического театра. Большинство студийцев режиссер решил забрать с собой. В их число попал и Менглет. После ареста А. Д. Дикого Менглету пришла идея создать новый театр – из студийцев-диковцев. Театр, по его замыслу, негласно должен был стать «театром Дикого», а гласно – русским драматическим театром в какой-нибудь отдаленной от Москвы республике, где постоянно действующего русского театра еще не было. Выбор пал на Сталинабад (ныне Душанбе). В 1937 году Менглет покидает БДТ и с группой единомышленников отправляется в Таджикистан.
Начинали на пустом месте: жили кто в кибитках (саманных мазанках), кто в гостинице (единственной в городе), репетировали на сцене Дома Красной армии. Несмотря на бытовые неудобства работа спорилась и вскоре состоялась премьера – спектакль «Земля» Н. Вирты в постановке Я. Штейна, в котором Г. П. Менглет сыграл «правильного» коммуниста Листрата. Спектакль имел успех. Зрительный зал был заполнен в основном военными с прослойкой русского населения. Именно они и составляли во все последующие годы основную часть публики театра.
В 1943 году Г. П. Менглет становится художественным руководителем Первого фронтового театра Таджикской ССР, который, исколесив множество фронтовых дорог, закончил свой путь в 1944 году в Румынии. «Нести бойцам радость, смех, заряд бодрости, энергии – такую задачу мы ставили перед собой, – вспоминает в своей книге “Актер – лицо действующее” Георгий Менглет. – Когда мы показывали свой спектакль-концерт “Привет, друзья!” (“Салом, друзья!”) командующему Центральным фронтом К. К. Рокоссовскому, он одобрил нашу “мирную направленность”. “Хорошо, что на сцене не стреляют, – сказал Константин Константинович. – Мы это делаем лучше. Зато такая веселая, оптимистическая программа воспламеняет дух”. Этого-то мы и добивались. Это и определяло тематику и стиль нашего театра».
В декабре 1944 года в Москве был объявлен смотр фронтовых театров. Первый фронтовой театр Таджикской ССР показывал свой спектакль «Салом, друзья!» и был отмечен почетным дипломом. Эта поездка изменила дальнейшую судьбу Георгия Менглета. На просмотре присутствовал художественный руководитель Театра имени Евг. Вахтангова Рубен Николаевич Симонов. Спектакль ему понравился, особенно Менглет в сценке «Поймал языка!», и Симонов пригласил его в руководимый им театр на роль Карандышева в «Бесприданнице». Менглет не отказался. Начались репетиции. Все шло прекрасно. И вдруг... Раздался звонок Бориса Михайловича Филиппова, давнего друга Георгия Павловича, назначенного директором Театра сатиры. Он предложил ему перейти в его театр. Предложение было заманчивым, ведь еще студентом Менглет проходил стажировку в этом театре, руководителем которого в то время был его учитель А. П. Петровский. Решение было принято молниеносно: даже не попрощавшись с Симоновым (за что очень себя казнил), Менглет написал заявление об уходе из Театра имени Евг. Вахтангова.
Театру сатиры Менглет отдал свыше 50 лет.
Труппа приняла новичка доброжелательно, хотя Менглет, будучи человеком молодым, уже имел звание народного артиста Таджикской ССР, а некоторые из «стариков» были только заслуженными. Но они к этому относились легко, с юмором. В театре царила замечательная атмосфера, очень близкая Георгию Павловичу: работали, дружили, любили острое слово, смеялись друг над другом, не забывая, конечно, высмеять и себя. В театре всегда ценились розыгрыши и умение понять и подхватить их.
Режиссером веселых розыгрышей часто становился и Менглет. Несколько раз он разыгрывал своего лучшего друга Олега Солюса, а тот был очень смешливый: «Шел у нас спектакль “Интервенция” Л. Славина. Олег играл какого-то полковника. По ходу спектакля он должен был подходить к солдатам, у которых в нагрудные карманчики были вставлены красные банты, и вырывать их. Я заранее одному из актеров вместо банта вложил красную ленточку метров двадцать длиной. И вот Олег подходит к одному, второму, третьему – вырывает у каждого бант, наконец очередь доходит до “моего” солдата. Он начинает вытягивать – тянет, тянет, тянет, наконец начинает хохотать и чуть ли не на четвереньках уползает со сцены...»
Период работы в Театре сатиры стал самым плодотворным в творческой биографии Г. П. Менглета. Именно здесь по-настоящему раскрылся его артистический талант. Особенности его работы над образом – это тонкий психологический анализ характера персонажа. Без грубых мазков, нажима и гипербол артист-сатирик мягким, тихим посмеиванием, изящными штрихами язвительно-колкого «пера» очерчивал «объект», чтобы потом, как шпагой, пронзить порок, – так писала критика.
Г. П. Менглет всегда стремился проникнуть в суть внутренних импульсов человека, которого он воплощал, понять его правду, увидеть мир его глазами, оправдать каждый шаг убежденностью в правоте того или иного поступка. Клинком сатирика всегда двигала благородная ненависть к пошлости и подлости всех сортов и оттенков, честь и совесть гражданина, не желавшего мириться с тем, что мешает людям жить.
Таланту Г. П. Менглета были подвластны и реалистические образы, и водевильно-лирические, легкие в своем непринужденном юморе, и выпукло-сатирические, фантастично заостроенные на каких-то определенных отрицательных явлениях или пороках, и трагикомические образы, в которых отчетливо проявлялось мастерство актера, владевшего таинствами и трагического, и комического.
Хрестоматийными стали образы, созданные Г. П. Менглетом в сатирах В. Маяковского «Клоп», «Баня». Несколько сотен раз сыграл он Победоносикова («Баня») и Баяна («Клоп»). За долгую сценическую жизнь образ бюрократа Победоносикова претерпел заметные изменения, став несколько тише, респектабельнее, мягче, но в сути своей не изменился. Глашатаем мещанства, проповедником пошлости, хамства, «изячной жизни» накопительства предстает и нэпмановский прихлебатель Баян.
Незабываемы и другие образы, созданные Гноргий Менглетом: блестящий, жестокий, удачливый и пустой обольститель и карьерист Жорж Дюруа («Милый друг» Ги де Мопассана); лицемер в сутане, ревнующий свою любовницу к ее собственному мужу, «нравственный» отец Диего («Дон Жуан, или Любовь к геометрии» М. Фриша); подхалим, недалекий, но себе на уме судья Бридуазон («Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше); волевой, деятельный, душевный, рачительный хозяин и внимательный к людям человек, заботливый председатель колхоза Каравай («Таблетку под язык» А. Макаенка); одержимый страстью к наживе, холодно расчетливый полковник Фредамбе («Интервенция» Л. Славина); мягкий, деликатный и наивный профессор Щеглов, сумевший дать пощечину взяточнику и понявший, что в жизни ни от чего нельзя отстраняться, нельзя жить только ради науки, что человек за все в ответе («Пощечина» С. Михалкова); делец, красавец и циник, ренегат Глумов («На всякого мудреца довольно простоты»)...
Вместе с Ниной Архиповой, Татьяной Пельтцер, Ниной Корниенко Георгий Павлович участвовал в одном из первых мюзиклов Театра сатиры по пьесе венгерского драматурга Л. Дьярфаша – «Проснись и пой!» (режиссеры М. Захаров и А. Ширвиндт), создав обаятельный образ неунывающего, по-детски простодушного Пишты.
Комедийный дар Менглета так же редок, как и трагедийный. Пример этого – работа артиста в спектакле «Бег» М. Булгакова. «У Корзухина нет счастья, – говорил Менглет. – Его единственный идеал – личное благополучие. Бесцельность существования, бездуховность этого картежника, алчного прожигателя жизни ужасны. Но все же мне хотелось, чтобы в Корзухине увидели человека пусть ничтожного, но человека. Хотелось бы найти и вскрыть его субъективную правду, показать, что отречение человека от всего святого – родины, любви, чести – ведет к моральной гибели, деградации, уничтожению личности».
Георгий Павлович не любил сниматься в кино. Он считал, что актер рожден театром и для театра: «Даже один актер на сцене (без декораций и режиссуры) – это все равно театр, в то время как талантливый монтаж кадров, два часа музыкального, яркого рассказа на экране, где нет ни одного актера, – все равно кино». К тому же для Менглета всегда важна была живая реакция зрителей. Несмотря на это, Г. П. Менглет снялся в ряде кино- и телефильмов. Среди них выделяются роли князя Васильчикова в кинофильме «Лермонтов» (1942), Черчилля в фильме «Победа» и Евгения Евгеньевича Воронцова в телеспектакле «Следствие ведут знатоки» (1975).
Георгий Павлович Менглет умер 1 мая 2001 года.
Международный объединенный Биографический Центр
