- Пойди умойся и успокойся, будем ужинать а потом я дам тебе конфету, твою любимую, - строго сказала мама и поцеловала мокрые глазки дочери.

Вот папа, тот догадывался, что девочка у него растет особенная и всегда слушал и про бабочку, и про котенка, который мяукал где-то в подвале, а детям не разрешили за ним лезть и про ветер, который стонал горестно и печально и про мальчика Сережу, который приходит в садик в синяках и плачет в тихий час под одеялом, чтобы никто не слышал, ведь мальчики не плачут, это же стыдно. Про все это папа слушал и понимал, что сердечко у Сонечки такое нежное, что даже и сравнить не с чем, чуть тронь, сразу кровавыми слезами плакать начинает и так бьется, что страшно за дочку становится.

- Если ты на все так будешь реагировать, ты жить не сможешь, - говорили взрослые Сонечке уже в школе.

Ну как же можно не реагировать на несправедливую двойку, когда списали у нее, а пары поставили обоим, когда учительница накричала при всех, когда мальчишки из соседнего класса отобрали рюкзак и бросили его в мусорку, а когда она за ним полезла, на нее заругалась страшная бабка в лохмотьях, когда своя родная бабушка все болеет и болеет и в комнате у нее страшно пахнет лекарствами и шприцы целой коробкой стоят на тумбочке, когда девчонки не берут играть с собой, потому что она не такая ловкая, как им нужно, когда ... да много таких "когда" было и Сонечка не понимала, как же она на это все не должна реагировать и ее сердечко болело и кровило.

- У тебя таких любовей еще знаешь, сколько будет? Поверь мне, это еще не проблемы, - говорила мама Сонечке, когда одноклассник пригласил ее в кино, а сам не пришел, а потом еще и при всех обозвал ее истеричкой и прилипалой. "Как же не проблемы?!" - хотелось закричать Сонечке, но она просто плакала маме в коленки, а потом и папе, который сквозь зубы пообещал поговорить с этим подлецом.

- Не надо, - испугалась дочка, - не надо, я сама.

И не стала с тем подлецом и предателем разговаривать, а решила сердце закалять. Можно же тело приучить не болеть, почему же так с сердцем нельзя?

И так пробовала и эдак, а не закалялась оно и по всякому поводу, большому и малому, рвалось Сонечкино сердце, заживало потом, конечно, быстрее или медленнее, но заживало.

- Если ты ее когда-нибудь обидишь сильно, по мелочи не в счет, конечно, я тебя закопаю, понял? Она свет моей жизни и не дай Бог он потухнет из-за тебя, усек? - говорил Сонечкин отец бледному Олегу, пришедшему просить руку и сердце его единственной дочери.

- Усек, - Олег, хоть и бледный сказал, что Сонечка свет и его жизни и он сам кому хочешь горло за нее порвет. Они пожали друг другу руки и напились в честь такого случая.

Конечно, он ее обижал. Невольно, ее невозможно было не обидеть, с таким чувствительным сердцем и каждый раз, когда он у нее просил прощения, она ему говорила:

- Ты просто не понимаешь, что ты делаешь, у меня теперь на сердце рубец.

Время шло, летело, проносилось и оставляло на Сонечкином сердце рубец за рубцом. Смерти, ссоры, неприятности и проклятия закалили его и наконец оно стало немного прочнее. Как тонкая кожа, может быть, и задеть его уже было сложнее.

- Мам, ну вот почему, как с тобой поговоришь, так и легче сразу делается, - утирала Сонечкина дочь слезы ее же фартуком.

Сонечка хотела было ей сказать, что ее бумажное сердце не только рвется по любому поводу, но и с легкостью отдает свое тепло и любовь, но решила не углубляться в дебри и ответила, что когда выговариваешься кому-то, всегда становится легче.

- Нет, мама, только тебе, ты как горе забираешь и печаль, - дочка внимательно всмотрелась в знакомое лицо, - мам, ты случаем не ведьма?

Обе рассмеялись, а Сонечка сказала, что ей срочно мышей надо насушить для шабаша, поэтому пусть дочка едет домой, к мужу, а уж она поворожит в свое удовольствие.

Проводив дочку, она встала у открытого окна, посмотрела на небо и прислушалось к себе. ее бумажное или кожаное сердце, все в рубцах и заплатках мирно билось в груди. У соседей взвыл голодный пес, сердце дернулось, пропустило удар и закровило, совсем чуть-чуть, потому что знало, что Сонечка возьмет плошку корма и тайком покормит и приласкает собаку и переживать пока не надо.

Иногда, вернее очень редко, рождаются такие люди с бумажными или даже пергаментным сердцами. Если вдруг встретите такого, не обижайте, не надо, ведь сердца у них такие хрупкие, что каждое недоброе слово или дело может порвать их в клочья.

Оксана Нарейко-Антюшина

Пёс вздохнул и снова подозрительно покосился на звездное небо, как будто пытаясь удостовериться в том, что оно надежно прибито блестящими гвоздиками и падать не собирается.
- Они очень странные создания. Я всегда думал, что понимал их...
Кот широко зевнул и клацнул зубами.
- Пёс, ты как будто вчера родился! - заговорил он, - я тебе уже сто раз говорил, что двулапые - самые неприятные существа в этом мире! А ты бегал у них на побегушках, - Кот повернулся к другу и укоризненно посмотрел ему прямо в глаза, - они и так слишком много о себе возомнили, а ты и твои братья только и делают, что заглядывают им в рот. "Ой, мой хозяин сегодня грустный...", "Ой, мой хозяин задерживается с работы...", " Ой, мой хозяин сегодня не в настроении - пойду посижу в уголке, чтобы ему не надоедать..."

Кот презрительно фыркнул и нервно дернул хвостом.
- Тебе самому не стыдно, а? Ты же Пёс! Ты - личность, а не прислуга какая-то! В твоих жилах течет кровь древних Волков. Кровь тех, кто тысячи лет держал в страхе этих двулапых. Они боялись даже нос высунуть из своих нор, когда слышали ваш клич в темных лесах... В кого вы превратились? В жалких лизоблюдов, которые готовы пресмыкаться перед ними ради миски с едой и вон того пищащего желтого шарика? Хозяев себе нашли? Тьфу!
- Кот, ну так нельзя говорить, - засмущался Пёс, - они не считают нас слугами, они любят нас. Говорят, что мы их друзья.
- А завтра они скажут вам, что вы их приемные дети и вы тогда от счастья вообще продадитесь им с потрохами, - Кот замолчал и принялся выдирать зубами шерсть между подушечек на своей лапе. Он всегда делал так, когда нервничал.

- Посмотри на нас! - не выдержал Кот долгого молчания, - мы помним и чтим свое прошлое. Мы не предаем память своих великих саблезубых предков, которые рвали двуногих на куски!
- Что ж вы их сейчас не рвёте? - усмехнулся Пёс.
Кот бросил на него свирепый взгляд и вырвал еще один клок лишних волос из лапы.
- Рвём. Когда надо. Но не до смерти. Мы, Пёс, в отличие от вас, пошли другим путем. Мы не опустили перед ними голову, а наоборот. Мы не просим еду, мы её требуем. Мы не умоляем развлечь нас, мы заставляем. Мы берем то, что нам нужно и не спрашиваем разрешения. Понимаешь? Вы продались им, а мы их купили. Пойми, Пёс, двулапые понимают только силу! Наша сила в наших смелых сердцах. Она в нашей независимости, дерзости и хитрости! Не они, а мы хозяева здесь. И знаешь что?
- Что?
- А то, что они согласны на такую роль, - Кот снисходительно покосился на своего друга, - только сила, Пес! Ни любви, ни дружбы, ни сочувствия. Только сила и хитрость. Они должны знать свое место и они его знают. Вот так-то!

Кот замолчал и на несколько минут вокруг снова воцарилась ночная тишина, нарушаемая только сверчками-полуночниками.
- А я всё же думаю по-другому, - покачал головой Пес, - мне кажется, что гораздо лучше дружить с ними, чем вот так хитрить, как это делаете вы. Это же так приятно - знать, что у тебя есть друзья. Заботиться о них, оберегать и видеть, что они отвечают тебе тем же. Да, ты прав, когда говоришь о том, что когда-то давно мы были врагами, но это время прошло. Настало время простить друг друга и примириться. Мы так и поступили. И знаешь, Кот, я не жалею об этом. Теперь мы тратим силы не для того, чтобы бороться друг с другом. Мы объединяем силы и становимся в два раза сильней. И они на такую роль тоже согласны.
Кот фыркнул и широко зевнул.
- Ну и дурак ты, Пёс. В этом мире только твои личные хитрость и сила могут гарантировать тебе жизнь. А все эти сказки про дружбу и любовь - это выдумки двулапых для того, чтобы вешать лапшу на уши таким, как ты.

Пёс немного помолчал, а затем снова посмотрел на своего друга.
- Может ты в чём-то и прав, Кот. Но только вот мне кажется, что если бы люди относились друг к другу так, как отношусь к ним я, то в ту ночь небо бы не упало на нас, наш дом был бы цел, а хозяева - живы.
Пёс поднялся с земли на лапы, обернулся и тоскливым взглядом посмотрел на еще дымящуюся воронку, которая осталась на месте их разбомбленного дома.
- Если бы они относились друг к другу так, как к ним отношусь я, - возразил Кот, - то они бы первыми уронили небо на тех, кто уронил его на нас, и наш дом был бы цел, а люди - живы.
- А может быть и так, - покачал головой Пёс, - ну что, пойдем? Быть может у нас получится найти себе новых друзей.
Пёс в последний раз оглянулся на останки дома и, опустив голову, зашагал в темноту.

- Пойдем, - Кот поднялся с земли и, потянувшись, последовал за ним, - только я буду искать себе новых слуг.
- Ой, да ищи кого хочешь! Тоже мне, император...
- Пёс, мир так устроен! Ты или император, или слуга, понимаешь? Или ты роняешь небо, или лежишь под обломками.
- Вот я и говорю - что не так с этим миром, Кот?...
                                                                                                                                  (с)пасибо Автору