Предстоящая встреча и, наверное, те еще, что за ней последуют, по сути, будут отчетом Украины о реформе газотранспортной системы в плане отделения ее оператора от «Нафтогаза».
Фактически все сейчас находится в руках именно Украины. Европа давит, конечно, на Киев, но все зависит от того, насколько быстро будет проведена реформа.
Хотя уже понятно, как складывается ситуация.
«Нафтогаз» выступает активно против подписания нового соглашения по транзиту. И фактически борьба идет не между ним и «Газпромом», а между менеджментом «Нафтогаза» и новым руководством Украины — Зеленским, его правительством, министром энергетики и т. д.
Нынешняя власть пытается изъять из «Нафтогаза» газотранспортную систему, передать ее новой компании-оператору, и если она успеет это сделать до конца года, то эта новая компания-оператор и подпишет договор на транзит газа через Украину, какой бы он ни был.
По крайней мере, речь пока идет о таком сценарии. Поэтому со стороны России и Европы каких-то новых предложений 28 октября ждать не приходится.
Мы свою позицию обозначили — новый контракт должен быть не долгосрочный, а краткосрочный. И это условие остается неизменным.
«СП»: — Как тогда относиться к заявлению украинского премьера Гончарука, который не согласен подписывать контракт на год, и намерен заключить долгосрочный договор «по европейским правилам»? Он как раз сам — из команды Зеленского.
— Европейские правила, кстати, не предусматривают вообще долгосрочных контрактов. Может, он этого не знает, но там нет такой практики.
Европейские правила предусматривают выделение отдельного оператора ГТС, но этот оператор не подписывает никакие долгосрочные контракты. Он проводит аукционы на предоставление права на прокачку газа на краткосрочные периоды. И небольшими лотами.
Соответственно, компаниям приходится конкурировать за этот лот — грубо говоря, качать в течение полгода, скажем, 10 млрд. кубов или один миллиард. И тот, кто выиграл, тот получает право — т.е. тут совершенно открытая, обезличенная система.
Но полностью на такую систему Украина явно не сможет перейти до 1 января. Поэтому речь идет хотя бы о том, чтобы из «Нафтогаза» выделить самого оператора. И от его имени подписать какой-либо контракт до момента, когда Украина, действительно, сможет перейти на этот новый формат с аукционами.
«СП»: — А для нас, что изменится?
— Если Украина перейдет на европейские нормы, то Россия только выиграет. Все было бы открыто. Они бы устраивали аукцион (на краткосрочный период, потому что в Европе, как я уже сказал, долгосрочные вообще не предполагаются) — ну, допустим, на год. И выставляли бы лоты по пять, по десять млрд. кубов прокачки.
Единственным участником вообще всего аукциона был бы «Газпром», потому что больше никто не пришел бы с той стороны — у нас с востока на запад никто не качает. Есть закон, по которому «Газпром» является монополистом трубопроводных поставок. И он взял бы ровно столько, сколько ему нужно было бы.
Плюс в этой системе не предусмотрен принцип «качай или плати».
То есть, «Газпром» взял бы себе не 90 млрд. кубов, о которых «Нафтогаз» заявляет, а скажем, 70−75 млрд. кубов на 2020 год, потом 50 млрд. кубов на 2021-й. И со временем снизил бы до 10−15 млрд. кубов, если вообще украинская ГТС к тому моменту будет в рабочем состоянии.
Если бы реально действовали европейские правила, главным бенефициаром был бы здесь «Газпром». И если украинцы успеют перейти на эти правила — замечательно.
«СП»: — Но как быть с условием, которое выдвинула российская сторона, что основой партнерства по газу с Украиной с 2020 года должно стать урегулирование споров в суде? В «Нафтогазе» вот собираются 1 ноября направить «Газпрому» иски на 11 млрд. долларов в качестве компенсации за прекращение российского транзита.
— «Нафтогаз», таким образом, пытается нагнетать атмосферу и, вроде как, укреплять свою переговорную позицию.
На самом деле, это во многом риторическая тема. Их претензии высосаны из пальца. Поэтому они говорят, что направят иск не в суд, не в арбитраж, а — «Газпрому». Это очень показательно. Если бы реально были какие-то основания для судебного спора, то все решалось бы в арбитраже, а в каком, написано в контракте.
Они же не могут сказать, в какой арбитраж отправят иски. Потому что контракта у них нет.
То есть, все пункты, которые нарушил «Газпром», за что ему выкатывают иск на 11 млрд. долларов, они должны быть зафиксированы в договоре. Договора с 1 января нет. Соответственно, нарушить его невозможно.
«СП»: — Почему они этой логики не понимают?
— Думаю, понимают. Просто выполняют совершенно другую задачу. Менеджмент «Нафтогаза» играет на срыв транзита, на срыв любой договоренности и как можно большее ужесточение риторики.
Они играют на конфронтацию. Как мне кажется, по двум причинам.
Во-первых, понимают, что постепенно их все равно отодвинут от всей этой газовой истории, как выходцев из команды Порошенко.
Плюс, если не будет транзита, не будет и реверсного газа из ЕС. А это — чрезвычайное положение во всей Украине. Непонятно, как приходить зиму. Можно будет сказать: «Смотрите, до чего Зеленский страну довел, при Порошенко такого не был!».
И второе, они открыто ориентируются на американские политические элиты. Кто-то, возможно, ухмыльнется — мол, в России все параноики, повсюду им мерещатся американцы.
Но напомню: первая фотография украинского экс-премьера Яценюка в Instagram после его отставки, это как он совершает утреннюю пробежку в Вашингтоне.
Поэтому думаю, там довольно большие связи.
Единственный игрок, кто выигрывает от прекращения транзита, это американцы, точнее, их компании-производители СПГ. Потому что и доля на европейском рынке освободится, и цены повысятся. Можно будет рентабельно туда поставлять дополнительные объёмы.
Опять же, в Америке заявки на открытие новых заводов поданы чуть ли не под 100 млрд. кубов. Сейчас они около 30 млрд. кубов производят в год.
Им нужны дополнительные рынки сбыта. Поэтому надо как бы выпихивать конкурентов. И если экономически ты не можешь пройти рыночную конкуренцию, то тогда надо «политическими локтями» себе помогать и всех расталкивать.
Оттого и «Нафтогаз», я думаю, играет против вообще какой-либо конструктивной повестки и постоянно выдвигает какие-то требования и абсурдные иски.
Но, в принципе, даже с российской стороны привязывать вопрос транзита к урегулированию споров, не самое конструктивное, наверное.
«СП»: — Поясните.
— Допустим, они завершают реформу к декабрю. И что мы имеем? Компания-оператор — это вообще отдельная от «Нафтогаза» структура. К ней вообще никаких претензий нет, потому что все разбирательства в Стокгольмском арбитраже у «Газпрома» с «Нафтогазом».
А «Нафтогаз» теперь не собственник трубы. Поэтому сколько угодно лет можно с ним судиться, разбираться, это все будет «за скобками». Транзит станет контролировать, повторяю, отдельная компания, которая будет принадлежать вообще Минфину Украины.
Соответственно, целесообразней для всех было бы оставить вопрос транзита «за скобками». Начать, так сказать, с чистого листа.
С «Нафтогазом» можно судиться сколько угодно, но транзит вообще с ним не обсуждать. Потому что в декабре никакого отношения к транзиту он иметь не должен.
