- Дурочкой была. Переставила ударение в фамилии. Чем я становилась старше, тем больше понимала, что это глупость, что я только из чувства протеста: раз папа ВОлчек, то я буду ВолчОк.
- Почему не вернете на сцену гениальный спектакль "Обыкновенная история" по Гончарову?
- А играть некому. Больше нет таких артистов, какими были Козаков и Табаков.
- Вы попадали в смешные ситуации.
- Сегодня попала. Еду в своей машине. Времени мало. Ем из баночки. Радио включено. Дозваниваются радиослушатели. Один говорит: "Я проезжаю автомобиль, а там сидит Галина Волчек. Ест из баночки салат!" Недавно вызвали меня на награждения в Кремль. Я вышла из машины, водитель уехал, а я поняла, что ничего не взяла: ни паспорт, ни туфли, ни мобильный. Стою в дутышах. Меня без паспорта пустили, представляешь? В Кремль! А потом водитель и туфли передал. А когда я жила еще в общежитии, к нам заехал Милош Форман. Тогда его никто не знал. Мы всю ночь гуляли. Молодые были. Потом с Евстигнеевым привели его к нам домой. Постелили ему на полу. Ночью я встаю в туалет и наступаю на Формана. Чуть не раздавила. А так бы не было ни Оскара, ни Полета над гнездом кукушки!
Она была сюжетна.
И магистральна. Чего-то второстепенного, добавочного не видела. Не знала и не помнила.
Мы как-то жили в одной гостинице. Волчек приехала с огромным чемоданом. Я помог донести. С нами пошла одна дама. Мне все время шептала: "Ты знаешь, какие мы подруги? Самые настоящие! Нас связывают десятилетия!"
Волчек мне говорит: "Ты не уходи, я хочу по улице пройтись, а одной мне нельзя - сразу обступят почитатели. Придется в номер возвращаться."
Дама помогла разобрать и развесить Волчек вещи, что-то протерла, кровать ей распахнула. Фрукты принесла. Убежала по какой-то надобности. Волчек все ей делать позволила. А когда она ушла, спросила у меня: "Саша, а кто эта женщина?"
Как говорил ее сын Денис, она же дома совершенно беспомощна. Дома у нее не работает ни фен, ни пульт от телевизора, утюг не включается. А в театре у нее все само включается. Попробуй не включись. И при этом она всегда подчеркивала: "Я в "Современнике" за все время не уволила ни одного артиста. Если кому надо - сами уходили." Но тех, кто ушел - она не прощала. Кроме Елены Яковлевой. Причем Яковлева уходила дважды. И дважды Волчек сама ей звонила и сама возвращала. Когда надо для театра, гордость и принципы не важны. Для театра она много делала: первые премьерные спектакли - только для влиятельных людей и друзей (именно в такой последовательности). На Новый год - всем отправлялись лично подписанные поздравления и подарки. Как-то в связи с приездом президента на премьеру перекрыли "Современник". А мне нужно интервью. А меня и на порог не пускают. "Жди на улице", - рявкнула в мобильный Волчек. И спустилась вниз. В легком платье на промерзшем тротуаре перед растерянными зрителями, которые стояли в очереди за билетами в ее театр, все рассказала. Зачем-то Галина Борисовна всегда наматывала на подбородок шарф, пытаясь этот подбородок скрыть. И научила этому Неелову и Тарасову. Если бы не былой этой привычки, никто бы не обратил внимания, что у нее что-то не так. Но так завелось и не менялось. Правда как-то она села на диету и здорово похудела. Подбородков не осталось. Она стала красивой как никогда. Красота в ней нарастала с возрастом. И после 65 было глаз не оторвать. Воля у нее была железная. Но было две вещи, на которые не хватало даже ее железной воли – бросить курить и научиться беззаботно в кафе с подругами пить кофе. А вчера мне она вдруг приснилась. Была светла, дружелюбна и весела. Легко и радостно двигалась. Хорошо общалась. Я смотрел на нее и любовался.