— Ах, вот ты о чем, я совсем забыл, что ты обещала своей маме, — вспомнил он недавний телефонный разговор жены с тещей.
Супруга тогда в деталях рассказывала о маленьком пушистом чуде, что видела у знакомых, и пообещала матери взять его в деревню.
— Старая «Маркиза» совсем ослепла, нужна замена, — жаловалась тёща. — Мыши вконец обнаглели, почуяв волю, все мешки с кормами попортили. Грызут бессовестно и нещадно то, за что деньги плачены.
— Хорошо, что предупредила, — кивнул он, на выглядывающего из своего укрытия котёнка — Буду осторожней ходить, а то, не дай бог, наступлю ненароком.
Действительно, зверек, чуть больше двух месяцев отроду, был совсем маленький и тихий. Только отлучённый от мамки, попав в новую, необычную обстановку, пугался всего: каждого шороха, звуков голоса большого человека и его движений.
— Как тебе сюрприз, пап? — выглянул из своей комнаты сын.
— Какой-то он пугливый, — махнул хозяин на котёнка, — Должен привыкнуть к новому месту.
— Это потому, что мама помыла его, — предположил отпрыск.
— Мама у нас чистюля, — улыбнулся отец сыну. — Мама у нас молодец!
— А шо? Пусть будет чистеньким на новом месте, — отшутилась жена. — Видел бы ты, как я его выжимала, как тряпку…
— Выворачивала что ли?
— Нет, придавливала шерстку двумя руками.
— Вот чего он такой пушистый, как пушок, — заметил муж.
— Это он после фена такой стал, все руки мне исцарапал. Пушок…
— Хм, — ухмыльнулся хозяин. — Вот и имя тебе нашлось, трусишка.
На что в ответ раздалось короткое, еле слышное «Мяу!» Зверёк все еще прятался под банкеткой, только маленькие глазки его поблескивали из под тёмной ниши укрытия.
— Ну, что, ребенок, неуютно тебе на новом месте? Иди ко мне, малыш.
Он наклонился и протянул руки к месту добровольного заточения зверька. Пушистый комочек осторожно, с опаской вытянул мордашку и на полусогнутых лапках подполз к вытянутым рукам хозяина.
— Мяу, — повторно мяукнул он и поднял головку. Пара кошачьих глазок глядела на человека. Они оба изучали друг друга — забавный, трогательный зверёк и, уставший после трудового дня, хозяин.
— Папа не любит животных, — ухмыльнулся сын, отцовским действиям. Ребенок не наблюдал ещё за родителем сантиментов к животным, правда и жестокости к ним с его стороны он тоже не видел.
— Всё наш папа любит, — вступилась жена за мужа. — просто не показывает. Это от того, что у них в семье не было котов.
— Была кошка, — ответил отец, поднимая Пушка на руки. — Дуськой звали. Смешная такая была, уже взрослая. Приходила спать к нам: ко мне с дядей Эдиком. А по утрам, когда будила баба Валя и мы не хотели вставать, кошка тыкалась нам своим носом в лицо, со всей силой давила. Поневоле просыпались.
— А до кошки, было что? — любопытствовал сын.
— Нет. Не разрешали нам родители грязь в квартире разводить. Деда Вася сам из села, он как-то ровно относился к животным. По его мнению, животные должны приносить пользу. Да, Пушок? — моргнул он жмурящемуся котенку.
Зверек мурчал под рассказ хозяина, а тот продолжал.
— Бывало, принесешь в дом котенка и упрашиваешь оставить, а родители ни в какую. «Нет,» — говорят, — «нечего блох в квартире разводить.» И никакие уговоры не помогали. Деда Вася жесткий был мужчина, сказал раз и больше повторять не будет. На все один ответ: «Неси туда, откуда принес!» Так и сидишь, после этого под дверью. Плачешь, жалко животинку — казалось пропадет без тебя. Прижмешь маленького «пушистика» к груди и гладишь, а он мурчит в ответ от ласки. Ну куда его на улицу одного.
— И куда относил, раз домой нельзя было? — участливо спросила жена.
— В подвал. Был у нас подвал. Я туда и нес — все ж теплее и безопаснее, считал я. Но к утру там уже никого не находил. Убегали, наверное, на волю.
— О, какое суровое детство, — пошутил сын. — В деспотии деда Васи и лишениях.
— Детство было отличное. Обычное для того времени. С играми во дворе и пацанскими забавами. Самая лучшая пора.
— А что же мы не завели кота, когда вы с мамой жить начали?
— Потому что животное все равно на улицу просится. Не должно оно быть заточено в четырех стенах. Особенно кошка. Это независимое, хищное животное. Им свобода нужна. А в наших дворах полно собак. Разорвут, как Мурку тети Томы. Да, еще когда у них «хотюны» начинаются — вешайся постоянное мяукание, до нервов пробирает.
— Можно же кастрировать, — нашелся сын. — Ветеринар решает проблему на раз.
— Это уже издевательство, — не согласился отец. — Это вмешательство в природу. Ты животного превращаешь в игрушку, в забаву. Чем так, лучше совсем ни как. «Мы в ответе за тех, кого приручили!» Да, Пушок?
Котенок мирно спал на руках хозяина. Маленький дымчатый комочек удобно разместился в большой ладони человека , уткнувшись крохотным носиком, и мирно посапывал.
— Так что у бабы Маши ему самое место. Пусть там мышей ловит. Она женщина у нас прижимистого нрава, но животных не обижает.

Ночью, сквозь сон, так как спал чутко, он почувствовал, как что маленькое прыгнуло с пола на свисающие полы пледа и поднялось на кровать, вонзая острые коготочки в ткань.
— Хм, Пушок, — вспомнил он о маленьком госте. Котенок прошел по груди и остановился у лица. Хозяин чувствовал частое дыхание зверька, что неуверенно тыкался мордочкой в подбородок.
— Ну иди сюда, ребенок, — поднял он край пледа и укрыл животинку, словно собственное дитя. — Поспи со мной, тут будет уютно и тепло. Только не напруди мне на грудь.
Так и провел он остаток ночи с котенком на груди, боясь шелохнуться, чтоб не потревожить «маленького ребеночка» — именно так воспринимал теперь он это мохнатое существо, с таким же трепетом и любовью, словно собственного сына, когда того только- только принесли из роддома. Котенок казался ему таким же немощным и беззащитным. Лишь под утро на короткий час его одолел сон, а когда ненавистным сигналом разбудил будильник, он почувствовал как что-то пушистое тычет мокрым носиком в лицо. Как когда-то в детстве рыжая кошка «Дуська.»
— Пушок, улыбнулся он котенку. — И ты туда же.

Он возвращался с работы домой, забыв про усталость, как давно не возвращался. Словно ребенок, счастливый и беспечный, к своей маленькой тайне, к своей еще не отпущенной сказке. Еще на работе почувствовал в себе это желание: прийти и понежить маленького зверька, что жалобно мяукал, когда хозяин уходил на работу, будто уговаривая остаться.
Что-то нежное, затерянное в хламе быта и житейских проблем, вновь обнаружилось в нем и он спешил к своему пушистому ребеночку: наиграться, набаловаться с ним — защитить от всего возможного и приголубить это беззащитное существо.
Пушок выбежал к нему, как только отворилась дверь. Маленький пушистик забавно сел у порога и стал наблюдать за хозяином.
— Привет, дымчатое существо, — почесал тот его за ухом. — Смотрю, ты освоился уже.
— Ага, освоился, — вышла вслед за котенком жена. — Он сегодня так смешно шипел на свое отражение в зеркале. Пыжился, вставал на задние лапы. Мы с Ильей угорали.
— Освоился зверек, — поднял котенка хозяин. — Наш ты защитник. Да, Пушок? Будешь охранять дом, когда никого нет.
— Ой, он так мяукал, когда я ушла на работу, охранник твой, — ухмыльнулась супруга. — Не давал спать Илье.
— А что так? — удивился муж. — Надо было поиграть с ним.
— Куда там. Илюша закрыл двери, боялся пускать, чтоб луж ему не наделал.
Отец сурово посмотрел на сына. Чересчур жестоким показался ему поступок ребенка.
— Тебе не стыдно, — спросил с укором. — Он же маленький. Зачем издеваться?
В этот вечер, забыв о домашних делах он провозился с Пушком.
— Словно впал в детство наш сорокасемилетний папка, — шутила жена. — Смотри, я ревновать начну.
А муж, действительно, забыв о возрасте, забавлялся с котенком. Он пускал перед киской клубок, водил перед ним пальцем, вызывая в животном охотничьи инстинкты, и смеялся чудачествам зверька, что тот вытворял перед зеркалом — он то наскакивал на свое отражение, то грозно шипел, вызывая смех хозяина.
— Дурашка ты маленький, — умилялся человек.
Когда пришла пора увозить Пушка в деревню к теще, хозяин с котенком сдружились настолько, что жена их в шутку уже называла «сладкой парочкой.»
В тот день он ушел на работу в дурном настроении, ведь предстояла разлука: с другом, с маленьким ребенком, с вернувшимся на время детством.
Пушок по обыкновению ткнул влажным носиком хозяина в лицо утром, чтоб тот быстрее пробудился и печально мяукнул, когда большой человек выходил за дверь. Ничего он не мог ответить, глядящему прямо в глаза пушистому комочку. — Я же предаю тебя, — пронеслось у него в голове, когда выбежал во двор.
Перемену в настроении напарника заметила сослуживица, Людмила.
— Что случилось? — спросила коллега. — На тебе лица нет, как будто сейчас дождь пойдет.
Обычно не посвящающий никого в свои заботы и проблемы, он открылся знакомой по работе. Его словно прорвало, словно сошла сель с высоких вершин и ничто не могло удержать неуправляемого потока.
— Ты не представляешь какой он маленький и беззащитный, — признавался он сдерживая слезы. — Ну как я оставлю, откажусь от него. Словно в детстве, опять оказался за дверями и надо вынести, чтоб «не разводить блох.» А еще теща хочет на день закрыть его в сарае, чтоб мыши почуяли кошачий дух. Как представлю его мяукающим в темном помещении. «Папка, папка!’ Стоит у меня в ушах… И эти глазки его. Не могу. » Мы в ответе за тех, кого приручили!» А каково нам, тем, что приручились к прирученным? — не выдержал он и заплакал.
— Кто ж тебе мешает оставить его у себя? — заметила Людмила. — Не иди против своей воли, иначе не простишь себя. Отпрашивайся у начальства и беги домой. Я подменю. Иначе совесть заест. …

Когда он вбежал во двор дома, у подъезда уже поджидало такси. В салоне еще никого не было.
— Я успел, — облегченно вздохнул он и молнией вбежал в квартиру. Готовая к выходу, жена удивленно взглянула на мужа.
— Я отпросился, — объяснил он. — Где пушок.
— Вон, под кровать забился, не хочет вылезать. Меня ж машина ждет.
— Я отпустил такси. Пушок остается! — твердо возразил муж и полез под кровать, вызволять «строптивого узника.»
— Пушок, ребенок мой, — иди ко мне. Никуда ты не поедешь. Прости, миленький.
Из под кровати раздалось протяжное «Мяу!» И на голос хозяина, щурясь дневному свету выполз котенок. Зверек обнюхал мужские пальцы и стал вылизывать их шершавым языком.
Молча смотрела на умилительную картину нежности мужа и котенка жена. Мудрая женщина давно усвоила, что мягкий по природе своей человек, ее муж, если что и решил твердо, то уж никак его не переубедить — на том «ни одно копье сломано.» А маме: «Найдем мы и маме мышелова, разве ж мало их в деревне?».

Автор: Сергей Замоз

— ТРЕБУЙ.
Если видишь что-то вкусное или шуршшшшашщщщее(особенно зеленого цвета) прекращай тупить, требуй!
Заявляй о себе и своих потребностям:
-Это мой кусок торта! И тот тоже. Повысьте мне зарплату. Повысили? Отпуск мне увеличьте. Пошлите в командировку. Отпустите домой, у меня лапки.

— ОТЧЕБУЧИВАЙ.
Тебе полезно иногда выкидывать фортеля. Не будь слишком взрослой/ым. Купи резиновую уточку. Лучше двух.
Как зачем?
Во-первых, это уточки!
Во-вторых, они пищат.
В-третьих, с ними не так страшно сидеть в ванне с пеной.
Ну знаете, когда пены очень много и сидишь такая и вдруг бац: «А вдруг щаз рука мертвяка кааак высунется!»
Нет, я не билась в детстве головой. Купи уточку или пожалеешь.

И чаще отдыхай.
Ну ты же себя совсем не бережешь. Ляг прямо щаз. Не умеешь ты лежать... загривок весь скомканный, напряженный, лапы деревянные. Расслабься, раскинься по всей кровати, распушись. Классно же?
Кошки они жить умеют. Бери пример.

© Зоя Арефьева

Дело в том, что Буня был страшным проказником. Ну не мог он пройти мимо тапок, сапог, туфель, диванов, кресел и прочей прелести, которую можно погрызть, поцарапать или обслюнявить. Муж страшно ругался, грозился и наказывал Буню. Жена тяжело вздыхала и выбрасывала испорченные сапоги, туфли и разную мебель. А мужчина ставил Буню в угол и закрывал в комнате.
Такое вот наказание, страшное. Вам смешно, а Буня мучился. Он тяжело вздыхал, казнил себя за то, что не сдержался и тихонько подвывал. Через пару часов доброе сердце женщины не выдерживало и Буня отпускался на волю.
Но в этот раз, видимо, со злости на то, что его люди уделяют внимание какому-то серому котёнку, он явно перестарался. Разорванный костюм мужа и сапоги жены пересекли красную линию. Мужчина рычал, рвал газеты и обещал отдать Буню брату в село охранять огород. Поставлен Буня был в самый дальний угол тёмной комнаты.
Мужчина сел за стол и, насупившись, стал пить пиво. Вскоре пришла жена и, услышав новость о шалостях Бони, тяжело вздохнула. Но, не найдя ни дочки Аси, ни серого котёнка Лапу, поинтересовалась, где они?
Муж только теперь заметил, что тоже давно их не видел. Обыскав весь дом, а он был не маленьким, между прочим – пять комнат на первом этаже и три на втором, они пошли в ту…
В которой стоял в углу в темноте нашкодивший Буня. Зажегши свет, женщина ахнула.
Рядом с Буней, справа от него, упёршись ему в тёплый правый бок, сидел маленький серый котёнок,  тоже уткнувшись головой в стенку. Почему он решил разделить наказание собаки, которая рычала на него, никто так и не смог понять. Слева от Буни стояла Ася, обняв голову своего любимого пса, и подпирала своей головкой ту же стену.
Женщина всхлипнула и побежала за фотоаппаратом. А у мужчины выпала из рук бутылка пива. Он опустился на стул, стоящий у стены, и задумался. Через минуту прибежала жена и стала щелкать дружную троицу. Они не отвлекались и стояли, упрямо уткнувшись лбами в стену.
- Может простим? - спросила смеясь женщина мужа.
- Пока Буню не простят, не уйду, - сказала Ася.
Папа стал извиняться и хватать всех сразу и по очереди на руки. За что он извинялся, он не знал. Но это было неважно. Он чувствовал себя виноватым. Вскоре котёнок, Буня и Ася его простили, и все сели за стол  вокруг него. Больше большая рыжая собака не обижалась на маленького котёнка. Они стали лучшими друзьями.
Много лет прошло с тех пор. Давно нет старой рыжей Буни и её лучшего друга, большого серого кота.
Девочка выросла и давно уехала в другой город. На стене в её квартире висит фотография, где она в знак солидарности стоит в углу с Буней и маленьким серым котёнком. И в доме у неё есть большая рыжая собака по имени Буня и серый кот Лапа с улицы – лучший Бунин друг.
О чем это я, дамы и господа? Да просто, мне кажется, что у Асиных детей тоже дома будут коты и собаки.

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО