Мне оставалось только бестолково моргать. Старик отряхнулся, дорогу переходить передумал, а, сев на лавку под каштаном, стал посасывать валидол.
- Здравствуйте, простите, но мне показалось... - сказала я.
- А тебе и не показалось, детка, ты действительно видела Табурета, — усмехнулся старик.
- Я видела огромную собаку...
- Правильно, это мой Табурет, или просто Рет. Мы с женой 18 лет назад никак не могли уснуть от разгула пьяной компании. Всю ночь матерщина и визг собаки. К утру, слава Богу, угомонились, а когда я вышел утром мусор выносить, то нашёл страшно избитого щенка. Щенок уже дышал через раз, живого места на нём не было. Мы с Танюшей тогда домой его принесли, а у него все кости ходят ходуном, будто по нему танком проехали. Понесли его в ветлечебницу. Там нам в лоб сказали: «Не жилец, лучше дома усыпить, чтоб не мучился». А мы с женой упёрлись.
Дома его всего забинтовали, к ногам привязали жёсткие палки и стали поить из пипетки, то водой, то бульоном. Возились с ним, а сами-то не верили, что выживет. Он медленно на поправку шёл, сначала смотреть стал осмысленно, потом понемногу есть сам, потом ползать. Шины мы ему сняли.
В результате у нас в квартире оказался нескладный, худой, длинноногий щенок, очень напоминающий кухонный табурет. Что за порода – поди дознайся, но круглый и лапастый. Правда, задняя левая срослась криво, смотрела в сторону чуток, но и за то спасибо.
Ел питомец много, ведь рос, но в еде был совсем неприхотлив, а весёлый был, шебутной, преданный и умный. Он вымахал с пони ростом и научился носить хозяйственную сумку в зубах. Но особо этот «конёк» любил валяться в траве, в снегу и в пыли. Как найдёт кучу чего подходящего и сыпучего – бегом туда. И валяется на спине – лапами машет, пыльные ванны принимает. Жена сначала ругалась: попробуй потом и выкупай. Но потом смирилась, пусть радуется песик, так ведь настрадался безмерно.
Жил он нами пет девять, а потом стал вдруг грустным и глаза потухли. Думали, заболел, старые раны дают о себе знать, но с псом как раз всё оказалось в порядке, а вот у Танюши моей рак желудка обнаружили. Пёс болячку раньше самой Татьяны унюхал, раньше врачей определил, да ничего сделать ничего мог. Не мог знак подать. Понимал, что за хозяйкой смерть ходит, и сам аппетит потерял.
Татьяна и сама всё понимала, часто брала голову Рета к себе на колени и ласково говорила ему: «Ты только Митеньку не бросай, когда меня не станет...» Я от этих слов едва в петлю не лез, каково мне было это слушать, когда я понимал, что вскоре один останусь. Ведь кроме Тани и Рета, у меня никого не было. Единственный сын аж в Саратове. Каково было понимать, что единственной родной душой потом будет только старый пёс?
Рет, конечно, после того как, я овдовел, был возле меня неотлучно, будто даже хорохорился, крепился, но я-то знал, что собаки тоже стареют.
Старый пёс — жалкое зрелище, а в последнее время он будто умом тронулся: что-то вынюхивал, тревожился, смотрел в глаза. А за два месяца до своей смерти что-то нашёл в траве и попытался будто съесть.
А мы ж его приучили с земли не подбирать, «Рет, фу» - скомандовал я и побежал посмотреть, что он там жуёт. Но Рет не жевал, а слюнявил страшненького котёнка, «Рет, ну зачем тебе он? Где ты его нашёл?» А пёс посмотрел на меня такими серьёзными глазами, как никогда ранее, и я понял: пёс нашёл себе замену, он собирается уходить. А кот — это чтобы мне было о ком заботиться, чтобы не было одиноко.
Теперь у меня живёт зеленоглазый и пушистый Сильвестр, а Рет? Не покинул меня и поныне, хотя он уже по другую сторону бытия. Но ты же сама видела его в туче пыли. Если б не он, было бы на одного сбитого машиной старика больше.
Ладно, пошёл я, надо ещё купить Сильвестру говяжью почку. Мне как раз пенсию чуть прибавили, как хорошо, устрою ему праздник живота, а сам помяну тех, кто рядом, просто по ту сторону...

Автор: Пифия