Васька грустно посмотрел вслед уходящим детям, а затем вздохнул и присел на корточки возле канализационного люка. Он хмыкнул и достал из кармана шуршащий пакет, после чего бережно принялся вынимать из него сухари.
Выложив несколько черствых кусочков и только собравшись уходить, он увидел, как рядом с ним приземлилась серая голубка. Васька широко улыбнулся и, взяв один сухарик, раскрошил его на люк и принялся смотреть, как ловко голубка подбирает хлебные крошки. Он дождался, когда она поест, после чего ласково прикоснулся к перьям птицы, которая его словно не боялась.
- Лети, кроха, - прошептал он, когда голубка резко взмыла в небо и сделала над ним круг. – Лети и зови других. А я пойду дальше.

*****

- Смотри, Васька снова у магазина околачивается, - усмехнулась полная женщина, держа на руках кричащего, упитанного мальчугана. Она обращалась к соседке по скамье, худощавой, с надменным лицом старушке, которая поджала губы и покачала головой, наблюдая за Васькой, который переминался с ноги на ногу возле черного входа в магазин. – И что он там берет?
- Просрочку всякую, - скупо ответила старушка и поморщилась, когда мальчик, набрав в грудь воздуха, снова закричал.
- Тише, Тёмочка. Ну что ты? Коленочку ушиб, с кем не бывает. До свадьбы заживет, внучек, - умилительно просюсюкала толстушка и, прищурившись, продолжила наблюдать за Васькой. – А зачем ему просрочка, Валентина Евгеньевна? Или за ним уже никто не смотрит?
- Смотрят, Верочка. Как такого одного оставишь? Он же беспомощнее ребенка. Ничего не знает и не понимает. Знай, носится целый день по улицам и лыбится каждому, кого увидит. Шавок вон бродячих кормит, голубям хлеб крошит, да на лавочке сидит и в небо смотрит. Дурачок же, что с него взять. А тут ему кости да просрочку всякую отдают, вот и ошивается здесь постоянно, - ответила старушка. – Сейчас мослы заберет и пойдет собак кормить. Ой, Бог с ним, с Васькой. Что живет, что нет. Кому какая разница? Я вот о другом думаю. Говорят, что в следующем месяце пенсию повысят. Прибавка-то не помешает, Верочка.
- И не говорите, Валентина Евгеньевна. Я же своим еще помогаю. То Тёмочку возьму на прогулку, то деньгами, то еще чем.
- Тяжело жить, Верочка. Но надо.
- И не говорите, Валентина Евгеньевна. Тише, Тёма, тише. Все же уже. Не болит коленочка. Хочешь, бабушка тебе мороженого купит? Как ты любишь. М?

*****

- Кушай, дружок, кушай, - улыбнулся Васька, сев без стеснения на теплую землю и положив в ногах пакет, в котором лежали собранные им у магазина продукты, выброшенные из-за истекшего срока годности. Рядом с ним сидел забавный лопоухий пес. Дворняжка. Он, высунув розовый язык, с восторгом смотрел на Ваську, который достал из пакета половину батона колбасы и, очистив её от пленки, протянул псу.

- Васька! Опять приблуду кормишь? – от резкого голоса мужичок вздрогнул и, вжав голову в плечи, посмотрел налево, где стояла упитанная пожилая женщина, одетая в черное пальто и лаковые туфли.
- Нет, Екатерина Олеговна. Это не приблуда, - робко улыбнулся он, закрывая своим телом собаку. – Это Лучик же. Он тут с зимы. Детки его любят. Он хороший, не кусается.
- Тебе-то, дураку, откуда знать, - грубо перебила его женщина и поджала губы. – Вечно ты тут шляешься, да зверей всяких кормишь, а они потом в подъездах гадят!
- Лучик в трубах живет, Екатерина Олеговна, - испуганно ответил Васька. – Он не кусается.
- Вот позвоню в службу и заберут твоего Лучика. И тебя до кучи, - буркнула она, с ненавистью посмотрев на пса, который выглянул из-за спины Васьки.
- Он не мешает никому. Просто кушать хочет. Не звоните никуда, пожалуйста.
- Тебя забыла спросить. Блохастых тут разводит, а они потом детей кусают и в подъездах гадят. Тьфу, пакость, - чертыхнулась женщина и, махнув в сторону Васьки рукой, отправилась дальше.

- Не бойся, Лучик. Все хорошо. Кушай, кушай, - улыбнулся Васька и посмотрел на небо. Серое, как и его глаза. Пес в ответ лизнул мужичка в щеку, вызвав у того радостный и искренний смех. – Не бойся. Екатерина Олеговна любит ворчать, но она добрая. Все они добрые, Лучик. Только сами прячут это.

*****

- Смотри, Толик, опять этот дурачок на небо пялится, - усмехнулся молодой паренек с модной стрижкой. Он повернулся к другу, который задумчиво смотрел на Ваську, сидящего на соседней лавочке и смотрящего на небо. На коленях дурачка свернулась калачиком черная кошка, которую тот ласково поглаживал и улыбался, когда та ворочалась.
- Заканчивай, Мить - нахмурился тот, кого звали Толиком. Он взъерошил волосы и отложил в сторону пустую бутылку из-под пива. – Это сосед мой, дядя Вася.
- Ну он реально странный, чел, - хмыкнул Митя и прикрыл улыбку рукой, когда к ним подошел Васька и, робко улыбнувшись, протянул Толику руку.
- Здравствуйте, дядь Вась, - улыбнулся мужичку Толик и подвинулся ближе к Мите, освобождая Ваське место. – Присаживайтесь.
- Здрасьте, Анатолий Сергеевич, - улыбнулся он, вызвав у Митьки ехидный смешок. – Не, я чего хотел. Бутылочку можно забрать?
- Конечно, дядь Вась. Митяй, ты допил свое? – спросил Толик, повернувшись к другу. Тот кивнул и протянул Ваське свою бутылку.
- Спасибо, Анатолий Сергеевич, - радостно ответил Васька, прижав пустые бутылки к груди. – А то Белка, представляете, котят родила, а самой-то и есть нечего и некогда.
- Белка? – удивился Толик. – Снова? Вроде недавно только отстрелялась.
- Снова, Анатолий Сергеевич, - кивнул мужичок, переминаясь с ноги на ногу. Паренек нахмурился, когда увидел, что тот стоит босиком.
- А вы чего босиком?
- Так стопталась обувка, - улыбнулся Васька. – Совсем стопталась.
- У отца вроде стоят ненужные ботинки. Я тогда вечером занесу вам, дядь Вась. Дома будете?
- Буду, буду. Белку покормлю, водички ей поменяю и дома буду. Радио послушаю и спать лягу.
- У вас-то самого еда есть? – серьезно спросил Толик, но мужичок махнул рукой.
- А мне ничего не надо. Все есть, Анатолий Сергеевич. А за обувку спасибо. Моя-то старая, стопталась уже, - улыбнулся тот. – Можно я пойду тогда, Анатолий Сергеевич?
- До свидания, дядь Вась, - улыбнулся в ответ Толик и, проводив мужичка взглядом, вздохнул.

- А чего он тебя так официально величает, Толян? – спросил Митя, когда ребята остались одни.
- Он всех так называет. Даже детей по имени и отчеству, - хмыкнул Толик, закуривая сигарету. – Хороший он мужик.
- Ну не знаю, я всегда дураков боялся, - пожал плечами Митька, бросив взгляд в сторону соседней лавочки. Там, по-прежнему, сидел Васька и, кроша в грубых ладонях хлеб, кормил голубей, устроивших шуточную возню возле его босых ног. – Кто знает, что у них в голове.
- Он хороший. У нас в лет пять назад одного пацана мелкого чуть собаки приблудные не порвали. Никого к нему не подпускали, камней не боялись, зубы скалили и уже броситься собирались. А тут дядя Вася подошел, так они, не поверишь, ему руки лизать начали и по земле катались. Он их увел потом куда-то, а наш двор с тех пор все окрестные шавки избегают. Только те, кого дядя Вася любит, и живут.
- Ну, дела, дружище, - присвистнул Митька, заставив друга усмехнуться.
- Он всегда и всем помочь готов, Мить. Бабкам сумки носит, даже если те бурчат на него, на дачах помогает, если просят. Двор убирает. И ничего взамен не берет. Отказывается, чуть не плачет. Белка вон, кошка наша дворовая, постоянно котят рожает. Так дядя Вася с ними носится, а когда подрастут, на рынке стоит и пока всех не раздаст в добрые руки, не уходит. Кому-то отказывает, а кому-то с радостью отдает. Его даже шпана наша не трогает. Он одного паренька, которому голову в драке разбили, на руках до больницы нес. Безобидный он. С животными возится, цветы поливает, улыбается и на небо постоянно смотрит. Никому он ничего плохого не сделал в своей жизни.
- Вот так дурак. Аж мурашки побежали, - хмыкнул Митя.
- Знаешь, Мить, не он дурак, а мы дураки. Он просто другой, - тихо ответил Толик, посмотрев на Ваську, который дремал на лавочке, окруженный голубями. – Добрый человек. По-настоящему добрый...

Гектор Шульц