«Желая стать ангелом, становишься зверем» — это старая пословица как никогда актуальна. Дегуманизация, бездоказательные обвинения и цензура — таковы три столпа, которые делают из молодых журналистов, считающими себя прогрессивными, новых хищников свободы выражения мнений. Называя своих оппонентов нацистами или фашистами под малейшим предлогом, они не понимают, что их поведение является более жестоким и пагубным, чем поведение тех, кого, по их утверждению, они прижимают. Но дадим Бари Вайс рассказать о том, через что она прошла, просто потому, что она думала не так, как ее коллеги:
«Мое собственное неправильное мышление сделало меня предметом постоянных издевок со стороны коллег, которые не согласны с моими взглядами. Меня называли нацисткой и расисткой. В итоге я начала игнорировать комментарии о том, что «я все еще пишу о евреях». Несколько коллег, которые были дружески настроены ко мне, подвергались оскорблениям со стороны коллег. Моя работа и моя личная жизнь открыто обсуждаются на корпоративном портале, где редакторы колонок регулярно публикуют свои мнения. Там некоторые коллеги настаивают на том, чтобы я покинула компанию, если компания действительно должна быть «инклюзивной», в то время как другие размещают смайлики рядом с моим именем. Другие сотрудники редакции публично поливают меня грязью, называя меня лгуньей и фанаткой в Твиттере, не боясь, что эти оскорбления получат адекватный ответ. Так как его никогда нет.
В «Нью-Йорк таймс» трусость руководителей редакций, которые хвалили журналистку за ее смелость, но никогда не останавливали ее обидчиков, объясняет нам положение дел в сегодняшнем обществе, когда люди хотят выполнять работу, которая приносит престиж, власть и деньги, не беря на себя соответствующие обязательства. Постоянная трусость руководящего состава поразительна и объясняет отход к тоталитаризму, уже заявляющем о себе в этой области журналистики. Для некоторых прогрессистов «правда — это не процесс коллективного открытия, а уже известная ортодоксальность нескольких просвещенных людей, миссия которых состоит в том, чтобы просвещать других».

Отказываться от фактов, потому что они противоречат идеологии, это и определяет тоталитаризм, который когда-то породил нацизм и коммунизм. Видимо сегодня, как и вчера, мало кто может осудить этот режим, который пришелся по душе многим представителям элиты (политикам, журналистам, интеллектуалам, предпринимателям), для того, чтобы спускать собаку на смельчаков чаще, чем делать их известными. Этот аспект также упоминается уволившейся журналисткой:

«Мне очень хотелось бы сказать, что мой случай единичный. Но правда в том, что интеллектуальное любопытство — не говоря уже о рисках — стало препятствием для „Нью-Йорк таймс". Зачем публиковать то, что беспокоит наших читателей, или писать что-то рискованное, если затем материал будет отредактирован в соответствии с идеологическими потребностями, когда мы можем сохранить свою работу (и обеспечить клики), разместив свою 4000-ю редакционную статью, в которой говорится, что Дональд Трамп представляет смертельную опасность для страны и мира? Итак, самоцензура стала нормой».
Однако, если «Нью-Йорк таймс» смогла так долго скрывать свое падение, это также потому, что нам не нравится смотреть реальности в лицо. Когда из-за трусости газета поддалась давлению и отказалась публиковать карикатуры, при этом кровавая расправа журналистов сатирического журнала Charlie была в памяти всех и везде, мы должны были понимать, что эти люди перестали быть друзьями свободы. Когда редакционная команда с триумфом объявила о том, что отныне «черный» нужно писать заглавными буквами, а «белый» — маленькими, объясняя, что белые не заслуживают заглавной буквы, потому что они сами по себе не образуют цивилизацию, мы подумали, что это сон. ПозорОзначает ли это, что все чернокожие одинаковы, не имеют различий и объединены в большое Целое? Мы не знаем, не скрывается ли под этой маской их глубокий расизм или их огромная глупость.
Тем временем, эта публикация появилась в тот самый момент, когда 150 интеллектуалов осудили культивирование цензуры в ежемесячном издании «Haarper's». Речь идет о нетерпимости к разным точкам зрения, о страсти к публичному унижению и остракизму и тенденции прикрывать сложные политические вопросы ослепительными моральными принципами. Именно это Бари Вайс осуждает в своем письме, когда она отмечает, что среди прогрессивистов онлайновая ненависть оправдывается, если она направлена на одобренные мишени.
Все больше и больше людей становятся жертвами цензуры и оскорбительных нападок, которые подрывают нормальную обстановку. Шеф-редактор «Нью-Йорк таймс» Джеймс Беннетт подал в отставку после резкой критики в свой адрес. Он совершил очень большую ошибку, разрешив опубликовать авторскую заметку сенатора Тома Коттона в поддержку идеи задействовать армию для прекращения злоупотреблений и мародерства во время протестов Black Lives Matter. Считая, что юмор все еще разрешен, редактор «Philadelphia Enquirer» Стэн Вишновски осмелился озаглавить статью «Здания также имеют значение» по аналогии с «Black Lives Matter». Его сотрудники объявили забастовку… Ему тоже пришлось уйти в отставку. И список продолжает расти.
То, что в Соединенных Штатах существует проблема расизма — это реальность. Но с другой стороны, когда борьба с расизмом превращается в движение, которое атакует любую свободу, вводит цензуру, преследует людей и навязывает свои догмы, она становится контрпродуктивной и приводит к отрицанию явных причин.
Между тем, вывод печальный: когда журналисты мнят себя линчевателями, они обычно становятся публичными обвинителями. Неудивительно, что веря в идеологию и отрицая реальные вещи, они начинают прибегать к оскорблениям и чистке рядов вместо того, чтобы полемизировать и дискутировать. Проблема заключается в том, что, опираясь на этику и честь своей профессии, они наносят смертельный удар по информации. Быть пропагандистом — это профессия, но это не то же самое, что журналист.
Когда к власти приходят активисты и идеологи, поиск истины и факты никому не нужны, на смену им приходит манипуляция. Символическое уничтожение идей и людей берет верх, журналистика здесь терпит поражение. В скором будущем мы сможем судить об уровне прогрессивного журналиста по числу людей, которых он растоптал и заставил замолчать. И так наступит закат свободной прессы