Дело в том, что многие крупнейшие американские и европейские компании, в том числе и транснациональные, находятся в предбанкротном состоянии, хоть и скрывают это. Да, если они объявят о несостоятельности, власти их, скорей всего, национализируют, чтобы сохранить рабочие места.

Но никаких денег не хватит, чтобы остановить «эффект домино» и политические разногласия, возникающие на этом фоне. Кроме того, рано праздновать победу над коронавирусом. Сейчас все отмахиваются даже от мыслей о второй ковидной волне, тогда как агентство Bloomberg сообщило о медицинской катастрофе в ЮАР, которая 1мая отказалась от блокировки экономики. Причина кроется в наступившей на юге Африки зиме, смешной, кстати, по нашим меркам. В Йоханнесбурге ночью похолодало до +2 градусов, а днем — о, ужас! — всего 19 тепла. Но в считанные недели число заразившихся взлетело до 500 тысяч человек, из которых умерло больше 8 тысяч.

Другими словами, глупо гарантировать, что предстоящей зимой не будет еще одной блокировки в государствах Северного полушария. Но к ковидной опасности власти худо-бедно готовятся, тогда как появление других «черных лебедей», спровоцированных коронавирусом, предсказать крайне сложно.

Впрочем, кое-какие сигналы уже появляются. Так, финский евродепутат Лаура Хухтасаари прогнозирует, что Европейский Союз скоро «неизбежно» распадется из-за планов дальнейшей федерализации блока.

Оно и понятно почему. Пока Германия и Франция кормила крикливых союзников, то никому и в голову не приходило бежать из зоны евро. Но сейчас все изменилось. По словам Хухтасаари, Берлин и Париж принуждают другие страны к экономии под их неусыпным оком. Все потому, что первым двум экономикам самим деньги нужны.

Вот и завопила госпожа из Хельсинки: «Я хочу, чтобы моя страна вернулась, я хочу выйти из ЕС. Я не хочу быть частью этого нового Советского Союза».

На деле малые государства пытаются «выжать» из немецко-французского ядра 750 млрд евро, которые Меркель и Макрон хотели бы потратить на себя. Больше всего винят, конечно, Пятую Республику, которая, мол, сама себя загнала в угол из-за многомесячной забастовки против пенсионной реформы, предшествующей ковидной блокировки экономики.

Г-жа Хухтасаари озвучила позицию стран, недовольных политикой «локомотивов» — «Согласно статье 125 TFEU (Treaty on the Functioning of the European Union, перев. Договор о функционировании Европейского союза), ни государства-члены, ни Брюссель не обязаны брать на себя обязательства национальных правительств или центральных банков других государств-членов в случае возникновения у тех финансовых проблем».

Можно, конечно. отмахнуться от воплей евроскептической финской дамы, но сильное падение французской экономики расширило трещину и в немецко-французском тандеме. Большинство простых французов не считают отношения между Берлином и Парижем справедливыми.

«Политика Европейского Союза в подавляющем большинстве направлена на пользу Германии и в ущерб Франции, — рассуждает Bob Profion из Лиона. — Именно по этой причине националистическая партия Ле Пен набрала на 20% больше, чем на прошлых выборах. Даже Эммануэль Макрон признал, что французы покинут ЕС, если будет проведен референдум. Как только Франция уйдет, ЕС рухнет, евро обесценится — и это только вопрос времени».

Таких, как Боб Профион, в Пятой Республике, по данным соцопросов, больше двух третьих. Ле Пен не побеждала только потому, что к ней «пришили» ярлык фашистки, но ковид открыл глаза и уже бывшим сторонникам Макрона.

Простые немцы тоже стали иначе смотреть на ЕС. Они завидуют англичанам, которые ушли из ЕС. «Меркель полагала, что следующим крупным источником рабочей силы для немецкой автомобильной промышленности станут Африка и Ближний Восток. Она подожгла фитиль бомбы замедленного действия образца 1933 года, — делится своими соображениями берлинец Matt Mostowicz. — Она и ее коррумпированные дружки так плохо управляли экономикой в течение последних 10 лет, что заставляет думать, что она либо хочет уничтожить ЕС изнутри, либо планирует создать идеальную сцену для Гитлера 2.0».

То, что немцы настроены не так категорично, как «побитые» французы, объясняется более высоким уровнем жизни. Но граждане ФРГ с ужасом смотрят на пример США, в которых треть населения официально считается нищими алкоголиками и наркоманами. Причем, строго по причине глобализации. Нечто подобно начинает наблюдаться и в ФРГ, убежден Matt Mostowicz.

По мнению Joseph Holleman, гендиректора Magister Technologies Inc., все серьезные страны ЕС подготовили планы по выходу из ЕС и «самостоятельному плаванию». Из европейского «глобализма» они уже выжали все, что можно и нельзя. Маятник на примере США уже качнулся в сторону тарифных границ, поскольку не так уж много стран в мире могут выпускать продукцию hi-tech, которую все равно будут покупать.

Товары же, произведенные по низким или средним технологиям, способны сделать даже третьи страны с очень дешевой рабочей силой. Тогда зачем пускать на немецкие и французские рынки, к примеру, польский ширпотреб, подрывая национальные трудовые ресурсы.

В Евросоюзе именно Франция является кандидатом № 1 на «самостоятельное плавание». Ее экономика самодостаточна и способна на hi-tech производство, что не скажешь о Прибалтике, и еще о десятке европейских технологически недоразвитых стран. Криками «Русские идут!» Париж уже не запугать, тогда как катастрофическое падение уровня жизни можно остановить только за счет выхода из ЕС.

Сейчас такое развитие событий кажется маловероятным, но вторая ковидная волна запросто может стоить Макрону президентства. Нажив многочисленных врагов в ходе непопулярной пенсионной реформы и еще больше — в ненавистной, но вынужденной блокировке, он при дальнейшем увеличении социального давления вылетит из Елисейского дворца, как пробка из бутылки шампанского.

Тогда приход Ле Пен к власти будет означать автоматический развал ЕС и конец евро, как европейской валюты. В этом плане положение США и доллара намного лучше — Америке, в отличие от Евросоюза, распад точно не грозит.

«Черный лебедь», похоже, уже расправляет крылья во Франции.

RTVI: Если говорить об отношениях с Россией, в обращении была цитата, что «полыхать так, что до Владивостока будет тяжело». Это какая-то угроза, направленная на внутреннюю аудиторию или это послание вовне?

Станислав Белковский: Это было послание вовне, российскому руководству. Вряд ли Александр Григорьевич имел ввиду что-то конкретное, какие-то собственные возможности дестабилизировать обстановку в России. Опять же это отражение общего эмоционального уровня и настроя его послания.

RTVI: Лукашенко, в частности, упомянул, что задержанные россияне дали показания и все рассказали. Насколько реально, что они в чем-то признались, и в чем они могли признаться?

Станислав Белковский: Они могли признаться в чем угодно, поскольку методы работы спецслужб в таких вопросах хорошо известны. Как известно, признание — царица доказательств, как говорил Андрей Януарьевич Вышинский. Но трудно сказать, какое отношение это (признания — прим. RTVI) имеет к реальности. Я по-прежнему считаю, что Москва не могла быть заинтересована в силовом свержении Лукашенко. Она заинтересована в том, чтобы он остался у власти, но с максимальными издержками.

RTVI: Вообще российской власти важно, чтобы Лукашенко выиграл эти выборы?

Станислав Белковский: Конечно, да. Российской власти это важно. Хотя отношения между белорусским лидером и его кремлевским коллегой сейчас весьма напряженные и натянутые, но все равно Кремль не хочет создания прецедента, утраты авторитарным лидером власти. Вопреки собственной воле этого лидера. Александр Лукашенко — меньшее зло. И чем больше издержек понадобится ему, чтобы остаться у власти, тем для Москвы лучше. Чем большим диктатором выглядит в глазах всего мира белорусский лидер, тем меньше негатива сопряжено с Владимиром Путиным, от которого отвлекается внимание. Если в Беларуси будет чрезвычайное или военное положение, то Кремль будет этому тихо аплодировать.

RTVI: Во время обращения Лукашенко сказал «никогда не предавайте, предательство не прощается даже на небесах». Как вы считаете, кому были адресованы эти слова?

Станислав Белковский: Он обратился и к электорату, которому напомнил о своих огромных заслугах, и сказал, что все, кто сегодня выступают против него, это фактически его порождение, его коллективное детище. Поскольку именно он создал условия для формирования в Беларуси новых поколений образованной молодежи, желающей сегодня смены власти и режима.

Но, конечно, в наибольшей степени он обращался к собственной бюрократии, особенно, силовой. Видимо, предательства с ее стороны он сильно опасается.

RTVI: То есть за него могут не пойти армия и силовики?

Станислав Белковский: Если будут серьезные силовые эксцессы. Если будут массовые выступления с попытками оспорить итоги выборов, то вовсе не факт, что военачальники будут готовы стрелять в собственный народ. И это, видимо, Александра Григорьевича Лукашенко беспокоит.

RTVI: Если говорить про общую тональность обращения, сравнение с девяностыми, цветные революции. Не напоминает ли риторика Лукашенко Владимира Путина?

Станислав Белковский: Фрагментарно риторика Лукашенко напоминает соответствующие тексты Владимира Путина. Однако эмоционально Александр Григорьевич был все же не слишком уверен в себе. Вот Владимир Владимирович уже давно культивирует в себе ощущение полного контроля над ситуацией и практически никогда не срывается. Лукашенко не срывался, конечно, но был на грани нервного срыва.