Быть добрым, искренним, верным, настроенным на диалог - заведомо проигрышный вариант у людей, живущих по принципу стаи, где выгоднее держаться поближе к тем, кто хотя бы визуально кажется сильнее, и чья агрессия и способность выгрызать желаемое любым способом, воспринимаются гарантами выживания...

Но правда, как правило, заключается в том, друзья мои, что это жизнь рядом с ними незаметно, но верно превращается в мучительное выживание...иногда даже просто на физическом уровне...

Сколько раз я сначала слышала, например, восторженные речи о запредельной ревности, как о факте любви, и о тотальном контроле, как о факте большой заботы, а потом видела затравленный взгляд, ожидающий удара, и трусливую суетливость, в которой страх задержаться на двадцать минут после работы был чреват сломанным носом...

Сколько раз безуспешно пыталась предупредить, что за нарочитой брутальностью таится мягко стелющий на старте абьюз...

И сколько раз неустанно твердила о том, что в современном мире отношения между двумя людьми не нуждаются в дремучих гендерных стереотипах, вынуждающих людей тщательно распределять обязанности, и наказывать жёстко за невыполнение их, или несоответствие ограниченным ожиданиям...

И что именно на доброте, взаимопонимании, готовности к диалогу, и совместном желании решать любые проблемы, не превращая жизнь в тягостное несение непонятных обременений, и держатся те форматы счастливых отношений, которых становится всё больше и больше между цивилизованными, образованными, самодостаточными людьми, не мечтающими о личных варварах и бесконечно истерящих принцессах...

Несомненно, выбор только наш...

Но, быть может, имеет смысл научиться не делить людей на сильных и слабых, застревая намертво в давно отживших ярлыках, и не сужать, а расширять границы своего развития, чтобы дорасти до способности создавать только жизнеспособные конструкции, в которых хорошо и безопасно?...

Лиля Град

Лохматый фрондер с трогательной детской жилкой на шее нежно обнимал свою пассию. Девчушка была бы хороша, но очень уж зачернила себе все, куда только достала. Черные тени вокруг глаз, то ли смоки айз, то ли макияж размазался, черные ногти, губы, волосы, висок выбрит. Революционный протест так сказать. Но влюблённому это не мешало, он смотрел на нее не отрываясь, отщипывал ей свежий багет, и в глазах его сверкали звёзды.
Нет, ну что за ерунда. И людей в магазине нет, и в кассу очередь. Очень деловой дяденька с папкой, кефиром и булочками оказался последним, и вздыхал раздражённо, и торопился, и нервничал.
Все это Семён Маркович углядел каким то боковым зрением, по старой армейской привычке. Разведчик. А вот руки не слушались, он путался в змеечке старенького кошелька, перекладывал монетки, и никак не мог сосредоточиться.
Кассирша прикрикнула на старого пня, ходят тут целый день, пыхтят, людей задерживают.
Семён заторопился уходить, бог с ним, с хлебом этим, все равно сегодня только дорогой очень, из цельнокакой-то там муки. На таком разоришься, он горько ухмыльнулся.
Жить они с Сонечкой вынуждены были очень скромно. Бедненько даже. Получали от государства немного, да и на том спасибо, старики, иждивенцы. Но вот квартирка их в последнее время сильно прохудилась - то кран потечёт, то труба лопнет. Расходы. Самому ему уже было не под силу, девятый десяток разменял как никак. А Сонечка вот не дожила…
Семён и Соня познакомились во время войны. Соня была совсем ещё девчонкой, приписала себе два года, иначе ее бы не призвали. Она была медсестрой, сестричкой, без страха ползала по полям боя, тащила на себе, выносила раненых, обычное дело.
Семён был разведчиком. Уже в самом конце войны, он без сознания, оказался в плену. Без документов, за линию фронта ведь их с собой не брали, вся группа погибла. Кто его вынес - не знал даже, и как в плен попал. А что еврей - так немцы не увидали, не похож. Да и не того было. А когда лагерь освобождали, он уже совсем плох был, помирал совсем. Вот Сонечка его и спасла, выходила, а ещё и документы умершего паренька подложила. Ведь после плена пропал бы. Умненькая она была, его Сонечка.
Детей у них не было, не дал бог. Надорвалась его Сонечка на полях то. Жили очень скромно, работали, а в Израиль засобиралась уже в семидесятых, когда Сонечке нехороший диагноз поставили. Очень волновались из-за документов, ночей не спали. Но вылечить могли только в Израиле. Вот и поехали.
Всю жизнь боялись.
Поэтому и по инстанциям никогда не ходили.
В первые годы в эмиграции тоже не сладко было. Сонечку вылечили, а вот к выжившим в Катастрофе отношение было двояким. Как это ни странно звучит, но многие героями их здесь в те годы не считали. Да и русских сильно недолюбливали. Что и вспоминать, тяжёлую они прожили жизнь…
А уж после того, как Сонечки не стало, дни его потекли серо и однообразно… На хлеб с молоком кое-как хватало, а много ли ему старику надо.
Старик у кассы, наконец, перестал вынимать свои сиротливые монетки, виновато улыбнулся, шепча извинения и, как-то боком, стал оседать на пол.
Первой подлетела к нему та самая красивая женщина из очереди, подхватила, подняла голову. А тут уж подоспели и остальные. Парень -фрондер уже скатывал свою кожанку, подложить под голову, девушка его вызывала скорую, толстый дяденька махал шляпой - воздух создавал.
Вот ведь как. Маленькая, часто вредная, но очень гордая страна. В которую "понаехали тут", а чужого горя в ней не бывает…
И пока ухаживали за дедушкой, договаривались с парамедиками, спасали и помогали - сроднилась, что ли. Улыбки стали сердечнее, а глаза внимательнее.
Ася, как врач в первую очередь, руководила операцией по спасению. К приезду скорой дедушке стало получше, таблеточки оказались в кармане, а принять он их позабыл. Ася записала данные скорой и дедушки, и по привычке все доводить до конца, перезвонила на следующий день.
Дедушка чувствовал себя хорошо, его можно было забирать домой. Забирать, понятное дело, было некому.
Ася сама отвезла Семена Марковича домой. Как и почему этот интеллигентный дедушка запал ей в сердце она и сама не знала. Войдя в квартиру, Ася ужаснулась. Старенький тазик посреди кухни, в который капала вода с потолка, окончательно лишил ее покоя. Целый день у нее перед глазами стояла картина - одинокий немощный старик в полуразрушенной квартире.
Вечером следующего дня Ася решительно постучалась в дверь Семена Марковича. Ее не услышали, но в доме разговаривали и даже смеялись. Молодая женщина вошла и обомлела. Семён Маркович, довольный и весёлый, восседал в кресле. А на полу, прямо перед ним, восседали влюбленные из магазина, сладкая парочка. И похожи они были на загипнотизированных удавом Каа бандерлогов, из мультика про Маугли. Они не отрываясь смотрели на старого солдата. Проведать вот зашли...
- Асенька, милая, проходите пожалуйста!
Семён Маркович попытался по-джентельменски уступить ей единственное кресло….
Ремонт затеяли сначала своими силами. Косметический. Стены там покрасить, кран в кухне поменять… Но старинный дом только этого и дожидался. Все начало осыпаться и крошиться, и ремонт превратился в снежный ком - легка беда начало.
Семён Маркович протестовал и пытался объяснить, что ему ничего не надо, но … Вместе с тем, он уже давно не испытывал такого душевного подъёма. С одной стороны ему было страшно неудобно, а с другой - в жизни вдруг возникло столько приятных событий.
Бандерлоги работали вместе с Асей, не покладая рук. Носили мусор, скребли и драяли. Дяденька в шляпе, тот самый из магазина, живёт на соседней улице, оказался не плохим штукатуром. Шпаклёвку и краску купил сам, за свои деньги. Работал неторопливо, но обстоятельно.
А в один из таких ленинских субботников, как раз во вторник, в коридоре из шума и грохота вдруг нарисовался Асин Бени.
- Але, строители… Ну что вы тут уже натворили?!
Не может быть! Ася даже головой потрясла. Нет, конечно, она ему рассказала, по привычке, про дедушку, и ремонт… Но она была уверена, что муж едва ли ее расслышал. Слишком занят он был в последнее время. И все реже и реже они делились важным.
- Так! Йоси, ты там записывай, не спи… -
Бен уже много лет руководил большим предприятием айтишников. Ходил в костюмах и хороших рубашках. А тут вдруг закотил рукава и полез заглядывать под кровать и тумбочки, проверять сырость и электрическую проводку. А ведь когда то все умел и руки были золотые. Он кричал из-под кровати что и где нужно, а Йоси, его заместитель, все аккуратно записывал. Чтоб ничего не упустить.
Бен послал в своей крутой фирме клич: все на помощь! Так, мол, и так. Ветеран. Одинокий. Нужно помочь.
И Ася послала.
И дяденька в шляпе.
И юные бандерлоги в Инстаграмме.
Первыми подтянулись ребята из отдела обслуживания - тем стены покрасить и двери поменять минутное дело. Дверь нашлась на складе.
Окна и рамы привез племянник директора отдела - у него своя мастерская по алюминию. Клиенты товар не забрали, а дедушке пригодился. Пусть бог хранит ветерана, низкий ему поклон.
Соседи кафельную плитку принесли - после ремонта излишек, в аккурат на одну комнату. И пошло…
Кухонные шкафчики уже незнакомые совсем люди привозили. Откуда узнали?! Шкафчики Бен и мальчик-бандерлог устанавливали сами.
Так потихонечку, всем миром….
А главное - Ася помолодела и похорошела очень, отпуск в своей больнице взяла. Сто лет не брала, а тут вдруг решилась. Бен мчал к ней в эту старенькую тель-авивскую квартирку, помогал и мастерил, строил и закреплял. Летел на всех парах, будто и не было этих тридцати лет. И отчуждения… И смотрел во все глаза, и ляпал на нее краской, специально, чтобы она ему в ответ ляпнула обязательно. И даже поцеловал на бегу. Два раза.
Бандерлоги как-то повзрослели и остепенились. Они приехали в страну детьми, по программе, из разных городов, да и из стран разных. Общим было несчастье родиться в семье, где ты никому не нужен. Девочка стёрла все свои черные разводы, и под ними оказалась славненькой милой Машенькой из сказки. С веснушками. А вихрастый фрондер так уставал на восстановительных работах, что сил на протест у него уже просто не было.
Они оба, маленькие и несчастные дети, недолюбленные и не балованные вовсе, обожали друг друга. И дедушку этого, неожиданно открывшего им самое главное понимание в жизни, заобожали вдруг тоже…
А сам Семён Маркович все чаще посматривал на них, всеми брошенных, бормотал что то, и на свои облагороженные уже хоромы…. Что задумал?!
Дяденька с кефиром оказался классным мужиком. Они резались с Семёном в шахматы вечерами и спорили на политические темы. Интеллигентно и уважительно. А ещё сосед случайно оказался служащим в отделе национального страхования. Пенсию и пособия по старости дедушке Семёну оформили, как полагается.
А неугомонная молодежь полезла таки в Интернет, архивы и музеи боевой славы. Эти ж ничего не боятся, да и что они могут знать о прошлом. Долгие месяцы, сотни меилов и отказов. А вот взяли и восстановили дедушке настоящие документы и его честное героическое имя. И награды, которые посмертно.
- Ась...ты это… Обороты сильно не набирай!
Орал, смеясь, Бен, прилаживая новый кран на обновленной кухне.
- Я же тебя знаю, тебе только дай волю, и я через месяц буду с тобой в Зимбабве дома восстанавливать…
Полетевшее в него полотенце парусом вздулось на новой оконной раме. Алым парусом Ассоль, которая дождалась своего Грея.
На улице пререкались зеленщик и хозяин маленькой пекарни. Орали вездесущие дети. Сигналили недовольные машины…
А в квартире старого солдата пересекались разные судьбы, преломились законы физики и вселенной, изменили маршрут да и помчали дальше по совершенно новому пути.

Автор Алена Баскин