И если ее зрачки слегка потеплеют, протяни под столом носок ботинка (со скоростью 2 миллиметров в минуту) и, как дыхание ветра, коснись ее ногой.
Когда, в ответ на пожатие, ее нога вздрогнет и уплывет под черную пасть дивана, заговори сразу бурно, негромко и песнопенно:
О — бескрылости жизни, стенах, девятой симфонии, атласе ее дыхания, стенах, уходе Хомякова, холодных вершинах одиночества, стенах, грубой квартирной хозяйке, «Вехах», стенах…
И вдруг… остановись. Обведи глазами курящих и некурящих, пьющих чай и непьющих, сделай тонко-презрительно-сострадающе-саркастически-негодующее лицо, внезапно, словно чудо, найди фиалки (или маслины — если она брюнетка) ее глаз: вспыхни и зарозовейся. Ты и она. Она и ты. Только в этом смысле должна она понять тебя.
Иди дальше: «Здесь трудно говорить… невыносимо молчать… невозможно думать». И полным аккордом виолончели, шумящим призывом спроси: «Когда?..»
В ответ на возможное молчание (75–90 %) опрокинься: «И вы любите Пана?! О! Вы такая же, как все?! О! Пять минут знакомства и вопрос „когда?“. Это „неприлично“?! Дерзко?! О!.. Но я думал, что вы…» И гордо умолкни.
Придя к ней через день на квартиру, начни с Никиша и садись непременно против входных дверей.
От Никиша перейди к жизни, от жизни к себе. Среди вдумчивой и затаенно-детско-искренней фразы о своей последней поездке в Териоки коснись ее мизинца и спроси:
— Вы бегаете на лыжах?
И, не давая ей опомниться, возьмись за мизинец и разлейся: «Лыжи! Вы не бегаете на лыжах! Такая хрупкая (или мощная) фигурка на искристом снегу (возьми два пальца), холод обжигает лицо, птицы изнемогают и отстают (возьми три пальца)… ветер смеется в глаза и целует руки… вот так… вот так» (попробуй показать — как).
Если она встанет, скажет: «Негодяй!» и нажмет кнопку, подыми на нее холодно-рассеянные глаза, скажи: «Дура!» — и уходи.
Если она этого не скажет…
Саша Черный 1910 год.

В конце 1918 года Неёлов и Нюренберг поженились, но этот брак длился всего несколько лет и затрещал по швам, когда Юрий поступил в 16-ю армию, где обязанности начальника штаба исполнял Евгений Шиловский. Последний хоть и был человеком чести, однако в делах любовных дал слабину: закрыл глаза на принципы и увел Елену Сергеевну из семьи. Пара расписалась 1921 году, в этом же году на свет появился их старший сын Евгений, а спустя пять лет младший — Сергей. Увы, Шиловскую не радовал ни любящий муж, ни дети, ни достаток. Она часто писала письма своей сестре, где рассказывала о переживаниях, душевных муках и банальной скуке. Супруг почти все время был на работе, мальчиками занималась няня, хозяйство вела домработница, а Елена откровенно не знала, чем себя развлечь. Тихая семейная жизнь и светские развлечения сводили ее с ума.
До встречи с Еленой Михаил Афанасьевич был женат дважды. Его первой избранницей стала Татьяна Лаппа. Девушка готова была родить ему наследника, однако писатель оказался не готов к отцовству и настоял на аборте. К сожалению, прерванной беременностью жертвы ради мужа не ограничились. Татьяна прошла вместе с ним непростой путь: период, когда он работал военным врачом, время зависимости от морфия и невероятной бедности. В апреле 1924 года супруги развелись, поскольку писатель поддался новой страсти в лице Любови Белозерской.
Со своей второй женой Михаил Афанасьевич познакомился в особняке в Денежном переулке, где проходила встреча «сменовеховцев» с журналистами и писателями. Булгаков был одет сдержанно, но на его ногах красовались лакированные ботинки с ярко-желтым верхом, Белозерская прозвала их «цыплячьими» и заявила об этом при знакомстве с писателем. На что тот ответил: «Если бы нарядная и надушенная дама знала, с каким трудом мне эти ботинки достались, она бы не смеялась». Тогда Любовь поняла, что этого с виду строгого и сильного мужчину легко обидеть.
Вторая встреча «надушенной дамы» и Михаила Афанасьевича состоялась абсолютно случайно на улице. В короткой беседе Белозерская рассказала ему, что находится в стадии развода и переехала к родственникам. Она дала свой новый адрес писателю, и с тех пор он стал часто заходить к ней в гости, а однажды сделал предложение руки и сердца. Поженившись, они скитались по съемным комнатам, пока наконец-то не обосновались на Большой Пироговской, в особняке купцов Решетниковых. Булгаков называл жену Любаня, Любинька и дорогой Любан, а она его Мака. Прозвище писатель придумал себе сам, вспомнив однажды детское стихотворение про злую обезьяну, у которой было три сына: Мика, Мака и Микуха. «Любаня», как и ее предшественница, помогала своему гению творить, однако постепенно чувства между супругами стали угасать (не без помощи Елены Шиловской). В октябре 1932 году они приняли решение расстаться.
Елена Шиловская начала интересоваться Булгаковым, прочитав «Роковые яйца» и «Белую гвардию». В феврале 1929 года на масленичную неделю знакомые позвали ее на блины. Идти она не хотела, но увидев список приглашенных, среди которых стояло имя писателя, поменяла свое мнение. Там они и встретились. Позднее Шиловская признавалась, что для нее это была необычайно «быстрая любовь на всю жизнь». Чувства оказались взаимны, хотя первое время новоиспеченные знакомые пытались просто дружить. Однажды, получив небольшой аванс, Михаил Афанасьевич позвал Елену Сергеевну выпить с ним по кружке пива, из закуски было только сваренное яйцо. Уже тогда Елена понимала, что рядом с этим человеком ее ждет совсем другая жизнь, о соболях, французских духах и бутербродах с икрой придется забыть. Но это совсем не пугало Шиловскую, ей было интересно и весело. Булгаков любил розыгрыши и умел пошутить.
Спустя три месяца после знакомства Михаил Афанасьевич впервые рассказал Елене о своей задумке написать роман «Мастер и Маргарита». Дело было на Патриарших прудах. Познакомив Шиловскую с сюжетом, он повел ее в какую-то странную квартиру. А на все вопросы таинственно отвечал, приложив палец к губам: «Тссс». Там их встретили старик и молодой человек. Вместе с этой компанией влюбленные сидели у камина за шикарно накрытым столом, и вдруг пожилой мужчина обратился к Елене Сергеевне: «Можно вас поцеловать?» Та согласилась, он поцеловал, а потом заявил: «Ведьма». Булгаков лишь воскликнул: «Как он угадал!»
Разрыв с Шиловским дался Елене Сергеевне нелегко. Муж был благородным человеком и безумно ее любил. Какое-то время она даже хотела отказаться от связи с Булгаковым, пообещав, что не примет от него ни одного письма, не подойдет к телефону, если он будет звонить, и не выйдет на улицу в одиночестве, чтобы случайно с ним не встретиться. Разлука длилась долгих 20 месяцев. Но когда они вновь столкнулись друг с другом, писатель сказал ей: «Я не могу без тебя жить». А потом добавил: «Дай мне слово, что умирать я буду у тебя на руках». Елена поклялась выполнить просьбу, хотя в тот момент она казалась ей преждевременной и далекой от реальности — Булгакову тогда не было и сорока. В тот же день Шиловская попросила мужа отпустить ее. Спустя несколько лет после клятвы, которую Шиловская дала супругу, он то и дело напоминал о ней. А в 1939 стал поднимать тему своей смерти в компании друзей, правда, в комичной манере: «Ну, вот пришел мой последний год» или «Да, вам всем хорошо, вы будете жить, а я скоро умру». Обычно все собравшиеся воспринимали это как шутку, в то время писатель выглядел здоровым и полным сил. Но именно в 1939 году Булгаков действительно заболел нефросклерозом. Естественно, как врач он прекрасно понимал, какой финал его ожидает, к тому же лучшие доктора Москвы подтверждали его опасения. Однако супруга после очередного визита какого-нибудь светила медицины пыталась успокоить мужа и внушить ему надежду, что он сможет победить болезнь, поскольку Булгаков очень любил жизнь и не хотел умирать. Будучи больным человеком, писатель диктовал Шиловской и правил вместе с ней «Мастера и Маргариту».
В конце болезни Михаил Афанасьевич почти потерял способность говорить. За несколько дней до смерти, когда Елена Сергеевна сидела у изголовья его кровати, супруг дал понять, что ему что-то нужно. Она предложила лекарство, воду, а потом догадалась, что муж просит «Мастера и Маргариту». Когда они поняли друг друга, Михаил Афанасьевич очень обрадовался и с большим трудом произнес еле понятное: «Чтобы знали, чтобы знали». Шиловская сделала все, чтобы это и другие ранее неизданные произведения мужа увидели свет. Уже после смерти Булгакова она писала лично Сталину, но тогда это не помогло сдвинуть дело с мертвой точки. Роман «Мастер и Маргарита» был опубликован лишь с седьмой попытки вдовы. Она ликовала, потому что боялась умереть, не исполнив желание мужа. Своего супруга Елена Булгакова пережила на 30 лет и была похоронена рядом с ним на Новодевичьем кладбище