много букв...   

Эта мягкая игрушка – огромный плюшевый заяц – не помещалась ни в пакет, ни в дорожную сумку.
Зайца мне подарили прямо на перроне по случаю дня рождения мои изобретательные коллеги, буквально за несколько минут до отправления поезда, увозящего меня к морю на время отпуска.
- Ничего, эта игрушка тебе пригодится на отдыхе, ты ещё вспомнишь нас добрыми словами, - весело утешал меня Никита.
- Да ведь в пути каждый грамм тяжелей килограмма, - возражала я, - может, всё-таки, зайца вам оставить на хранение?
Но коллеги и слышать об этом не хотели, наверное, потому, что после моих проводов у них был запланирован поход в кафе.
Вздохнув, я разместила зайца на верхней полке, но когда поезд тронулся, тот упал вниз к великой радости милого кареглазого малыша и его мамы, путешествующих со мною в одном купе.
Пока мальчик развлекался с новой игрушкой, мы с Наташей успели обсудить все наши женские проблемы, причём оказалось, как обычно и бывает в долгой поездке, что у нас много общих интересов – от счастливой любви до восточных гороскопов.
А потом стало скучно. Я забралась на верхнюю полку и смотрела, как за окном медленно проплывают узкие степные речушки и безлюдные деревни с пыльной листвой в палисадниках. Люблю атмосферу дальних поездок, когда случайные попутчики, уверенные в том, что мы никогда больше не увидимся, откровенно рассказывают обо всех своих проблемах и секретах, когда можно вот так бездумно валяться на верхней полке и смотреть в окно поезда. В такие моменты удивительно легко думается, и время летит незаметно.
Я и не заметила, как уснула, а когда проснулась, уже была ночь. Мне показалось странным, что мои попутчики, несмотря на столь поздний час, тоже не спали.
- А мы выходили на предыдущей станции на перрон и видели вдалеке море, и Максимка совсем не хочет спать, правда, уже капризничает, хотя и уснул вечером ненадолго, - возбуждённым шепотом рассказывала мне Наташа.
Поезд мягко замедлил ход и остановился.
- Стоянка десять минут, - сообщила кому-то за дверью проводница, проходящая мимо нашего купе.
- Пойду на перрон, немного прогуляюсь, - сказала я Наташе, и заяц, мирно лежавший рядом на верхней полке, снова свалился вниз вслед за мною.
- Поиграешь с ним, Максик?
- Нет-нет, тётя Марина возьмёт зайчика с собой, ему ведь тоже надо гулять, правда, сынок? – и Наташа красноречиво бросила взгляд на ручонки сынишки, испачканные шоколадом.
Мне ничего не оставалось, как взять игрушку с собой. Так я и стояла в обнимку с зайцем на безлюдном ночном перроне, с наслаждением вдыхая запахи южной ночи, и отпускное настроение полностью охватывало всё моё существо.
- У, да ты красотка! – раздался совсем рядом чей-то нетрезвый голос, и грубая мужская рука по-хозяйски запуталась в моих длинных вьющихся волосах.
- Да ещё и блондинка, как я и люблю…
От страха и неожиданности я резко отскочила в сторону, попутно ударив незнакомца ногой ниже колена.
Тот буквально взвыл от боли и бросился бежать за мной, распространяя вокруг запах спиртного и выкрикивая какие-то грязные ругательства. Хриплое возбуждённое дыхание, тяжеловесный топот и угрозы раздавались совсем близко за моей спиной.
И я, не помня себя от испуга, побежала в противоположную от поезда сторону сначала по привокзальному перрону, затем мимо маленьких тёмных домов и, наконец, узкой тропинкой по какому-то крутому склону, где цепкие ветки кустарника, растущего по обеим её сторонам, нахально цеплялись за длинную юбку, словно пытаясь меня удержать.

Больше всего на свете я боялась, что упаду, и в конце концов так и случилось.
Хорошо ещё, что ударилась не слишком сильно, потому что упала прямо на розового зайца. Оказалось, что выбежала на морское побережье – под ногами хрустела галька. Бросившись в противоположную сторону и пробежав некоторое время вперёд, догадалась, что самое благоразумное в этой ситуации – где-нибудь спрятаться, что я и сделала, забившись в небольшую тёмную пещеру, образовавшуюся в глубине песчаного склона среди высоких кустов. Вздрагивая от каждого шороха, я чутко прислушивалась, но, по всей видимости, мой преследователь притаился где-то неподалёку, потому что кругом было подозрительно тихо…
Ласковые солнечные лучи коснулись моих щёк, и, ещё не проснувшись полностью, я ответила им радостной улыбкой. Неподалёку слышался мерный плеск тёмно-бирюзовых морских волн, и солнце дарило пляжу июльский зной.
Море! Свидания с ним я ждала весь год, ведь не случайно прошлым летом, покидая гостеприимный южный берег, бросила в прозрачную воду блестящую монетку.
Правда, отпуск начинался несколько необычно: я оказалась совершенно одна в незнакомом месте, без документов, без телефона и без денег. Надо поскорее вернуться на вокзал и обратиться в отделение полиции с заявлением. Я попыталась найти узкую тропинку, по которой бежала вчера вечером, но не смогла её отыскать: всюду рос густой непроходимый кустарник с цепкими длинными ветвями, упорно цепляющимися за одежду. Продраться сквозь естественную зелёную стену было невозможно. Я бродила вдоль склона, стараясь найти хоть малейшую щель в торжествующих победу кустах, но все мои попытки увенчались неудачей.
Между тем солнце поднималось всё выше, и можно было искупаться. Плавая неподалёку от берега и высматривая невесть куда запропастившуюся тропинку, я успокаивала себя тем, что выход всё равно найдётся, зато потом будет что рассказать на работе о моих отпускных впечатлениях.
Но на берегу меня поджидала ещё одна неприятность: море аккуратно слизнуло и унесло неизвестно куда мои нарядные дорожные шлёпанцы с блестящими застёжками, которые были предусмотрительно оставлены у кромки прибоя – очень удобно сразу обуться, выйдя на берег после купания. Теперь мне предстояло идти босиком по острой гальке, и неизвестно ещё, когда отыщется посёлок. Окончательно поддавшись панике, я присела на песок и дала волю слезам. Казалось, что вокруг необитаемые места – никого поблизости, только ленивый шелест моря, безжалостное солнце и почти отвесный склон, покрытый живучим кустарником.
Но горю рыданиями не поможешь, и я решила идти вдоль берега – ведь должны же поблизости находиться люди!
Есть не хотелось – только пить; ни одной тучки не появлялось на небе, не доносилось ни одного дуновения спасительного ветерка, а мои руки уже покраснели от незапланированного загара и горели. Плюшевого зайца во время ходьбы я держала над головой, спасаясь от палящих лучей. Хорошо, что догадалась надеть в дорогу длинную хлопковую юбку – она была лучшим средством от непредусмотренного загара.

Вот уже несколько часов, показавшихся мне вечностью, я брела вдоль морского берега, тщетно надеясь увидеть какой-нибудь пляж или здание санатория, которых так много у моря.    Вдруг огромная рыжая собака с маленькими злыми глазами бросилась ко мне с оглушительным лаем. Отшатнувшись, я замерла на месте, хорошо зная, что убегать от собак нельзя. Она присела напротив и смотрела мне прямо в глаза, не отрываясь, пока властный мужской голос не произнёс: «Рози, фу!» Тогда собака удалилась на небольшое расстояние и улеглась прямо на гальку, всем своим видом показывая собственное равнодушие к моей персоне. Мужчина лет пятидесяти в элегантных белых шортах и модной яркой футболке тоже рассматривал меня с головы до ног довольно пристальным взглядом.
Я же, оценивая ситуацию, изо всех сил прижимала к себе зайца, словно защищаясь, и помня о том, как хорошо умею бегать, думала, что делать дальше.
Мои губы пересохли от жажды, спутанные волосы падали на плечи бесформенными прядями, длинная светло-голубая юбка с замысловатым цветочным орнаментом была помята. Перед поездкой я сделала маникюр и педикюр в самом дорогом салоне, но сейчас безупречно гладкие яркие ногти на обожжённых солнечными лучами руках и покрытых ссадинами ногах выглядели нелепо.
- Итак, прелестное создание, Вы явно злоупотребляете южным солнцем. Посмотрите на свои руки, они уже обгорели! – наконец-то произнёс мужчина.
Ни в его интеллигентной внешности, ни в спокойном голосе не было ничего угрожающего, и я поспешила обратиться за помощью:
-Пожалуйста, помогите мне! Я ночью отстала от поезда!
- Разумеется, я могу отвезти Вас в отделение полиции, но предполагаю, что документы утеряны, и на установление вашей личности уйдёт какое-то время. Вы хотя бы помните номера телефонов своих близких?
Этот простой вопрос застал меня врасплох. Как и многие, я больше полагалась на память мобильного телефона, чем на свою собственную, поэтому забыть дома мобильник приравнивалось к катастрофе. Я помнила наизусть только два номера: мамы и Вадима.
Позвонить маме с её больным сердцем и непревзойдённым умением преувеличивать всё, что со мной происходило, я не решилась бы. А Вадим, мой дорогой Вадим, был в очередной командировке, именно поэтому он и не пришёл меня провожать. Его телефон был постоянно выключен, этого требовала работа.
Заметив растерянность в моих глазах, мужчина вежливо улыбнулся и произнёс:
- Мы что-нибудь придумаем. Полагаю, что никому не хочется провести часть отпуска в отделении полиции. Думаю, что Вы устали и проголодались, да и полиция наша делами завалена, ей не до ваших проблем. Приглашаю Вас провести некоторое время у меня в доме в качестве гостьи или компаньонки, как хотите, чтобы скрасить моё одиночество. Уверяю, никаких посягательств на вашу честь не предвидится.
Его чуть старомодная правильная речь, доброжелательная улыбка и открытый взгляд умных внимательных глаз располагали к себе. Но самым решающим аргументом была мысль о том, что меня скоро накормят обедом и спасут от безжалостных солнечных лучей…
Я кивнула, и мы, пройдя ещё некоторое расстояние по морскому берегу, поднялись вверх по достаточно крутой тропинке, а затем оказались у ворот красивого двухэтажного особняка, окружённого высоким забором. Сквозь кружевные решётчатые ворота виднелся ухоженный сад и огромные кусты цветущих роз.
- Только имейте в виду, что теперь Вы не будете выходить отсюда без моего разрешения. Это моё маленькое условие, - мужчина, который представился Николаем Львовичем, или просто Ником, приостановился и вопросительно посмотрел на меня.
А я слышала, как где-то за забором журчит вода – очевидно, там поливали цветы – и очень хотела пить, поэтому машинально кивнула в ответ, ничуть не удивившись странности этих слов…

Последующие три дня мне пришлось провести в постели – поднялась температура, потому что во время вынужденной прогулки по берегу моря плечи сильно обгорели.    За мной ухаживала пожилая женщина в тёмной одежде – Аделаида, которая смазывала обгоревшую кожу сметаной и разными мазями, прописанными врачом.
На четвёртый день я вежливо постучалась в дверь кабинета хозяина этого гостеприимного дома – хотелось поблагодарить его за радушный приём и попросить помочь мне поскорее найти вещи и документы – ведь надо ехать в Дом отдыха!
Ник внимательно выслушал мои соображения, а потом заявил, чтобы я и не мечтала об отъезде, потому что согласилась на его предложение остаться в этом доме на некоторое время.
От изумления я просто потеряла дар речи. Нет, мне не хотелось провести свой отпуск на этой шикарной вилле, это не входило в мои планы!
- О своих планах забудьте, - снова спокойно сказал мне Ник, - теперь я буду всё за Вас решать, а ваша задача – мне не возражать.
- Да кто Вы такой, чтобы мне указывать? Вы не имеете права меня удерживать здесь! Я еду в отпуск, у меня путёвка, я хочу на море!
- Милая девушка, тысячи женщин мечтают об обеспеченной жизни на подобной вилле, мечтают жить на всём готовом, а не прозябать на тяжёлой работе за жалкие гроши. У Вас будет всё, что пожелаете, Вам больше не придётся работать, и вся жизнь будет похожа на один сплошной безмятежный отпуск. А купаться можно и в бассейне – он наполнен морской водой.
- Не хочу такой жизни! Я свободный человек, и сама буду распоряжаться своей судьбой, сама буду принимать решения! – не своим голосом закричала я в ответ.
…Позже я поняла, что Ник категорически не переносит крика, и сам всегда старается говорить спокойным тоном. А тогда, услышав мои слова, он вышел из-за стола, глаза его странно сузились, дыхание стало прерывистым. Его вид так меня удивил, что в тот момент, когда он размахнулся, я даже не успела отшатнуться. Удар был настолько силён, что моя голова безвольно дёрнулась в сторону, а щека онемела.
Но унижение было больнее, чем пощёчина. От обиды и ярости у меня закружилась голова, и, не помня себя, я бросилась к Нику, готовясь бить его, кусаться, царапаться.
- Не советую гневаться, - негромко сказал он, прочитав по взгляду мои намерения, - я здесь хозяин, и здесь все мне подчиняются. Чем раньше Вы это поймёте, тем будет лучше.
Он вышел, а я сидела на кроваво-красном ковре в этом чопорном торжественном кабинете с мебелью из ценного тёмного дерева и ревела от злости и бессилия.
Потом вездесущая Аделаида, как ребёнка, подняла меня с пола и отвела в комнату. Уложив в постель, она сидела рядом и гладила меня по голове своей мягкой рукой с вздувшимися тёмными венами до тех пор, пока я не перестала всхлипывать.
Раньше мне никогда не приходилось мучиться от бессонницы, но в эту долгую ночь я не спала совсем – тысячи планов роились в голове, и все были неудачными, потому что ни один из них не мог сбыться в моём положении. И под утро стало понятно, что самое простое решение в этой ситуации – сделать вид, что я смирилась и что всем довольна.
Я не ужинала и отказалась от завтрака, твёрдо решив объявить голодовку в знак протеста, но к обеду проголодалась настолько, что не могла дождаться, когда прозвенит трель серебряного колокольчика – так Аделаида приглашала всех к трапезе.
В этом доме был строгий распорядок дня, и Хозяин очень редко пропускал обед.
Он благосклонно кивнул в ответ на моё робкое приветствие и ел с большим аппетитом.
Перед десертом он решил дать мне пару добрых советов:
- Милая барышня, я рекомендую Вам заняться рукоделием – чтобы не изнывать от безделья. И купите себе необходимую одежду.
Я встрепенулась.
- Обожаю шопинг! В вашем городке хорошие магазины?
- Шопинга не будет. Просто составьте список, и мой шофёр купит и привезёт всё, что нужно.
- А если размер не подойдёт?
_ Обменяем, с этим проблем не будет.
- Я могу заказать одежду через интернет, сейчас многие так делают. В этом доме пользуются интернетом?
Ник усмехнулся.
- Пользуются, но не все. И не всем это разрешено. Составьте список!
Составляя этот самый список, я включила в него футболку с шортами и лёгкие летние кроссовки, надеясь совершать пробежки по морскому берегу. Забегая вперёд, скажу, что бегать по утрам мне пришлось вокруг дома, под насмешливыми взглядами добродушного садовника и хмурого охранника, у которых, по всей видимости, других развлечений не было.
Теперь приходилось неукоснительно следовать традициям, заведённым неизвестно кем.
После ужина, например, было принято вместе смотреть телевизор. Мы с Ником сидели рядом в огромных уютных креслах, и он подолгу курил, деликатно отворачиваясь к окну и стараясь, чтобы дым от сигареты не шёл в мою сторону.
Время от времени хозяин обращался ко мне со странными предложениями, которые ставили меня в тупик. Однажды он спросил, умею ли я вязать и шить. Увлечение некоторых женщин рукоделием меня всегда удивляло: зачем тратить на это занятие драгоценное время, если можно всё купить в магазине?
Но здесь я ответила, что умею, только давно вязанием не занималась. В отношениях с этим загадочным человеком, которого я ненавидела с каждым днём всё больше, приходилось интуитивно руководствоваться стремлением ему понравиться. Удовлетворённо кивнув в ответ, Ник, как обычно, предложил мне составить список всего необходимого для рукоделия, что я и сделала, не забыв заказать книги «Вязание для начинающих» и «Советы юным портнихам». В списке были наборы ниток и швейных иголок, спиц и крючков, разноцветная пряжа. На следующий день шофёр привёз всё, что требовалось, и вскоре я уже сидела рядом с Ником у телевизора с вязанием в руках. Разумеется, ему не сообщалось о том, что несколько уроков вязания предварительно пришлось взять у Аделаиды. Пушистые шарфы и шали вызывающе ярких оттенков, мягко струящиеся под спицами, так контрастировали с моим настроением!
В следующий раз хозяин попросил меня изменить причёску. После ряда экспериментов, когда обычно распущенные волосы были заплетены в косу и уложены в замысловатый пучок, Хозяин восхитился, и в его глазах появилась беспредельная радость. Теперь к ужину и во время приезда немногочисленных друзей Ника я появлялась в гостиной именно с такой причёской. Гости одаривали меня комплиментами, восхищаясь моей внешностью, грацией, превосходными манерами, а Ник тихо торжествовал. Мне казалось, что в эти минуты он безумно гордился собственным вкусом, демонстрируя меня гостям, подобно тому, как другие кичатся породистыми кошками или собаками. Похоже, хозяин приморской виллы, несмотря на положение в обществе и достаток, был не слишком уверен в себе, поэтому ему и требовались символы успешности вроде меня и мускулистого охранника под два метра ростом.

В этом доме существовал целый ритуал, посвящённый принятию пищи, своеобразный культ еды.    Когда я сидела напротив Ника за длинным столом, окружённым с обеих сторон старинными деревянными стульями с высокими спинками, а Аделаида в белом накрахмаленном фартучке, неслышно двигаясь, подавала с сервировочного столика очередное блюдо, я не могла отделаться от мысли, что попала волею судьбы в начало прошлого столетия, что вижу всё это во сне и вот-вот проснусь. Но утомительный сон не заканчивался.
Молчаливая Аделаида постепенно прониклась ко мне самыми тёплыми чувствами, особенно после того, когда я, изнывая от безделья, предложила ей свою помощь по уборке огромного дома. Правда, она разрешила убирать мне только комнаты на втором этаже, куда не заходил охранник. А Ник после обеда уезжал и отсутствовал дома до позднего вечера. Очевидно, у него было своё дело, но о роде его занятий мне приходилось только догадываться.
Когда в первый раз пришлось убирать кабинет Ника, который находился неподалёку от гостевой комнаты, Аделаида молча стояла за моей спиной и наблюдала, словно проверяя, умею ли я вытирать пыль. Потом бесшумно, как только она одна умела, вышла и больше уже меня не контролировала.
Очень хотелось вызвать эту женщину на откровенность, добиться её расположения. Но мне это не удавалось. И только однажды, когда я после очередной бессонной ночи, проведённой в слезах, позволила себе расслабиться и выпалила ей всё, что думала о Нике, включая предположение о том, что он психически больной, неадекватный и просто изверг, Аделаида тихо сказала:
- Не изверг, а просто очень несчастный человек. Горячо любил жену и сына, и потерял их. Всё, что было потом – лишь замена. Есть деньги, а жизни нет. Несчастливый, как и я…
Это была самая длинная речь, которую мне довелось услышать из её уст за всё время пребывания в этом загадочном доме.

Из окна моей комнаты было хорошо видно огромный забор, ухоженный сад с экзотическими растениями, а также калитку и входные ворота.    Я была в курсе всех повседневных событий: кто, когда и в какое время уезжает и приезжает. Отчасти от скуки, а порой и вполне осознанно я следила за всеми домочадцами и даже пыталась с ними подружиться, ещё не зная, как мне это может пригодиться в дальнейшем. Самым доброжелательным мне показался садовник – мужчина преклонного возраста с огромной розовой лысиной, обрамлённой по краям трогательными седыми кудряшками. Свою работу он любил, к тому же Ник щедро оплачивал его услуги. На окраине городка Ивана Борисовича ждала семья, но тот под любым предлогом до позднего вечера задерживался на работе, простодушно объяснив мне, что в летнее время их небольшой дом полон гостей, всюду шум и гам, детские крики и громкая музыка – отдохнуть невозможно. Я не прочь была чаще общаться с садовником, но заметив, что охранник – внушительных размеров мужчина с мощным торсом и несоразмерно маленькой по сравнению с туловищем головой - внимательно к нашим беседам прислушивается, решила не компрометировать старика.
Моим спасением стало чтение – у Ника была прекрасная библиотека, в которой классика соседствовала с детективами. Правда, я никогда не видела, чтобы он читал, а все книги на огромных стеллажах были новенькие, словно только сегодня купленные. Зато у Хозяина было другое увлечение – часто по вечерам он собирал в просторной беседке, увитой вьющимися растениями с мелкими, неприятно пахнущими цветами, всех домочадцев и, ужасно фальшивя, пел дребезжащим голосом какие-то жутко невыразительные песни, аккомпанируя себе на гитаре. После каждого концерта Ник, картинно кланяясь немногочисленным зрителям, явно ждал одобрения. Простодушный Ивана Борисович взахлёб хвалил и пение, и игру на гитаре, и было заметно, что ему и на самом деле всё нравится. Охранник тоже восхищался музыкальными «шедеврами» Хозяина, но в его словах сквозила явная лесть. Я, вздыхая, сожалела, что совершенно не разбираюсь в музыке, а Аделаида загадочно улыбалась. И, в очередной раз сделав вывод о том, что настоящими ценителями подлинного музыкального искусства всё-таки являются мужчины, Ник с торжествующим видом покидал импровизированную сценическую площадку.
По вечерам я часами сидела на широком подоконнике в обнимку с моим единственным верным другом – розовым зайцем - и смотрела, как умиротворённо затихает, готовясь ко сну, природа, как лениво возятся в своём просторном вольере породистые собаки Ника, как почти внезапно наступает ночь и всё живое радуется долгожданной прохладе.
Когда после завтрака Аделаида в сопровождении охранника отправлялась за необходимыми покупками, а Ник – на работу, дом словно вымирал – такая всюду царила тишина. И только собаки время от времени затевали возню да Иван Борисович вслух ласково разговаривал с роскошными июльскими цветами, любовно поливая их и рыхля землю в клумбах.

Новые люди здесь появлялись крайне редко, и когда у ворот просигналила серебристая иномарка и охранник направился к входу, я тут же прильнула к окну.
По дорожке, выложенной новенькой тротуарной плиткой, к дому шла красивая женщина лет тридцати с небольшим, со вкусом одетая, в тёмных очках-хамелеонах, закрывавших половину её лица. Я тут же бросилась вниз, рассчитывая встретиться с незнакомкой в холле и попросить её о помощи. Но наш вездесущий охранник быстренько отстранил меня, буркнув, что разговаривать с гостями не велено.
Тем не менее встреча удалась, потому что красивая незнакомка, увидев меня, явно оживилась и даже пару раз оглянулась в мою сторону, когда шла по лестнице, направляясь в кабинет. Кто же она? Дочь Ника? Вряд ли, потому что нет никакого внешнего сходства. Бывшая жена? Возможно…Интуиция подсказывала мне, что эта встреча станет для меня судьбоносной.
Девушка время от времени появлялась в доме, и эти визиты заканчивались для Ника вызовом врача. Я подозревала, что хозяин дома серьёзно болен, потому что достаточно часто по вечерам к нему приезжали либо его личный врач, либо профессиональный психолог.
Я уже почти совсем потеряла интерес к этой Юлечке, как называла её Аделаида, если бы не крупный скандал, который она устроила в очередной свой приезд. После него у Ника случился сердечный приступ, охранник бросился вызывать врача, а Аделаида находилась рядом с Ником. В этой суматохе никто не заметил, что Юле удалось зайти в мою комнату.
- Слушай, я не знаю, кто ты и что здесь делаешь. Наверное, очередная игрушка обеспеченного мужика, создающего для себя видимость благополучной жизни. Но знаю точно: твоя главная мечта – сбежать отсюда как можно скорее. Помоги мне, и я помогу тебе!
- Кто Вы? Как помочь?
- Я – бывшая жена Ника, одна из многих, но дело не в этом. Он забрал документы моего ребёнка и не отдаёт их. А мы – я и мой новый муж - хотим уехать за границу.
- Разве документы нельзя восстановить? Написать заявление, что они утеряны, взять копию…
- Да у него всё здесь, в нашем городке, схвачено! Сколько не пытались, ничего не получается…
- Но ведь он законный отец…
- Он не отец моему ребёнку! Просто за то время, пока мы жили вместе, очень привязался к моей дочери, а теперь препятствует нашему выезду за границу, считает, что Риточка должна жить в России. Разве ты ещё не поняла, что этот человек думает только о себе? Документы в его письменном столе, в кабинете. Помоги, прошу тебя, помоги!
…Надо ли говорить о том, что содержание ящиков письменного стола Ника было мною исследовано давным-давно на случай обнаружения мобильного телефона, пароля к компьютеру и других интересующих меня вещей? Ведь я постоянно искала пути спасения из плена и рассматривала все события с точки зрения собственной выгоды.
Вот только ничего интересного для себя я не обнаружила, а верхний ящик стола был всегда заперт.
У Аделаиды была огромная связка ключей, которую она постоянно носила с собой, но к ним невозможно было подобраться. Женщина никогда не оставляла их без присмотра.
Но однажды из тех немногословных фраз, которыми Хозяин и его служанка обменялись во время завтрака, стало ясно, что они собираются посетить какого-то общего друга, который серьёзно заболел.
По всей видимости, Аделаида торопилась, и поэтому не закрыла на замок свою комнату, её повседневное платье с невыразительными зеленоватыми цветочками на сером фоне не висело в шкафу, как обычно, а небрежно валялось на стуле, увесистая связка ключей лежала на столе.
Подобрать нужный ключ удалось достаточно быстро, и среди прочих документов, хранящихся в письменном столе, я обнаружила свидетельство о рождении, принадлежащее дочери Юли.
…Когда ключи уже были на месте, мне вдруг показалось, что в спешке ящик стола остался открытым, и пришлось заново проверить – ящик был надёжно заперт на ключ.
Я распорола брюшко зайца, и, положив свидетельство о рождении малышки, листок с моими данными и номером телефона Вадима внутрь игрушки, розовыми нитками, тщательно подобранными в тон, аккуратно зашила прореху.

…Через день, услышав шум автомобиля, я увидела, что по дорожке к дому неторопливо идут Юля и маленькая нарядная девочка в широкополой соломенной шляпке.
Девушка подняла глаза, посмотрев в сторону моего окна, и я кивнула утвердительно.
…Услышав громкие голоса выходящих из кабинета и звуки приближающихся шагов, я непринуждённо вышла в коридор, держа в руках зайца.
- Какая красивая девочка! Можно мне подарить ей мягкую игрушку? – спросила я, обращаясь к Нику.
- Вот ещё! – вдруг фыркнула Риточка, чуть было не нарушив все наши планы. – У меня столько дорогих красивых кукол, зачем мне этот глупый розовый зайчишка?
Положение спасла Юля:
- Но тебе же как раз нужен охранник для твоего нового кукольного домика! Думаю, что зайка подойдёт!
Насупившись, Рита потянула зайца из моих рук, а Ник поднял вверх большой палец, одобряя мой поступок. По-видимому, сегодня переговоры пошли мирным путём, и поэтому он был в прекрасном настроении.
…Прошла неделя, в течение которой я была вне себя от ожидания и страха, что пропажа будет обнаружена, но Юля не торопилась выполнять свои обещания. Наверное, она занялась собственными делами и совершенно обо мне забыла.
Но я ошибалась. Однажды вечером через открытое окно донёсся шум приближающейся машины, послышались громкие мужские голоса, а затем я увидела нашего, обычно на редкость невозмутимого охранника, который резво бежал от калитки к дому. Затем во двор вышел встревоженный Ник, за воротами мелькнула форма полицейского, и на дорожке, по обеим сторонам которой росли ухоженные кусты пышных южных роз, особенно сладко пахнущих к вечеру, показался высокий молодой человек в модных джинсах, с объёмным пакетом в руках. Это был Вадим!
Спрыгнув с подоконника, я захлопала в ладоши и вдруг ощутила, что ноги стали ватными, а сердце словно приостановилось, а потом затрепетало в груди так, словно хотело вырваться наружу…
Наверное, я немножечко сошла с ума от счастья, потому что в тот момент, когда дверь моей комнаты открыл улыбающийся Вадим, в руках у которого была плюшевая игрушка, в первую очередь поцеловала не возлюбленного, по которому ужасно скучала, а зайчика – прямо в его розовую, уже слегка запачканную макушку…

© Copyright: Надежда Кутуева, 2014