Очень многое будет зависеть от Пакистана – ключевой страны азиатского прибрежья Индийского океана. США стремятся к «управляемой хаотизации» этого нового союзника Пекина. Поскольку это может ослабить стратегические позиции Китая и, опосредованно, России. Получить контроль над территорией «наркоталибов», где производится около половины мирового объема тяжелых наркотиков. Нейтрализовать ядерную программу, реализуемую при содействии китайских специалистов. Если же этого сделать не удастся, то, наоборот, снять психологический барьер на применение атомного оружия. После сентября 2001 года Исламабад начал терять статус привилегированного союзника Вашингтона в регионе, отношения между двумя странами стали ухудшаться.
С одной стороны, об этом свидетельствуют: перекрытие пакистанцами «военного коридора» для оккупационных сил США в Афганистане; отказ на неоднократные предложения задействовать спецназ США в зоне племен; официальное разрешение армии Пакистана открывать огонь по войскам НАТО; обстрелы пакистанскими ПВО вертолетов ВВС США; участие Пограничного корпуса Пакистана в совместных с талибами атаках против афганской армии и западной коалиции; предоставление пакистанскими спецслужбами талибам разведданных о контртеррористических планах НАТО и афганской армии.
С другой стороны: авиаудары ВВС США по пограничным блокпостам, влекущие десятки жертв среди военнослужащих и офицеров пакистанской армии; американские карты расчлененного Пакистана, опубликованные еще в 2006 году, оставляющие от крупнейшего государства в мире ислама лишь две провинции, Пенджаб и Синд, с присоединением остального к Афганистану и объявлением независимых государств (Белуджистан); подробный план проникновения американских спецподразделений в Пакистан и захвата его ядерного арсенала под предлогом прихода к власти в Исламабаде «Талибана» и «Аль-Каиды» (разработан начальником штаба специальных операций армии США генералом С.Маккристалом, стал достоянием гласности еще в 2009 году); кооперация в сфере ядерного оружия в рамках курса США на сближение с враждебной Пакистану Индией.
Иранское направление
США заинтересованы в дроблении Пакистана как потенциального «энергетического коридора» между Ираном и Китаем и использовании местных экстремистов против иранцев в расчете на управляемую «хаотизацию» региона. Вашингтон негативно воспринимает инициированное Пакистаном соглашение с Ираном о строительстве газопровода «Южный Парс-Мултан». Проект, оцениваемый в 7,5 миллиарда долларов — не только инфраструктурный, но и геополитический, о его серьезности свидетельствует, например, готовность подключения к соглашению даже Индии, о чем официально заявил секретарь ее национального министерства по делам нефти. Интерес Пекина, которому Исламабад официально предложил войти в проект в случае отказа Дели, подстегнул США ускорить реализацию трубопровода Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия в пику проекту Иран-Пакистан-Индия, в котором есть интерес и у России.
Оба проекта проходят через пакистанский порт Гвадар, расположенный в провинции Белуджистан. США всеми силами стремятся вычленить и поставить под свой контроль этот стратегический регион. Он занимает около 40 процентов страны и контролирует морские и сухопутные пути из Персидского залива и Ирана в Индию, его «проирански» настроенное население конфронтирует с Исламабадом и контактирует с курдами Ирака, Сирии, Ливана, Турции. Помимо Гвадара и упомянутых трубопроводов, здесь расположены ядерный полигон в Чагаи и месторождения золота и природного газа. Появление здесь марионеточного, подчиненного США образования, создаст проблему для Ирана, от которого к Белуджистану хотят прирезать одноименную провинцию.
Северное направление
Возможный приход талибов к власти в Афганистане после ухода американцев и поглощение ими «вырезанных» из Пакистана пуштунских территорий, способно уже в 2014 году создать угрозу Средней Азии и интересам России. Укрепившись в регионе, исламисты могут заняться не только дроблением Пакистана и экспансией в китайский Синьцзян, но и пойти на север. Сначала — в изъеденные коррупцией и нищетой, испытывающие недостаток пресной воды и плодородных земель Таджикистан, Узбекистан, Туркмению и Киргизию. Затем – к водно-земельным ресурсам Казахстана и южной Сибири, нефтегазовым месторождениям Поволжья и Северного Кавказа. Причем — при внешней поддержке Исламабада, заинтересованного в поощрении претензий талибов, дабы предотвратить дробление собственных территорий. И внутренней поддержке афганско-пакистанской наркомафии и структур «Исламского движения Туркестана».
Руководитель Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов в мае заявил, что операция западных войск в Афганистане привела к катастрофическому росту производства героина в этой стране: «При талибах посевные площади опиумного мака сократились в 8 раз, а за период операции «Несокрушимая свобода» они увеличились в 30 раз — до исторического максимума в 250 тысяч га». Существенный момент: практически все уже ликвидированные правоохранительными органами лаборатории обеспечивали наркопродукцией трафикантов, специализирующихся на поставках по так называемому «Северному маршруту», то есть российскому.
Одновременно идет процесс стремительной милитаризации концентрирующихся в этом регионе международных наркогруппировок. «Мы видим, что вооруженные группы являются сегментом, вырастающим из наркокартелей, расположенных на севере Афганистана, — пояснил В.Иванов. — Эти группы имеют свои боевые отряды… В Афганистане происходит стремительная милитаризация наркогруппировок. Они все уже хорошо вооружены: имеют стрелковое оружие, огнестрельное, гранаты, гранатометы и применяют их регулярно. Бюджет таких наркогруппировок составляет порядка 18 миллиардов долларов. Именно столько дохода дает им наркопродукция. Поэтому подобные группировки стали серьезным фактором формирования политической, экономической и криминальной ситуации на просторах государств Средней Азии».
Вывод прост: используя наркотики как инструмент, американцы уже много лет ведут против постсоветских республик «холодную войну» на уничтожение. Накануне вывода оккупационных частей НАТО из Афганистана они всеми средствами поощряют наркопроизводство и способствуют переходу этой войны в «горячую» фазу с помощью вооружаемых ими и концентрируемых в «южном подбрюшье» экс-СССР бандформирований наркомафии, прикрывающейся исламистскими лозунгами.
Китайское направление
Вашингтон заинтересован в создании «дуги нестабильности» вокруг Китая с «фитилем» в виде Пакистана. Цель — получение контроля над транспортировкой углеводородов из Персидского залива в Японию и ликвидация китайской военной базы в порту Гвадар. Внутрикитайский аспект – хаотизация и откол Синьцзяна и Тибета по «белуджистанскому сценарию» с помощью джихадистов из стран Запада, ближневосточного региона и северной Африки. Внешний – снижение роли китайцев, которые, совместно с пакистанской армией, вполне могут обеспечить порядок в регионе.
Китай, наращивающий связи с соседями по линии ШОС, стал первой в мире страной, официально сделавшей главную геополитическую ставку в азиатском регионе на Пакистан. В 2013 году китайцы взяли под контроль глубоководный морской порт Гвадар, расположенный недалеко от Ормузского пролива, и позволяющий «схватить за горло» нефтяные монархии Залива и Евросоюз в случае военной акции против Ирана.
Благодаря этому Пекин получил: связующее звено с Тегераном, так как именно в этот порт должна поступать иранская нефть и затем сухопутным путем идти в китайский Синьцзян; расширение сферы влияния в регионе и формирование оси Пекин-Тегеран-Исламабад; потенциальную базу своего флота в Аравийском море; усиление контроля над энергоресурсами и морскими путями; экономические ворота в Южную Азию и на Ближний Восток; доступ к морским путям в Персидский залив; более короткие маршруты сообщения между ближневосточным регионом и западной частью Китая (до этого приходилось использовать порты на Юго-Востоке); провал многолетних попыток Вашингтона и Лондона ограничить Пекину доступ к энергоресурсам Ближнего Востока и Средней Азии и выход в Индийский океан.
Отдельно необходимо отметить возможность использования Китаем ядерного потенциала и армии Пакистана — вооруженной теми же китайцами — для защиты совместных интересов в регионе. Еще три года назад Пекин официально заявил, что «любое нападение на Пакистан будет рассматриваться как нападение на Китай». Этот жесткий демарш – первый стратегический ультиматум, полученный Вашингтоном за последние полвека, со времен Берлинского и Карибского кризисов.
Все это – один из крупнейших геополитических провалов англосаксонской политики последних десятилетий. Ослабить геополитические позиции Китая теперь могут индо-пакистанская война, способная трансформироваться в индо-китайский конфликт, а также гражданская война и расчленение Пакистана на Белуджистан, Пенджаб, Пуштунистан и Синд.
Вашингтон не исключает обоих сценариев. Из интервью экс-главы Пенджабского отдела пакистанской Межведомственной разведки, бригадного генерала Аслама Гумана: «В ходе моего визита в США, я узнал, что ЦРУ, привлекшее для этого Моссад и в тандеме с индийским Агентством внешней разведки планирует дестабилизировать Пакистан любой ценой».
В рамках реализации первого сценария, бьющего по экономике члена БРИКС Индии и намертво привязывающего ее к США и Западу, резко обострилась кашмирская проблема, над морскими путями транспортировки нефти в Китай из Ирана и Ближнего Востока нависла угроза перерезания их ВМС Индии и США. Проблема с Кашмиром уже зашла так далеко, что Исламабад угрожает Дели ядерным оружием. А чиновники и полиция Индии рекомендовали согражданам готовиться к атомной войне: запасаться едой, медикаментами, готовить глубокие подвалы-убежища «в которых вся семья может жить в течение двух недель». Это — цитата из специальной инструкции о том, как вести себя при ядерных взрывах, распространяемой среди гражданского населения.
Рассчитывая на ядерное оружие, обладающий огромным для своей территории побережьем, Исламабад, в отличие от Дели, почти не развивал свой флот: пакистанцы сохраняли за собой акваторию только потому, что в ней господствовал флот тогда еще союзных им США. Индийцы же, наоборот, при посредничестве американцев, активно укрепляли свои позиции на море и суше – прежде всего, в Афганистане, руководство которого стремится опереться на Дели в противовес Исламабаду. Нечто подобное могут сделать и талибы, фактически оттяпавшие у Пакистана населенный пуштунами северо-запад – место дислокации «Аль-Каиды», где в феврале 2006 года объявили о создании «Исламского государства Вазиристан».
В рамках реализации второго сценария ЦРУ уже несколько лет организует налеты беспилотников, уничтожающих гражданское население, тем самым способствуя разжиганию гражданской войны и распаду Пакистана. Директор Азиатских программ Центра международной политики Селиг Харрисон уже поднял в США вопрос о «правопреемстве» Белуджистана, «независимость» и подконтрольность которого американцам, плюс присоединение к Афганистану зоны племен может поставить крест на существовании Пакистана и «проекте Гвадар». Накануне перехода Гвадара к китайцам в Пакистане был убит убежденный противник талибов и ориентированного на США «свободного Белуджистана», министр провинции Хайбер-Пахтунхва Башир Ахмед Билур.
На следующий день после его смерти из Северной Америки в Исламабад с помпой, во главе так называемого «марша миллионов», вернулся революционно настроенный теолог-исламист Тахир-уль-Кадри. Его бурную деятельность уже в первые недели появления в стране некоторые эксперты преждевременно расценили как старт «арабской весны». Движение Кадри, лоббирующее интересы некоторых высокопоставленных пакистанских силовиков — о целевом финансировании которых в размере 230 миллионов долларов уже заявлял Вашингтон — финансируется из Лондона, где любят жить-поживать бывшие и будущие лидеры Пакистана, включая экс-главу хунты генерала Мушаррафа, высоко оценившего действия новоявленного революционера.
Все эти, в основном внешние факторы дестабилизации, по замыслу американских стратегов, могут начать детонировать «управляемым хаосом» против Китая и России уже в 2014 году.
