У супругов де Голль уже было двое детей Филипп и Элизабет, когда в первый день нового 1928 года в семье родилась дочь Анна. Когда де Голлю позволили зайти к жене, он сразу понял, что что-то не так. «Ребенок жив?» — бросился он к акушерке. Та молча протянула ему сверток. Шарль бережно взял дочь на руки и встретился глазами с женой, которая с болью смотрела на него. «Мы назовем ее Анной», - сказал де Голль.
Первое, что услышала семья Де Голль после объявления диагноза: «лечение бесполезно, девочка никогда не сможет произнести даже трех слов, не сможет есть без помощи, из-за крайне слабого зрения не сможет сама сойти и подняться по лестнице, избежать любой опасности, будь то огонь, вода, препятствие на пути». Несмотря на то, что общественное мнение в те времена не отличалось гуманностью по отношению к детям с синдромом Дауна, генерал и его жена никогда и не думали о том, чтобы передать Анну в специальное учреждение.
Племянники и племянницы впервые увидели, что дядюшка Шарль может умиляться, когда он брал малышку на колени. Генерал так никогда не вел себя ни со старшим сыном Филиппом, ни со средней Элизабет. Он напевал маленькой Анне то ли детскую песенку, то ли военный марш. Никто из родных не подозревал какая нежность заключена в нем, писал его биограф:
«Как только он слышал крик Анны, сразу откладывал дела, о чем бы ни шла речь, спешил к ней, брал на руки… укачивал и напевал военные песни: на рубеже сорокалетия Шарль де Голль стал другим человеком»
У де Голля был суровый характер, закаленный войной и годами службы. Современники описывают генерала, как дерзкого и мужественного и еще отмечают, что в де Голле чувствовалось какое-то «экстраординарное одиночество». Но если с ним была его Анна, похоже, одиночество отступало. Их отношения были очень трепетными, генерал был абсолютно предан своей дочке.
Возвращаясь со службы, Шарль первым делом шел в комнату дочери, сажал ее на колени, целовал и напевал похвалы ее нарядам. Она любила играть с его военной фуражкой и засыпала у него на руках. Говорят, что единственным словом, которое Анна могла произносить четко, было слово «папа». Её папа называл не иначе как "Моя радость". Горничная, работавшая в семье, видела, как де Голль ползал на четвереньках, играя с Анной, и пел ей «Вы прекрасны, мадмуазель…».
Офицеры вспоминали, что, выезжая на маневры, и оказавшись вдали от семьи и дома, командир каждую ночь заказывал машину, чтобы проехать сотни километров и увидеть Анну, подержать ее на руках, а потом снова покинуть и вернуться на свой пост.
Когда Анне исполнилось 20 лет, она заболела гриппом, а затем бронхитом и через месяц Анна скончалась. На похоронах дочери генерал сказал своему другу: “В этой девочке было что‑то особенное и притягивающее. Я всегда думал, что, если бы она не была такой, она стала бы кем‑то выдающимся”. Прощаясь со своей любимой дочерью, де Голль с горечью произнес: “Теперь она стала такой, как все”.
Биограф де Голля передает слова, сказанные генералом своему врачу: «Без Анны, возможно, я не достиг бы того, чего достиг. Она давала мне так много сердца, так много духа». В своих мемуарах Шарль де Голль отмечал, что Анна помогала ему держаться выше людских срывов, смотреть на них другими глазами.
Шарль де Голль всегда носил с собой фотографию Анны и никогда не расставался с ней, даже после её смерти. Генерал утверждал, что однажды ее портрет спас ему жизнь: в 1962 году на него было совершено покушение и пуля попала в рамку фотографии.
После войны Шарль и его жена Ивонн основали Фонд Анны де Голль, дом для девочек, у многих из которых были интеллектуальные нарушения. Фонд Анны де Голль работает до сих пор.