Зачем Герхард Шредер напомнил немцам о войнах с Россией
"Мы знаем из собственной истории, что всегда, когда мы имели хорошие отношения с Россией, на этом континенте был мир. Когда было иначе, мира не было", — эти слова бывший немецкий канцлер Герхард Шредер произнес во вторник, в 14-ю годовщину Мюнхенской речи Путина. Совпадение случайное, но символичное. Тем более что в этот же день в Брюсселе депутаты Европарламента устроили выволочку главе европейской дипломатии Жозепу Боррелю за его "несвоевременный" визит в Москву. Отчитывали испанца в основном восточноевропейцы, но, по сути, он защищал то, что отстаивает и Шредер. Боррель говорил об историческом выборе для Европы:
"Мы находимся на историческом перекрестке в отношениях с Россией. Выбор, который мы сделаем, определит международную динамику сил в этом веке. Будет ли ЕС продвигаться к более кооперативной или более поляризованной модели в отношениях с Россией, будет ли основываться на открытых или закрытых обществах".
Депутаты Европарламента, к которым обращался Боррель, могут расслабиться: выбирать придется не им. Политика ЕС зависит от немецкого голоса (и отчасти французского) — и поэтому для России имеет значение в первую очередь то, что говорят в Берлине.
А там идет нешуточная борьба — в этом году Германии придется пройти через смену власти. Уходит Меркель — и заканчивается не просто ее эпоха. Заканчивается время, когда можно было тянуть с выбором, — и именно поэтому так высоки ставки. Как предшественник Меркель Шредер понимает, о чем идет речь, именно поэтому, защищая отношения с Россией, прибегает уже к самым лобовым аргументам: говорит о войне и мире. Он обращается ко всем европейцам — но в первую очередь к немцам, к немецкой элите. Вы хотите строить вокруг Германии единую Европу? Тогда вспомните немецкую историю — и у вас не будет сомнений в том, какие отношения нужно иметь с Россией.
Шредер мог бы сказать и проще: двум из трех объединений за последние полтора века Германия обязана России. Да, немцы не отмечали в прошлом месяце 150-летний юбилей создания Второго рейха — но планы Бисмарка по объединению немецких земель (до Наполеона живших в рамках конфедеративной Священной Римской империи германской нации) никогда бы не осуществились, если бы Российская империя была против.
Спустя четыре десятилетия немцев и русских стравили в Первой мировой — закончившейся крахом обеих империй. Следующее объединение немецких земель произошло при Гитлере (тогда же началось и собирание Европы вокруг германского ядра) — и его последствием стала агрессия рейха на Восток, нападение на Россию. С катастрофическим итогом для Германии — которую разделили победители.
После чего ее западную часть повязали атлантическими узами — и стали встраивать в единую Западную Европу. Но и тогда у немецких элит хватило ума и силы воли налаживать отношения с Москвой, избегая тем самым превращения в антироссийский заградительный вал. Да, третье объединение Германии стало следствием кризиса и развала СССР — но оно произошло по русской инициативе, вопреки желанию атлантистов, опасавшихся чрезмерного усиления ФРГ и ее разворота к России или выхода из НАТО.
То есть любой немец, для которого важны германские национальные интересы, не может не понимать значения отношений с Россией для его страны. Почему же Шредеру приходится объяснять, казалось бы, очевидные вещи?
Потому что многие немцы лишены национального сознания — будучи воспитаны по созданному англосаксами для Германии идеологическому катехизису, они боятся даже думать о национальных интересах. Ведь Германия так виновата перед всеми, немцам нельзя ставить себя выше других, нельзя защищать свои права. Максимум, что можно, — это гордиться правом быть европейцем, защищать общеевропейские интересы, но определять, что же является "европейским", будут правильные, специально обученные и выращенные в атлантическом духе люди. Неудивительно, что России в этой картине мира отводится роль опасного, непредсказуемого агрессивного соседа, с которым можно иметь какие-то дела, но от которого все время нужно ждать каких-нибудь неприятностей и проблем.
Этому учили очень долго — особенно немецкую элиту. При этом воздействие пропаганды на массы с каждым годом все менее эффективно — например, если посмотреть опросы общественного мнения, то за хорошие отношения с Россией выступает уже едва ли не больше, чем за тесный союз с Штатами. Разочарование в США вообще продолжается уже много лет — и при Трампе оно лишь усилилось. Причем тут уже внесли свою лепту как раз атлантисты, сторонники жесткой ориентации на США, ведь они, как и их американские коллеги, были вынуждены все четыре года изо всех сил ругать Трампа, предавшего идею единого Запада и атлантической солидарности.
Но Трампа убрали — а единый Запад не склеить. Немцы в массе своей не верят в перспективы союза с Америкой, не хотят занимать ее сторону в конфликте с Китаем, да и таскать для американцев каштаны из огня (в частности, украинского) в противостоянии с Россией не собираются. То есть народ готов к самостоятельности — а что же с элитами?
Да, они на словах все чаще, хотя и аккуратно, говорят о необходимости брать ответственность на себя — естественно, оговариваясь, что речь идет о Европе и всех европейцах. Но себя — и уж тем более других — не обманешь, все зависит от немцев. Германия стоит перед действительно историческим выбором: ей уже пора отряхнуть атлантический прах со своих ног (нет, речь не о выходе из НАТО — а о возвращении самостоятельного геополитического мышления) и взять на себя ответственность за свое будущее и Европу.
Отказываться от выбора, тянуть время, продолжать лавировать уже не получится. Потому что как раз сейчас от Германии снова потребуют переприсягнуть на верность атлантическому проекту — то есть включиться в антикитайскую игру, подтвердить верность курсу на сдерживание России. Германским элитам (большей их части) этого категорически не хочется — в том числе и потому, что они понимают настроения своих избирателей. Поэтому до сентябрьских выборов — и сразу после них, в ходе переговоров о новой коалиции — для германских элит наступит момент истины.
Сейчас оба главных претендента на пост канцлера — премьер-министры двух крупнейших немецких земель. Армин Лашет из Северного Рейна — Вестфалии и Маркус Зедер из Баварии. Кого из них ХДС/ХСС выдвинет на пост канцлера, пока что не ясно — но принципиальным будет вопрос о том, какая еще партия (или партии) войдет в правящую коалицию, от этого будет зависеть уровень самостоятельности нового германского кабинета. Сами по себе и Лашет, и Зедер настроены отстаивать немецкие интересы в Европе и мире (неслучайно поэтому и их совершенно разумное отношение к России и Путину) — но за счет коалиционных партнеров их свобода рук может быть заметно ограниченна.
Но каким бы ни был состав новой германской правящей коалиции, именно ей придется принимать историческое решение о будущих отношениях с Россией — и от него будут зависеть судьбы Германии (а значит, и Европы) в ближайшие несколько десятилетий. Десятилетий, которые в любом случае станут решающими для нашего западного соседа — не в плане войны с Россией, а в смысле сохранения самого себя. Без России — и уж тем более против России — Германии не удастся объединить Европу, а откат от евроинтеграции обернется огромными проблемами для самой Германии.
Россия никого не собирается пугать — она, как и Герхард Шредер, лишь напоминает немцам уроки их собственной истории.
