Провал
Для советской гимнастки Людмилы Турищевой весна 1975 года выдалась тяжелой. Спортсменка, еще не до конца оправившаяся от травм, что называется, со свистом пролетела на чемпионате Европы в Норвегии. Ослабшую, давно не тренировавшуюся Людмилу на этом соревновании с легкостью обошла румынская гимнастка Надя Команечи: Турищевой в итоге досталось только четвертое место.

Для кого-то, быть может, и четвертое место было бы высшей наградой, но для Турищевой, привыкшей к золоту, это был провал, и провал грандиозный. Провал, который нужно было как-то объяснить, а еще лучше — искупить победой.

Дуэль, которой не случилось
Турищева тщательно готовилась к «дуэли» с румынской конкуренткой: «поединок», которого ожидала вся страна, должен был пройти на лондонском Кубке мира, первом в истории большого спорта. Гимнастка действительно ждала возможности вновь сразиться с румынкой: она уважала соперницу и знала, что та — сильная во всех смыслах девушка.

Однако долгожданного реванша не случилось: вечно суровая, «никогда не улыбавшаяся», по словам тренеров и фотографов, Надя Команечи на турнир не приехала. Почему — неизвестно, но предполагают, что румынская чемпионка сделала это не в последнюю очередь для того, чтобы избежать позорного проигрыша Турищевой: скорее всего, девушка понимала, что выздоровевшая Людмила разобьёт её наголову.

Сражаться Турищевой теперь нужно было только с самой собой.

Как в фильмах про «крутых» парней
На стадион «Уэмбли» Турищева, которую позже прозовут «железной», вышла, чтобы победить — если не Надю Команечи, то хотя бы саму себя. Нужно было во что бы то ни стало закрыть вопрос с позорным апрельским проигрышем, а кроме того, уйти достойно: лондонский турнир для двадцатитрехлетней гимнастки, с точки зрения спортивной карьеры, вполне мог стать последним.

27 октября 1975 года прошло выступление Людмилы Турищевой, которое повергло в шок всех зрителей. Начиналось всё довольно обычно: люди разбирающиеся видели в выступлении Людмилы вполне стандартные элементы и связки, те, кто понимал во всем этом не очень, просто наслаждались зрелищем.

К концу своей программы Турищева почувствовала, что с ее снарядом, с такими родными ей брусьями происходит что-то неладное: дрожа, словно строптивая лошадь, он будто бы пытался сбросить неугодную наездницу. Но Людмила не отреагировала: ее тело, как заведенный механизм, продолжало отрабатывать элементы, как и было задумано.

Гимнастка сделала соскок, и тут произошло то, что поразило и зрителей, и ведущего, и, вероятно, тех, кто сидел в это время в своих домах, перед экранами телевизоров. Брусья, на которых выступала Турищева, обрушились, а гимнастка еще даже не успела долететь до матов.

[video2=426|240]https://vk.com/video_ext.php?oid=75730077&id=156558853&hash=ffd62fa32728e3be[/video2]

Всё решили секунды. Людмиле Турищевой хватило времени, чтобы соскочить со ставшего опасным снаряда, и более того — удачно приземлиться: на грохот за спиной Людмила не обернулась, завершив программу, как положено. За это гимнастка из СССР стала «железной», и с этим прозвищем трудно не согласиться: чтобы взять под контроль простые человеческие рефлексы, нужно обладать недюжинными волей и самоконтролем.

Что удивительно, я доехал я туда на обычном городском автобусе №14, купив билет у кондуктора. В свое детство все же можно вернуться.

По человеческим меркам, очень давно, я жил с родителями в Перми на Урале, учился и познавал окружающий мир, как любой человек. Потом судьба унесла меня в далекие края, открывать новые города. Но в город, где я провел свое детство, мне все же пришлось вернуться еще раз. Такие повороты на непростом жизненном пути случаются.

Вернувшись в город своего детства, я основательно забыл его, многое пришлось открывать заново, как и заново строить свою жизнь. Ощущение было такое, что я приехал не в свой город, а в другой, неизвестный мне. Так тоже бывает.

За свою жизнь я переезжал достаточно, жил в разных странах, городах. Мне всегда интересно новое, незнакомое. Есть у меня тяга к перемене мест, к смене образа жизни. Дай Бог, чтобы моя душа всегда слышала и откликалась на зов нового, неизведанного.

Моя прежняя жизнь в Перми, теперь уже в старой пятиэтажке, осталась очень далеко в прошлом, как будто даже где-то в другом месте, и я стал уже забывать то время.

Недавно в выходной я поехал на небольшой рынок, где мы всегда покупали еду для своей кошки. В этот раз жена осталась дома. Вдруг память что-то подтолкнуло, и нахлынули воспоминания. Понял, еду в район, где прошло мое детство. Не раз я проезжал мимо нашего старого дома, но таких чувств не испытывал.

Наверное, произошло нечто удивительное. Выйдя из автобуса №14, я оказался в своем детстве. Очень многое здесь изменилось. Но теперь я видел окружающее глазами мальчишки, которым был когда-то. Все выглядело так, словно и не пролетели десятки лет. Никакой хронологии событий не соблюдалось, а образы возникали по мере моего передвижения от остановки автобуса.

Я часто останавливался, ощущения становились более сильными. Всплывали давно забытие подробности и мелочи, не только картинки города из прошлого, но и события, связанные с моей жизнью, школьными друзьями, моими родителями.

В первой пятиэтажке был гастроном, куда меня посылали за продуктами. В каждый отдел своя очередь. К прилавку молочных продуктов - с бидоном и банкой под сметану. Рядом колбаса - любительская с жиром за 2,90 и докторская без жира за 2,20.

Асфальта вообще было мало. Когда построили первые две пятиэтажки, то заасфальтировали участок только вдоль них. Дальше начинались деревянные дома и непроезжая в дожди улица. По небольшому асфальтированному участку выходили катался на велосипедах, катался лихо, без рук. По этой же улице ходили в Горьковскую баню, когда не было воды. А это, кстати, бывало часто. Очередь в баню по выходным начиналась на улице.

Мимо нашего дома проезжали два автобуса, пятый и восьмой. Сесть в них утром было очень проблематично.

А здесь, похоже, ничего не изменилось. Так и стоят деревянные двухэтажные коммунальные дома с удобствами. В них до сих живут люди. Для них жизнь застыла. Дальше в сторону центра вообще стояли бараки без воды, с туалетами на улице. Летом все добро откачивали специальными машинами, зимой вырубали вручную и вывозили. И это было совсем недавно в центре миллионного города.

За остановкой так и стоит здание, в котором размещалось «химическое» учреждение. Нас оно привлекало тем, что здесь мы находили пустые пластиковые тюбики с завинчивающимися крышками. Проделав в крышке маленькую дырочку, тюбик использовали в качестве брызгалки, оружия при играх в войну.

В перекрестье улиц еще один старый трехэтажный дом. В нем жил мой одноклассник. Его родители приехали в наш город ненадолго. Он быстро вошел в сообщество нашего класса и подружился с ребятами. Поразила его коммуникабельность, открытость, легкая речь. Я, честно говоря, завидовал ему и жалел о его отъезде. Может пообщавшись подольше, сумел бы перенять его черты, появившиеся у меня гораздо позже.

Передо мной люки подземного теплового узла. Зимой с ребятами залезали в него и грелись на трубах отопления. Бомжей тогда не было. Как-то, вылезая из него по металлической лестнице, сорвался вниз. Сосчитал зубами перекладины и получил память на всю оставшуюся жизнь. Сломал два зуба, которые пришлось позднее протезировать.

А дальше налетели воспоминания о наших детских играх.

За высоким деревянным забором с колючей проволокой здесь стояла войсковая часть. Считалось редкой удачей найти старый автомобильный аккумулятор. Мы переплавляли свинцовые пластины в консервных банках на костре. Свинец заливался в различные формочки. Получившиеся «штучки» были большой ценностью и лучшими игрушками. Занятие было очень увлекательное, а укромных уголков для такой «игры» хватало.

Жгли и просто пластмассу, рубероид. Очень интересно было поджечь такой кусок, приделанный к палке, поднять его вверх и наблюдать, как вниз срываются горящие капли, иногда даже со свистом. Это называлось запускать реактивки. Одна такая горящая капля попала мне на правую ногу. Больно было! Шрам так и остался.

Карбид, так он у нас назывался. Это негашеная известь использовалась в сварочных аппаратах на стройках. Кусочки карбида мы засовывали в бутылку, заливали водой из ближайшей лужи и крепко затыкали пробкой. А теперь надо было бежать. Происходил взрыв, осколки бутылки разлетались далеко.

Селитра. Ее мы получали, счищая со спичек. Закладывали в широкую гайку, с двух сторон заворачивали болты. Теперь такую конструкцию надо было бросить в стену с особым искусством. Один из болтов должен был удариться точно головкой. Раздавался мощный хлопок.

А подкладывание пистонов под колеса трамвая. Запоминающийся аттракцион.

Самодельные духовые ружья, стреляющие пластилиновыми шариками. Кстати, при попадании было очень больно.

Ползанье под землей по трубам недостроенной канализации от одного колодца до другого. Спустившись в колодец за нашим домом, мы как то вылезли далеко на соседней улице.

Много времени мы с ребятами проводили в долине реки Егошихи. В то время, каких только отходов от промышленных предприятий в нее не сбрасывалось. Речка не замерзала даже в сильные морозы, текущая по ней жидкость имела темно зеленый цвет и клубилась зловонными испарениями. Конечно, нас это привлекало. Зимой по крутым склонам реки мы катались на лыжах и санках. Устраивали соревнования по скоростному спуску.

Что только не делали. Это еще не весь перечень наших игр.

И вот, каким я приходил домой после такой гулянки. Бывало грязный, или в снегу, замерзший и обледеневший, пропахший дымом, с красными слезящимися глазами, да еще в известке. Моим родителям надо было это пережить. Они поступали мудро, понимая, что запрещать бесполезно. Терпеливо объясняли мне, что дышать парами свинца и карбида вредно. Конечно, о наиболее опасных играх не знали.

Я быстро рос, менялись интересы, все это осталось в прошлом. Впереди уже маячил интерес к девочкам, первые увлечения, любовь.

Я не был хулиганом, в школе учился хорошо, особенно в старших классах, понимая необходимость получения высшего образования.

Наконец и наш дом. Я подошел к нему не с улицы, а со стороны дворов. Раньше здесь начинались Мичуринские сады. Родители даже хотели купить участочек с маленьким дощатым домиком, но раздумали.

Наш подъезд, крайний справа, четвертый этаж, три окна. Сколько событий уложилось в годы жизни здесь.

Темное февральское холодное утро. Отец, мама, дедушка, приехавший нам помочь с переездом, я, грузовик с вещами. Мы переехали из небольшого города в областной центр, где новые возможности, новые планы на жизнь. Правда, в квартиру попали не сразу. Заселение дома началось только ближе к обеду. Все было как вчера. Не властно время над памятью.

Ни о каком благоустройстве вокруг дома тогда не было и речи. Вокруг было снежное поле, комья замерзшей глины. А когда весной растаял снег, к дому вообще подойти стало сложно. Заехавшая во двор мусорная машина провалилась под землю в не засыпанную канаву. Но это уже были мелочи.

Кстати, ожидание мусорной машины на улице сближало людей. Находились общие темы, начинались разговоры, все жильцы дома знали друг друга.

Летом пустырь вокруг дома зарастал, в основном, полынью и лебедой. С какого-то возраста у меня началась аллергия в период цветения этих сорняков. Чихал, закладывало нос, начинался насморк. И мама рано утром выходила и боролась с травой. Очень меня любила и переживала.

Первые недели после переезда я не решался выйти погулять во двор. Мама отправила меня уже принудительно. За домом вдоль забора, огораживающего сады, игрушечным деревянным танком из конструктора я начал прокладывать дорогу в снегу.

Так увлекся, что не заметил, как ко мне подошел мальчик моего возраста. Его родители тоже отправили погулять. Познакомились. Это был Валерка из третьего подъезда, с которым мы потом дружили, вся дворовая жизнь у нас протекала вместе. Где он сейчас, чем занимается, не знаю. Развела судьба.

Даже сердце заныло. Что-ж так тяжело? Много здесь было хорошего, доброго, случались и переживания. Но причина, наверное, в другом. Я очень сильно погрузился в прошлое, вспомнил и пережил за короткое время много событий, что оказалось не непросто.

Ни о чем не жалею. Да это и бесполезно, ведь свершилось все давно, и ничего не поправить. Пришла добрая грусть по детским годам, окружавшим меня людям, событиям. Их не вернешь. Сколько я вспомнил. И если попробовать изложить все на бумаге, то и одной книги не хватит. А ведь так у каждого человека.

У нашего старого дома невероятным образом существует моя прежняя жизнь. А может все пришло сюда вместе со мной, место только помогло заработать памяти. Не знаю.

Пора возвращаться. Зашел на рынок, купил корм кошке, сел в 14 автобус, теперь в обратную сторону. Закрылась дверь автобуса, и дверь в прошлое закрылась. Я вернулся в нынешнее время, приехал к себе домой, в свою настоящую жизнь.

Появляются новые предметы

Перечень предметов в школе несколько изменился. Теперь дети в обязательном порядке изучают обществознание, труд стал называться технологией, а природоведение — окружающим миром. Кроме того, некоторые школы получили право вводить дополнительные предметы и факультативы: бизнес, карьера, экономика и т. п.

В школе нас встречает не тетенька-вахтер, а металлоискатель и охранник в форме

С одной стороны, это необходимые меры безопасности в наши времена, с другой — в школу уже не забежать погреться или попить во внеурочное время.

Во многих школах вместо формы ввели дресс-код

Многим из нас довелось еще поносить советскую школьную форму — коричневые платья с черными или белыми фартуками для девочек и синий костюмчик для мальчиков. Бывали случаи, когда учителя даже замеряли длину юбок у девочек, чтобы она, не дай бог, не оказалась выше положенной.

В 90-е все эти строгости исчезли без следа — мы ходили в школу как хотели. Детвора выглядела необычайно пестро: кто в джинсах, кто в лосинах, кто в спортивном костюме, а кто в маминой блузке.

В нулевых этой вакханалии пришел конец. В большинстве школ ввели форму, но на сей раз единого образца нет. Кроме того, предусмотрели чуть большее разнообразие: девочкам разрешили ходить в брюках. Кое-где форма остается свободной, но действует дресс-код.

Родители учат уроки вместе с детьми

В те времена, когда мы были школьниками, участие родителей в образовательном процессе сводилось в большинстве случаев к проверке дневника. Сейчас редкие мамы или папы оставляют уроки на откуп своим детям. Учение уроков превратилось в ежедневный семейный ритуал.

Школьники больше не пишут друг другу записки

Все общение между одноклассниками перешло в мессенджеры. Больше учитель не выхватит из рук ученика записку и не прочитает ее содержимое вслух на весь класс.

Тетради стали выглядеть гораздо привлекательнее

Какие же скучные тетради у нас были по сравнению с нынешними! Тонкие книжечки бледно-зеленого или голубого цвета. Чуть большим разнообразием оттенков могли похвастать общие тетрадки, но куда им до современных — с «мемасиками», комиксами и всевозможными приколами.

Мелом на доске пишут все реже

Хотя сейчас грифельные доски и сохранились в большинстве школ, пишут на них все реже, потому что в классах их дублируют интерактивные доски или те, на которых нужно писать маркером.

Крашеных парт с наклонной поверхностью в школах уже не увидишь

Крашеные деревянные парты с наклонной поверхностью, которые были намного удобнее для письма, чем современные рабочие столы без наклона, в наши дни большая редкость. Сейчас в большинстве школ используются парты на железных ножках со столешницей из ДСП.

Также изживает себя такой фольклорный жанр, как «настольные рисунки», а заодно и традиция красить парты к 1 сентября.

В школьных туалетах появились кабинки

А раньше частенько не было даже перегородок, не говоря уже о мыле, туалетной бумаге и горячей воде в кране.

Многие вопросы обсуждаются не на собраниях, а в родительских чатах

Обсуждение многих вопросов перекочевало в родительские чаты в разных мессенджерах. Родители ходят на собрания все реже, да подобные мероприятия вскоре и вовсе изживут себя.

Подвижные игры заменили игры на смартфонах

Резиночки, догонялки, «Чай-чай-выручай», классики и миллион других подвижных и не очень игр были в арсенале у каждого советского и постсоветского школьника. К сожалению, далеко не все нынешние дети знают правила этих игр. «Майнкрафт» и прочие игрушки на смартфонах вытеснили забавы нашего детства.

Больше никто не пишет бумажные шпаргалки

Все наши креативные способы писать и использовать шпаргалки теперь тоже никому не нужны. Зачем заморачиваться, если есть смартфон, а в нем Google?

Чтобы написать реферат, никто не просиживает часами в читальных залах

Сейчас написание реферата сводится к копипасту из «Википедии» или других подобных сайтов. Собственно, и рефераты пишут все реже. В моде уже давно интерактивные презентации.

Школьная самодеятельность вышла на другой уровень

В нашем детстве школьные концерты ставились силами самих школьников, которые придумывали сценарий, репетировали, шили костюмы, мастерили декорации. Теперь принято нанимать профессионалов — сценариста, режиссера или хореографа, костюмы берут напрокат или заказывают пошив в мастерских, а для постановок снимают настоящие театры.