Внешнеполитический советник президента США Барака Обамы Бен Родс признался, что удивлен тем, как умело российская сторона отстаивает свои позиции, в частности в соцсетях. «Как и вы, я считал, что в этой сфере мы должны быть вне конкуренции, но на самом деле это не так», – добавил заместитель госсекретаря США по публичной дипломатии Ричард Стенгел, который сам в недавнем прошлом был журналистом. В ответ Родс согласился с тем, что США приходится действовать в условиях «возросшей конкуренции».

Советник президента США подчеркнул, что деятельностью одного канала усилия российских СМИ не ограничиваются. «Если посмотреть на информационное пространство на Украине и в Восточной Европе, то россияне используют множество разных платформ, – признал он. – Информация идет через YouTube и Twitter, через соцсети. Сюда же входит и их телевидение, хотя для нас это вчерашний день».

Участники заседания решили рассмотреть вопрос о создании спутникового телеканала для вещания на Россию. Глава BBG Джеффри Шелл дал указание подготовить справку о том, каких затрат потребовал бы этот проект.

О том, что СМИ США стали орудием массовой пропаганды, заявлял и глава комитета Госдумы по международным делам Алексей Пушков. Когда крупнейшие американские СМИ отказались от предложения Минобороны и МИДа посетить Ростовскую область и встретиться с попросившими убежища в России украинскими военными, депутат отметил: «Американские СМИ умерли – это теперь отделы Госдепа».

Наших журналистов могут упрекать в «излишнем патриотизме», но это – дешевые упреки. Я сам занимаю четкую позицию и нисколько этого не стесняюсь. Это вовсе не означает, что журналисты передергивают факты или врут – они честно делают свою работу.

Западная журналистика по тематике Украины демонстрирует худшие качества, мы наблюдаем какой-то безумный, тотальный контроль почти над всеми западными медиа. Причем мощность пропагандистской машины такова, что абсолютное большинство жителей Европы, не говоря уже о США, обладают чрезвычайно искаженной информационной картиной украинских событий, тем более на востоке страны. На эту степень оболванивания населения самых развитых и богатых стран мира сейчас страшно смотреть, она даже выше, чем в поздний советский период.

Да, у нас тогда не было доступа ко многим источникам, но даже обрывочная информация позволяла рассуждать, тогда были газеты из социалистических стран, где тоже излагались разные точки зрения, главное, что у людей были разные мнения и мы не боялись ими обмениваться.

ВЗГЛЯД: Какие выводы были сделаны в России после конфликта в Грузии в 2008 году? Насколько улучшилась информационная политика после этого?

В. Ф.: Западные СМИ хоть и контролируются, но этот мир не однороден. Есть разные люди, разные мнения проникают. После грузино-южноосетинского конфликта в 2008 году все говорили: «Ах, мы проиграли информационную войну!»

Действительно, по всем телеканалам показывали, как грузинские «Грады» лупят по Осетии, говоря, что это – российские. Но хочу заметить, через месяц-два ситуация стала меняться. Источник изменений – в тех кругах, которые принимают или готовят решения, это группы ответственных политиков, интеллектуалов, планировщиков внешней политики, экономической жизни, от которых исходит рациональный импульс. Они понимают, что пропаганда настолько искажает картину, что приводит к принятию ошибочных решений.

Демонизация России, безусловно, не способствует принятию рациональных политических решений. Фактически наша журналистская работа в первую очередь обращена к этим людям. Мы помогаем им получить полную информацию. Но, конечно, таких людей меньшинство. Большая часть граждан на Западе оболванена.

ВЗГЛЯД: Среди наиболее мощных инструментов для ведения информационной войны называется интернет, в частности и соцсети. Хотя интернет по сути должен быть средством свободного доступа к разным источникам информации.

В. Ф.: Раньше говорили, раз есть интернет – прекрасно, теперь можно будет узнавать новости из разных источников, видеть различные анализы событий. Но ситуация больше напоминает советский анекдот: когда гражданин включает телевизор, а там Брежнев, переключает канал – там опять Брежнев, переключает на третий – наконец на экране появляется не Брежнев, а чекист, который говорит ему: «Я тебе попереключаю!» Вот и сейчас информационный поток так структурирован, что простому обывателю очень сложно получить альтернативную информацию. Только глубоко думающий и стремящийся разобраться человек может это сделать.

Я бы не сказал, что соцсети – мощный источник пропаганды. Это скорее инструмент провокаций. Помните, по инструкции Геббельса: чем чудовищнее ложь, тем легче она воспринимается публикой. Так и здесь, чем чудовищнее ложь, тем больше она получит ссылок, ретвитов и так далее.

ВЗГЛЯД: Провокация и пропаганда в данном случае – не одно и то же?

В. Ф.: Конечно нет. Пропаганда – гораздо более широкое понятие. Собственно, пропаганда – это разъяснение чего-либо. Пропаганда может быть агрессивной – в случае военных действий, обострения политической ситуации или чего-то подобного. Но это далеко не всегда так.

Когда говорят, что Russia Today занимается пропагандой, я даже соглашусь с этим – если под пропагандой понимать разъяснение российской позиции. RT помимо пропаганды занимается много чем еще, но объяснение нашей позиции (причем не только официальной) входит в задачу канала.

Я как главный редактор журнала «Эксперт» тоже в некотором смысле занимаюсь пропагандой: у нас есть своя позиция относительно развития экономики, мы поддерживаем тех людей, которые придерживаются определенного мнения по развитию финансовой сферы, промышленной политики и т. д. Мы пытаемся влиять на общественное мнение, на политический класс – в этом смысле мы занимаемся пропагандой. Но это, безусловно, надо отличать от «боевых действий в информационном поле».

ВЗГЛЯД: На кого, с вашей точки зрения, может быть рассчитан русскоязычный спутниковый канал, который планируют создать США? Как они могут привлечь аудиторию?

В. Ф.: Судя по тому, как падает популярность так называемых «радиоголосов» – «Радио Свобода», «Голос Америки» (честно говоря, даже не знаю, существует ли еще «Голос Америки» на русском языке) и т. п., не думаю, что создание некоего пропагандистского канала и его вещание будут здесь популярны.

При этом отмечу, что есть довольно широкий круг российских СМИ, работники которых придерживаются вполне определенных взглядов – всякий из нас может их перечислить. Но это мировоззренческое явление, а не следствие пропагандистской работы. В России всегда находится определенная часть интеллигенции, которая стремится разрушить собственную страну: что, собственно, они сделали дважды за один век, в 1917 и 1991 годах. Честно говоря, не люблю термин «пятая колонна» (скажем, в 1910 или 1917 году такого понятия не было, а явление было), но суть очевидна.

Безусловно, когда идут деньги извне, поддерживается и внешнее влияние. К примеру, на той же Украине тысячи влиятельных интеллектуалов, работников масс-медиа получали небольшие, но регулярные западные гранты. Наше общество и государство, безусловно, гораздо сильнее, нежели украинское. Тем не менее за западными деньгами надо следить, и все решения последних лет были направлены именно в эту сторону – эти деньги не должны быть «политическими».

ВЗГЛЯД: Можно ли сравнить затраты США и России на ведение информационной политики?

В. Ф.: Я думаю, что это сравнение будет невыгодным для нас. Думаю, что, если брать на круг информационную работу, работу НКО разного рода – здесь будет разница не в десятки раз, а в сотни. Не думаю, что нам нужно суетиться и кричать: «Ах, мы все проиграли!» Мы не проиграли. Есть вызовы, надо на них отвечать. И учитывать, что сами по себе информационные кампании отнюдь не гарантируют сокрытие правды или даже формирование нужного мнения у мирового сообщества.

Конечно, Вашингтон мог какое-то время обманывать довольно большое число людей: можно вести информационные кампании вокруг Ирака, Ливии, Сирии, можно сейчас обманывать мировое общественное мнение относительно происходящего на Украине. Но невозможно обманывать слишком долго – все равно правда становится известной. Она проявляется даже не через информацию, а через возникновение новых проблем.

Яркий пример: сколько американцы кичились своей победой в Ираке, и что мы видим в этой стране сейчас. Радикальные исламские группировки захватывают города, и эту информацию, которую передают информагентства, скрыть уже невозможно. И люди спрашивают: «А как же ваша победа, где же ваши мир и демократия?»

К слову, свои потери в иракской кампании – раненых и убитых – американцы и их европейские союзники подсчитали очень точно. Каждый может получить эти сведения. При этом потери иракцев в ходе этой «освободительной войны» – «от 150 тысяч до 1 миллиона, по-видимому, не менее полумиллиона». В том, как подана эта информация («кто считал этих иракцев?»), считывается брезгливое, расистское отношение. И это истинное отношение Запада ко всему остальному миру тоже сложно скрыть. Нельзя с помощью одних лишь информационных методов затрамбовать жизнь.

ВЗГЛЯД: Вы уже упоминали конфликт в Южной Осетии 2008 года и его восприятие мировой общественностью. По вашему мнению, изменилась ли информационная политика России за время, прошедшее с этого конфликта – и что необходимо сделать, чтобы наши действия в информационном поле были более эффективными?

В. Ф.: Эта политика стала более эффективной, на мой взгляд. Опять упомяну Russia Today – ведь действительно мы можем гордиться появлением этого телеканала. Но я считаю, что нам нужны дополнительные инструменты: надо покупать какие-то западные СМИ, надо усиливать то же МИА «Россия сегодня», усиливать так, чтобы лента этого агентства использовалась мировыми масс-медиа столь же активно, как и ленты ведущих мировых информагентств. Думаю, что надо теснее взаимодействовать с иностранными журналистами, необходимо издавать у нас их книги. И самим писать больше книг, посвященных актуальным событиям и их анализу – и издавать их не только в России, но и за рубежом (а для этого понадобятся государственная, грантовая поддержка).

Надо искать инструменты, которые действовали бы не на массы (это потребует очень больших затрат), но на тот слой, который работает с массами: это журналисты, аналитики, интеллектуалы, социологи, ученые, историки. С ними надо взаимодействовать в первую очередь, чтобы обеспечить «симметричный ответ».