Соорудив плот из досок периметрского забора и украв из костюмерной чёрный плащ с огромной шляпой, Насосов превратился в Христофора Колумба, испанского идальго и просто мультяшного спасателя всего, что подавало сигналы СОС. Не хватало только позорной трубы и шпаги... но необходимые, недостающие предметы настоящего спасателя и первопроходца, любезно предоставил не тонущий Демьян, с надписью на спине "Творим, что хотим". Так же Вазелина, любезно вручила убогому барабан и флаг, с напутственными словами:
-- Воткнёшь куда пожелаешь, мы тебя не забудем и твои потомки будут справлять твой День Рождения, даже через тысячу лет!

Мама напекла в дорогу чебуреков с крыжовником и смородиной, Алибаба с сыном улыбались, провожая папу в самостоятельное путешествие по жизни, не забывая метать в Гобозова использованные памперсы с начинкой. Вообщем таджики допинали плот до воды и столкнули отважного двд в небытие:
-- Уё....... на....... ихтиандр... шельмене-бугюльме!
Но проводы затянулись на целый день, так что убитые горем хомяки притащили диваны и развесили гамаки вдоль берега... Насосов грёб против течения, не спасал даже ветер, дующий в грязную простыню, приспособленную под парус.

-- Я подарю своему сыну новый материк с индейцами, а твоим именем назову целую страну, Асратян прогремит на всю планету! Камни с памперсами закончились, силы наконец то иссякли и Александра Робертовича, смыло вниз по течению. Налетевший внезапно смерч в подмосковье подхватил утлое плавсредство и зашвырнул в никуда, Гобозов на своём аэроплане не успевал считать города, проносящиеся под ним и от необычайного веселья потерял сознание...

Очнулся он от упавшей на лицо, жидкой и тёплой субстанции... Насосов понюхал, лизнул и из последних сил произнёс: --Земляяяяяяя!!! Пролетавшая чайка, быстрее замахала крыльями, усиленно тряся хвостом и теряя боезапас направо и налево. Тяжелый, полный тревог и сомнений путь Александра Гобозова был окончен.Впереди виднелась земля. Насосов дрожащими руками схватил позорную трубу.
-- Я вижу большую горную цепь, - сказал он. - Но вот странно: там прорублены окна. Первый раз вижу горы с окнами. Пирога с туземцами! - родился крик. Размахивая шляпой и волоча за собой длинный плащ, открыватель новых земель бросился к подветренному борту.

Два туземца в странных зеленых одеждах подтянули баграми то, что когда то было забором и молча сунули Гобозову большой лист бумаги.
-- Я хочу открыть вашу землю, - гордо сказал Александр Робертович. - Именем испанской тёти Маринэ и её племянницы Алибабы, объявляю эти земли принадлежа...
-- Все равно. Сначала заполните анкету, - устало сказал туземец. --Напишите свое имя и фамилию печатными буквами, потом национальность, семейное положение, сообщите, нет ли у вас туберкулёза, не собираетесь ли свергнуть американское правительство, а также не идиот ли вы.
Гобозов схватился за шпагу. Но так как он был идиотом, то сразу успокоился."Нельзя раздражать туземцев, туземцы как дети. У них иногда бывают очень странные обычаи. Я это знаю по Ютубу".

-- У вас есть обратный билет и пятьсот долларов? - продолжал туземец.
-- А что такое пятьсот долларов и обратный билет? - с недоумением спросил небритый мореплаватель.
-- Как же вы только что указали в анкете, что вы не идиот, если не знаете, что такое доллар и билет? Что вы хотите здесь делать?
-- Хочу открыть Арменику.
-- А публисити у вас будет?
-- Публисити? В первый раз слышу такое слово.
Туземец долго смотрел на Насосова проникновенным взглядом и наконец сказал:
-- Вы не знаете, что такое публисити?
-- Н-нет.
-- И вы собираетесь открыть Арменику? Я не хотел бы быть на вашем месте, мистер Гобозов.
-- Как? Вы считаете, что мне не удастся открыть эту богатую и плодородную страну? - забеспокоился упрямый осетин.
Но туземец уже удалялся, бормоча себе под нос:
- Без публисити нет просперити.

В это время плот уже втащили в гавань. Осень в этих широтах была прекрасная. Светило солнце, и паскудница чайка кружила за кормой. Глубоко взволнованный Хряк,  вступил на новую землю, держа в одной руке скромный пакетик с бусами жены, которые он собирался выгодно сменять на золото и слоновую кость, а в другой - громадный флаг "Пристрой свою морковь". Но куда бы он ни посмотрел, нигде не было видно земли, почвы, травы, деревьев, к которым он привык в спокойном периметре деревни. Всюду были камень, асфальт, бетон, сталь.

Огромная толпа туземцев неслась мимо него с карандашами, записными книжками и фотоаппаратами в руках. Они окружали сошедшего с соседнего корабля знаменитого борца, джентльмена с расплющенными ушами и неимоверно толстой шеей. На Александра Робертовича Гобозова никто не обращал внимания. Подошли только две туземки с раскрашенными лицами.
-- Что это за мудак с флагом? - спросила одна из них.
-- Это, наверно, русская реклама испанского ресторана, - сказала другая.
И они тоже побежали смотреть на знаменитого джентльмена с расплющенными ушами.

Водрузить флаг на американской почве Гобозову не удалось. Для этого ее пришлось бы предварительно бурить пневматическим сверлом. Он до тех пор ковырял мостовую своей шпагой, пока ее не сломал. Так и пришлось идти по улицам с тяжелым флагом, расшитым золотом. К счастью, уже не надо было нести бусы. Их отобрали на таможне за неуплату пошлины. Сотни тысяч туземцев мчались по своим делам, ныряли под землю, пили, ели, торговали, даже не подозревая о том, что они открыты.

Гобозов с горечью подумал: "Вот... Старался, обрушил домовский забор ради экспедиции, оказался в бурном океане, рисковал жизнью - и никто не обращает внимания". Он подошел к туземцу с добрым лицом и гордо сказал:
-- Я Александр Робертович Гобозов!
- Как вы говорите?
- Сашка Насосов!
- Скажите по буквам, - нетерпеливо молвил туземец.
Сапля сказал по буквам.
- Что-то припоминаю, - ответил туземец. - Торговля портативными механическими изделиями?
-- Я открыл Арменику, - неторопливо сказал Насосов.
-- Что вы говорите! Давно?
-- Только что. Какие-нибудь пять минут тому назад.
-- Это очень интересно. Так что же вы, собственно хотите, мистер Гобозов?
-- Я думаю, - скромно сказал дикий мореплаватель, - что имею право на некоторую известность.
-- А вас кто-нибудь встречал на берегу?
-- Меня никто не встречал. Ведь туземцы не знали, что я собираюсь их открыть.
- Надо было дать кабель. Кто же так поступает? Если вы собираетесь открывать новую землю, надо вперед послать телеграмму, приготовить несколько веселых шуток в письменной форме, чтобы раздать репортерам, приготовить сотню фотографий. А так у вас ничего не выйдет. Нужно публисити.
-- Я уже второй раз слышу это странное слово- публисити. Что это такое? Какой-нибудь религиозный обряд, языческое жертвоприношение?
Туземец с сожалением посмотрел на пришельца.
-- Не будьте ребенком, не делайте мине нервы Насосов, ви не на Привозе - сказал он. - Публисити - это публисити, мистер Сапля. Я постараюсь что-нибудь для вас сделать. Мине вас жалко.
Он отвел Гобозова в гостиницу и поселил его на тридцать пятом этаже. Потом оставил его одного в номере, заявив, что постарается что-нибудь для него сделать.

Через полчаса дверь отворилась, и в комнату вошел добрый туземец в сопровождении еще двух туземцев. Один из них что-то беспрерывно жевал, а другой расставил треножник, укрепил на нем фотографический аппарат и сказал:
-- Улыбнитесь! Смейтесь! Ну! Не понимаете? Ну, сделайте так: "Гыыыыы!"-- и фотограф с деловым видом оскалил зубы и заржал, как конь. Нервы Александра Робертовича не выдержали, и он засмеялся истерическим смехом. Блеснула вспышка, щелкнул аппарат, и фотограф сказал: "Спасибо".

Тут за Гобозова взялся другой туземец. Не переставая жевать, он вынул карандаш и сказал:
-- Как ваша фамилия?
-- Пишите просто Сапля.
-- Скажите по буквам. Эс, А, Пэ, Эль, Я? Очень хорошо, главное - не перепутать фамилии. Как давно вы открыли Арменику, мистер Гобман? Сегодня? Очень хорошо. Как вам понравилась Арменика?
-- Видите ли, я еще не мог получить полного представления об этой плодородной стране.
Репортер тяжело задумался.
-- Так. Тогда скажите мне, мистер Гобман, какие четыре вещи вам больше всего понравились в Нью-Йорке?
-- Видите ли, я затрудняюсь...
Репортер снова погрузился в тяжелые размышления: он привык интервьюировать боксеров и кинозвезд, и ему трудно было иметь дело с таким неповоротливым и туповатым типом, как Сапля. Наконец он собрался с силами и выжал из себя новый, блещущий оригинальностью вопрос:
-- Тогда скажите, мистер Насосов, две вещи, которые вам не понравились.
Гобозов издал ужасный вздох. Так тяжело ему еще никогда не приходилось. Он вытер пот и робко спросил своего друга-туземца:
-- Может быть, можно все-таки обойтись как-нибудь без публисити?
-- Вы с ума сошли, - сказал добрый туземец, бледнея. - То, что вы открыли Арменику, - еще ничего не значит. Важно, чтобы Америка открыла вас.
Репортер произвел гигантскую умственную работу, в результате которой был произведен на свет экстравагантный вопрос:
-- Как вам нравятся армениканки?
Не дожидаясь ответа, он стал что-то быстро записывать. Иногда он вынимал изо рта горящую папиросу и закладывал ее за ухо. В освободившийся рот он клал карандаш и вдохновенно смотрел на потолок. Потом снова продолжал писать. Потом он сказал "о'кей", похлопал растерявшегося Гобоза по бархатной, расшитой галунами спине, потряс его руку и ушел.

-- Ну, теперь все в порядке, - сказал добрый туземец, - пойдем погуляем по городу. Раз уж вы открыли страну, надо ее посмотреть. Только с этим флагом вас на Бродвей не пустят. Оставьте его в номере.
Прогулка по Бродвею закончилась посещением тридцатипятицентового бурлеска, откуда небритый и красный Александр выскочил, как ошпаренный кот... Сапля был педиком. Он быстро помчался по улицам, задевая прохожих полами плаща и громко ругаясь матом. Пробравшись в свой номер, он сразу бросился в постель и под грохот надземной железной дороги заснул тяжелым сном.

Рано утром прибежал покровитель Сапли, радостно размахивая газетой. На восемьдесят пятой странице мореплаватель с ужасом увидел свою оскаленную физиономию. Под физиономией он прочел, что ему безумно понравились американки, что он считает их самыми элегантными женщинами в мире, что он является лучшим другом камерунского негуса Обамы, а также собирается читать в Гарвардском университете лекции по географии.
Сонный осетин раскрыл было рот, чтобы поклясться в том, что он никогда этого не говорил, но тут появились новые посетители. Они не стали терять времени на любезности и сразу приступили к делу. Публисити начало оказывать свое магическое действие: Насосова пригласили в Голливуд.

-- Понимаете, мистер Сапля, - втолковывали новые посетители, -- мы хотим, чтобы вы играли главную роль в историческом фильме "Америго Веспуччи". Понимаете, настоящий Александр Робертович Гобозов в роли Америго Веспуччи - это может быть очень интересно. Публика на такой фильм пойдет. Вся соль в том, что диалог будет вестись на бродвейском жаргоне. Понимаете? Не понимаете? Тогда мы вам сейчас все объясним подробно. У нас есть сценарии. Сценарий сделан по роману Александра Дюма "Граф Монте-Кристо", но это не важно, мы ввели туда элементы открытия Америки.

Гобозов пошатнулся и беззвучно зашевелил губами, очевидно вспоминая жену и ребёнка. Но туземцы из Голливуда бойко продолжали:
-- Таким образом, мистер Сапля, вы играете роль Америго Веспуччи, в которого безумно влюблена испанская модель. Он в свою очередь так же безумно влюблен в нерусскую проститутку Эрику. Но кардинал Ришелье подкупает Васко де Гаму и при помощи леди Гамильтон добивается посылки вас в Америку. Его адский план прост и понятен. В море на вас нападают пираньи с пиявками. Вы сражаетесь, как морской котик. Сцена на триста метров. Играть вы, наверно, не умеете, но это не важно.
- Что же важно? - застонал Гобозов.
- Важно публисити. Теперь вас публика уже знает, и ей будет очень интересно посмотреть, как такой пьяница и извращенец сражается с пираньями и пиявками. Кончается тем, что вы открываете Арменику. Но это не важно. Главное - это бой с пираньями и пиявками. Понимаете, алебарды, секиры, катапульты, греческий огонь, ятаганы, ногти, зубы - в общем, средневекового реквизита в Голливуде хватит. Только вам надо будет побриться. Никакой бороды и усов! Публика уже видела столько бород и усов в фильмах из русской жизни, что больше не сможет этого вынести. Значит, сначала вы побреетесь, потом мы подписываем контракт на шесть недель. Согласны?
- О'кей! - сказал Насосов, дрожа всем телом.

Поздно вечером он сидел за столом и писал письмо сыну Робертику:
"Я прожил пол жизни и даже посадил дерево, но никогда еще не встречал таких оригинальных туземцев. Они совершенно не выносят тишины и, для того чтобы как можно чаще наслаждаться шумом, построили во всем городе на железных столбах особые дороги, по которым день и ночь мчатся железные кареты, производя столь любимый туземцами грохот.Занимаются ли они людоедством, я еще не выяснил точно, но, во всяком случае, они едят горячих собак. Я своими глазами видел много съестных лавок, где призывают прохожих питаться горячими собаками и восхваляют их вкус.
От всех людей здесь пахнет особым благовонием, которое на туземном языке называется "бензин". Все улицы наполнены этим запахом, очень неприятным для моего носа. Даже здешние красавицы пахнут бензином.
Мне пришлось установить, что туземцы являются язычниками: у них много богов, имена которых написаны огнем на их хижинах. Больше всего поклоняются, очевидно, богине Кока-кола, богу Драгист-сода, богине Кафетерии и великому богу бензиновых благовоний - Форду. Он тут, кажется, вроде Зевеса.
Туземцы очень прожорливы и все время что-то жуют. К сожалению, цивилизация их еще не коснулась. По сравнению с бешеным темпом современной тележизни армениканцы чрезвычайно медлительны. Даже хождение пешком кажется им чрезмерно быстрым способом передвижения. Чтобы замедлить этот процесс, они завели огромное количество так называемых автомобилей. Теперь они передвигаются со скоростью черепахи, и это им чрезвычайно нравится.
Меня поразил один обряд, который совершается каждый вечер в местности, называемой Бродвей. Большое число туземцев собирается в большой хижине, называемой бурлеск. Несколько туземок по очереди подымаются на возвышение и под варварский грохот тамтамов и саксофонов постепенно снимают с себя одежды. Присутствующие бьют в ладоши, как дети. Когда женщина уже почти голая, а туземцы в зале накалены до последней степени, происходит самое непонятное в этом удивительном обряде: занавес почему-то опускается, и все расходятся по своим хижинам.
Я надеюсь продолжить исследование этой замечательной страны и двинуться в глубь материка. Моя жизнь находится вне опасности. Туземцы очень добры, приветливы и хорошо относятся к чужестранцам".