Сейчас корабли доставляют из Североморска на Новосибирские острова личный состав, технику и имущество тактической группы Северного флота, которая теперь будет нести в Арктике службу на постоянной основе.

В августе главнокомандующий российским ВМФ Виктор Чирков заявлял об «изучении возможности создания военно-морских баз» в районе Северного морского пути. Президент России Владимир Путин заявлял о планах создания в Арктике единой системы базирования кораблей и подводных лодок.

В конце августа глава МИД Канады Джон Бэрд заявил, что Оттава обеспокоена ростом военного присутствия России в Арктике и в случае необходимости готова к военной защите своего суверенитета в регионе, хотя и предпочитает решить проблему мирным путем. О беспокойстве Канады по поводу российской военной активности заявлял и премьер-министр страны Стив Харпер.

По словам замсекретаря Совета безопасности России Михаила Попова, продвижение России в Арктику будет включено в уточненную военную доктрину России. Попов заявил, что российские вооруженные силы должны будут обеспечить «устойчивое развитие Арктической зоны», которую Россия видит «в качестве ресурсной базы, способной в значительной степени обеспечить потребности России в углеводородных ресурсах, водных биоресурсах и других видах стратегического сырья».

В Арктике Россия оспаривает у Канады подводный Хребет Ломоносова, который обе стороны рассматривают как продолжение своего континентального шельфа. В 2008г. все прибрежные страны Северного Ледовитого океана (Россия, Канада, США, Дания и Норвегия) заключили соглашение, в котором заявили о своей приверженности мирному решению любых возникающих конфликтов.

Происходит это под давлением извне, в ситуации, когда практически не остается другого выбора. Некоторые страны-участницы НАТО вновь начинают использовать понятия, такие как «сдерживание путем устрашения», которые неизбежно вызывают воспоминания о языке времен холодной войны. С другой стороны, а что еще остается военному альянсу, если на востоке Европы новый-старый противник в отношениях с соседями делает ставку на военную силу и насильственным путем изменяет границы?

Ответ Североатлантического альянса заключается пока в разработке плана боеготовности, который в первую очередь должен успокоить восточноевропейские станы НАТО. Так называемая «доктрина Путина» вызывает немалое беспокойство в Таллине и Риге. Россия оставляет за собой право вмешиваться в дела других стран для защиты русскоязычных меньшинств. На примере Крыма можно проследить, как именно работает такая «защита», и к чему она приводит. В Эстонии и Латвии высокая численность русскоязычного населения, а повод для «защиты» в Кремле придумать смогут всегда.

Однако силы быстрого реагирования НАТО не решат проблему безопасности в Восточной Европе. Самое большое, что они смогут — так это обеспечить защиту от так называемых «зеленых человечков» без знаков отличия, которые небольшими группами проникают на территорию соседнего государства. Военные НАТО знают слишком хорошо, что если начнутся военные действия с участием регулярной российской армии, альянс не сможет обеспечить полноценную защиту стран Балтии. Назрела необходимость разработки совершенно новой стратегии.

Нынешняя оборонная стратегия НАТО основывается на том простом предположении, что президент России уважает и считается с границами альянса. Другими словами: руководство в Москве осознает, что члены альянса готовы оказывать друг другу военную поддержку, закрепленную в 5-й статье договора НАТО.

Но что, если Путин решится попробовать «на зуб» 5-ю статью, неважно, будет ли это снова проведенное «нетрадиционным» способом вторжение или воздушно-десантная операция. Погибнуть за Таллин? Ответный ядерный удар за Ригу? Это не просто теоретические вопросы, и раздаются они не только со стороны пацифистских движений. Этими вопросами задается НАТО. И создание корпуса быстрого реагирования не дает ответа на них.

А что же Украина? На саммите НАТО не поскупились на торжественные обещания, демонстрацию солидарности и символические уверения в поддержке Киева. Однако в итоге в конфликте с Россией Украина остается предоставленной самой себе. Настоящую военную поддержку НАТО предложить не может: Украина находится по другую сторону границ альянса. И можно быть уверенным — Путин отлично это понимает.

В лагере сторонников сохранения Шотландии в составе Соединенного Королевства уже чувствуется запах дыма. До них доходят слухи об очередях, которые люди занимают ночью, чтобы успеть вовремя зарегистрироваться для участия в референдуме, назначенном на 18 сентября. Они видят, как повсюду появляются бело-синие плакаты и значки, они слышат разговоры о рекордной явке — и они опасаются, что этот импульс, эта энергия направлены на достижение независимости.

Бесспорным признаком кампании, уверенной в своей обреченности на поражение, является то, что внутри нее начинают звучать взаимные упреки и обвинения — это своего рода вскрытие, проводимое до того, как пациент объявлен мертвым. Среди сторонников сохранения союза этого пока не происходит, однако я уже почувствовал первое дуновение в разговоре с одним из главных противников независимости. «Консерваторы провалили эту кампанию от начала и до конца», — сказал он мне. По его словам, невозможно убедить шотландцев принять такую Шотландию, которая вынуждена жить в условиях сокращений финансирования и приватизации, снижая максимальную ставку подоходного налога и вводя налог на спальни. Нельзя творить такое, а затем переходить к вопросу о референдуме так, будто это отдельный, исключительно конституционный вопрос. Другими словами, ничего бы этого не было, если бы в Вестминстере было лейбористское правительство. Это хороший шанс освободиться от Британии, созданной в соответствии с взглядами тори, которая заставляют шотландцев — по крайней мере, ключевую прослойку шотландских избирателей, традиционно голосующих за лейбористов – сказать независимости да.

Другие считают, что победа сторонников независимости возможна именно благодаря тому устойчивому негативу, который исходит от кампании за сохранение союза. Сторонникам союза необходимо было начать с ноты теплоты и сердечности — с восхваления всего того, чем Великобритания всегда была и еще может быть — и сменить тон на негативный лишь на завершающем этапе, чтобы скрепить сделку. Вместо этого представители кампании Better Together («Лучше вместе») с самого начала сделали ставку на негатив — постоянно мотая головой и заявляя, что ничего из этого не выйдет — поэтому сейчас электорат уже не обращает никакого внимания на их предостережения. Каким должен стать их финальный шаг, способный — если референдум в Квебеке 1995 года можно считать прецедентом — превратить набирающее вес «да» в испуганное «нет», посеяв сомнения в последнюю минуту? Еще одно предостережение об экономическом кризисе от какого-нибудь банка или мегакорпорации? Подобные предостережения больше не действуют на шотландцев.

Говоря о тактике, кампании Better Together вообще не стоило соглашаться на эту борьбу на территории, выбранной националистами. Разумеется, у Алекса Салмонда (Alex Salmond) есть ключевое преимущество: именно он должен написать вопрос на бюллетене для голосования. Но Алистер Дарлинг (Alistair Darling) проиграл ему в решающем вопросе, касающемся формулировок. Он открыто заявляет, что он выступает против «независимости». Это слово вообще не должно было звучать из его уст. Ему следовало настаивать на том, что он выступает против «отделения» или «распада».

Какие выводы должны сделать из происходящего те из нас, кто живет за пределами Шотландии? Как британцы, живущие за пределами Шотландии — особенно те, кто относит себя к левоцентристам — должны реагировать на результаты опросов и на высокую вероятность того, что шотландцы проголосуют за независимость своей страны? Некоторые наблюдают за развитием событий с завистью по отношению к тому пробуждению, которое сейчас происходит по ту сторону границы: многолюдные общественные собрания, дебаты в пабах и на перекрестках, оживление общественной жизни, которое референдум принес Шотландии. И их привлекает не только ощущение сопричастности, но и шанс разорвать связь с солнечной системой, в которой солнцем всегда был и будет лондонский Сити. Шанс сказать независимости да, выпавший шотландцам, вызывает в них трепет.

Я понимаю это чувство. Я уже писал прежде, что, если бы я жил в Шотландии, я, вероятно, тоже проголосовал бы в пользу ее независимости. Но я нахожусь в нескольких сотнях миль от нее, и теперь, когда шансы на обретение независимости существенно выросли, я придерживаюсь иной точки зрения. Когда я думаю о том, что мы можем проснуться 19 сентября и обнаружить, что союза больше нет, я не могу не испытывать сожаления. Я знаю, что шотландцы вправе самостоятельно решать свою судьбу, что любой член союза имеет право в любой момент отделиться от него. Но тот факт, что это их выбор, вовсе не означает, что мы не должны на это никак реагировать. И даже если эта реакция чрезмерно эмоциональна, она тоже имеет право на существование: что бы ни говорили, политика стран и их государственность всегда эмоциональны.

Решение шотландцев повлияет на жизнь всех британцев, живущих за пределами Шотландии. Наша страна изменится. В первую очередь победа сторонников независимости обернется для Соединенного Королевства потерей трети его территории и десятой части его населения. Горы и озера Шотландии, разумеется, никуда не денутся, но они уже будут принадлежать иностранному государству. Они перестанут быть частью нашего общего наследия. Я часто вспоминаю слова одного чеха, который рассказал о своих чувствах при новости об отделении Словакии: «Это было похоже на ампутацию».

Слово «британский» превратится в устаревший термин, слишком широкий и неподходящий для обозначения того, что осталось от Соединенного Королевства. В том государстве, которое от него останется, англичане будут составлять 90% населения, тогда как оставшиеся 10% будут приходиться на долю валлийцев и североирландцев. Мы должны будем попрощаться с терминами «британец» и «британскость», которые долгое время высмеивались за их расплывчатость, но которые были невероятно удобными. И не в последнюю очередь для представителей меньшинств, которые находили жизнь в стране, главной характеристикой которой является разнообразие, в стране, где с самого начала уживались четыре народа, гораздо более легкой, чем в большинстве других государств. Термин «британский» очень хорошо сочетается с другими словами – британский мусульманин, британский еврей, чернокожий британец. Но если шотландцы проголосуют за отделение, нам придется переучиваться и заменять это слово на термин «английский» — термин, чья история не может похвастаться подобным великодушием.

Стоит также вспомнить и о теме выборов: лейбористам будет гораздо труднее сформировать правительство в Вестминстере без шотландских мест. На самом деле, все еще сложнее. Разве концепция 21 века не предполагала наличие взаимозависимости, при которой страны должны сотрудничать друг с другом? Разумеется, правые представители тори и Партия независимости Соединенного Королевства настаивают на исключительности суверенитета, утверждая, что его нельзя ни с кем делить. Но до настоящего момента Великобритания представляла собой редкий эксперимент совместного суверенитета, в рамках которого входящие в его состав государства делили между собой все риски и ресурсы. Победа сторонников независимости положит конец этому эксперименту, объявив его неудачным.

Итак, я понимаю то радостное возбуждение, которое царит внутри и за пределами Шотландии теперь, когда победа сторонников независимости кажется реальностью. Но оставаясь по эту сторону границы, лично я надеюсь, что шотландцы пока не станут отказываться от этого странного, беспорядочного, несовершенного союза. И, стоит признать, это мое желание отчасти продиктовано эгоизмом: меня беспокоит то, какой станет жизнь в стране, оставшейся после отделения Шотландии.

оссия пытается переориентировать свой импорт продовольствия на такие страны Латинской Америки, как Аргентина и Бразилия.

По мнению руководства аргентино-российской торгово-промышленной палаты (Caciar), сейчас наблюдается бум не только на аргентинское продовольствие, но и на закупки сельхозтехники, продукцию фармацевтической промышленности.

«Мы никак не ожидали такого всплеска спроса на нашу продукцию. Вы только представьте себе, запросы от российских бизнес-структур выросли за последний месяц на тысячу процентов», — заявил изданию исполнительный директор Caciar Матиас Туньон (Matías García Tuñón).

Правительство Владимира Путина 7 августа приняло решение о запрете импорта сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия из США, Евросоюза, Норвегии, Австралии и Канады в связи с тем, что они ввели санкции против России из-за событий на Украине. Потери западных стран от введения Россией запрета на поставки продовольствия могут достичь 18 миллиардов долларов. Аргентинские экспортеры полагают, что сейчас есть прекрасная возможность занять освободившуюся продуктовую нишу российского рынка.

Новые возможности выхода на российский рынок на фоне ограничения импорта в РФ из ЕС, США и ряда других стран были детально обсуждены на прошедшем в Буэнос-Айресе семинаре для аргентинских производителей. Министерство иностранных дел Аргентины и Фонд Exportar планирует 15-16 сентября провести в Москве встречу аргентинских и российских предпринимателей.

Со своей стороны президент аргентино-российской торгово-промышленной палаты Хорхе Туньон (Jorge García Tuñón), который имеет 20-летний опыт коммерческой работы с Россией, рассказал, что получает ежедневно от 100 до 160 запросов из России с просьбой предоставить информацию о возможности заключения контрактов на поставку продовольствия из Аргентины.

«Чаще всего заявки приходят на поставки говядины, что привело к закрытию ряда аргентинских мясоперерабатывающих предприятий и ресторанов из-за дефицита мяса», — заявил Хорхе Гарсия Туньон.

Российские импортеры проявляют также повышенный интерес к закупкам молочной продукции всех видов, свинины и мясопродуктов, рыбы и морепродуктов, сухофруктов, соевого масла, а также фруктов и соков.

Россия импортирует из-за рубежа продовольствия на сумму порядка 20 миллиардов долларов, что составляет 40% внутренних потребностей. При этом общий объем российского импорта составляет 344 миллиарда долларов, в основном он приходится на продукцию машиностроения, новейших технологий и фармацевтическую промышленность, которая поставляется из Китая, Германии, Украины, Италии и США.

«По всей видимости, напряженность в отношениях Москвы и стран Запада будет нарастать, поэтому не надо исключать возможности того, что в будущем Москва пойдет на расширение списка товаров, запрещенных для ввоза в Россию, как, например, оливкового масла и вина», — отметил президент аргентино-российской торгово-промышленной палаты.

Помимо увеличения экспорта в Россию продуктов питания, Аргентина имеет возможность увеличить экспорт сельскохозяйственных машин и продукции фармацевтической промышленности в связи с решением российского правительства модернизировать сельскохозяйственный сектор и фармацевтику.

На эти цели планируется выделить 6,7 миллиарда долларов, из них 3,2 миллиарда на модернизацию сельского хозяйства и 3,5 миллиарда на модернизацию фармацевтической промышленности. Российское правительство планирует снизить таможенные пошлины на эти виды продукции на 15%.

Строительная сфера также предоставляет большие возможности для сотрудничества двух стран.

Россия планирует в ближайшие годы инвестировать 230 миллиардов долларов в модернизацию транспортной инфраструктуры, аэропортов и морских портов, кроме того, на строительство спортивных объектов к чемпионату мира по футболу в 2018 году выделено 7,3 миллиарда долларов.

Аргентина могла бы тесно сотрудничать с Россией и в сфере разработки программного обеспечения, а также в туристической сфере.

В 2013 году число российских туристов, посетивших зарубежные страны, составило 30 миллионов человек, при этом в Аргентину приехали всего 9 тысяч россиян, в то время как в Доминиканскую республику — 170 тысяч.

Несмотря на радужные перспективы расширения сотрудничества с Россией, не стоит забывать, что российский рынок достаточно сложный, и следует держать ухо востро. Примером тому может служить запрет на поставку в Россию продукции одной из аргентинских фирм лишь из-за того, что аргентинские таможенники изменили дизайн печати.

Еще одним препятствием на пути расширения торгово–экономических связей с Россией может быть «расширительное толкование» применения запретов Роспотребнадзором на ввоз той или иной продукции.

Вице-президент аргентино-российской торгово-промышленной палаты Андрес Фернандес (Andrés Fernández) сообщил, что в связи с ростом товарооборота между Россией и Аргентиной три российских банка выразили заинтересованность в финансировании коммерческих сделок, а также готовы открыть свои представительства в Буэнос-Айресе.

«Идея этих банков заключается в том, чтобы непосредственно участвовать в подготовке и подписании контрактов. Сейчас Центральный банк Аргентины в соответствии с местным законодательством проводит экспертизу российских банков, изъявивших желание работать в нашей стране», — сказал Андрес Фернандес.

При этом он не стал уточнять, о каких конкретно банках идет речь, отметив, что один из них располагает капиталом в пять миллиардов  долларов.

Российский рынок не безграничен, и многие страны Латинской Америки, такие как Бразилия, Уругвай, Парагвай, а также Турция готовы побороться за него.

Согласно данным Таможенной службы Аргентины, товарооборот между нашими странами за прошлый год составил более 2,4 миллиарда долларов. При этом российский экспорт в Аргентину составил 1,7 миллиарда долларов, а импорт — 716 миллионов долларов.

Следует отметить, что за последние годы товарооборот между Россией и Аргентиной снижался. Только в 2010 году наметилась тенденция на увеличение торговли с Россией за счет закупок в России дизельного топлива.

Приходящаяся на март 15-ая годовщина вступления Польши, Чехии и Венгрии в НАТО совпадет с 15-ой годовщиной прихода Владимира Путина к власти в России. В августе 1999 года президент Борис Ельцин назначил Путина, который возглавлял Федеральную службу безопасности (бывший КГБ), премьер-министром, а через полгода неожиданно (31 декабря) подал в отставку, и глава правительства стал исполняющим обязанности президента. Будучи попеременно премьером (девять месяцев), президентом (восемь лет), снова премьером (четыре года) и снова президентом (первый четырехлетний срок заканчивается в мае 2016 года), Владимир Путин безраздельно властвует Россией. Приход к власти представителя силового ведомства встретил поддержку в российском обществе, которое спустя всего семь лет после распада СССР было унижено очередным банкротством своей страны в августе 1998 (nomen omen — в июле Путин был назначен главой ФСБ).

Санкции помогли Путину

Функционирование СССР опиралось на субсидирование товарооборота между республиками. Это делалось посредством снижения цен на экспортируемые и повышением — на импортируемы товары. Это звучит, возможно, нелепо, но отражает логику системы. РСФСР экспортировала нефть и газ в остальные республики по ценам, которые были ниже мировых, субсидируя работу промышленных предприятий, транспорт и домохозяйства. Что касается импорта, РСФСР впускала на свой рынок те товары из остальных республик, соотношение цены и качества которых было ниже, чем в западных странах.

Из 15 республик, входящих в состав СССР, только Туркменская ССР (благодаря экспорту газа) имела положительный торговый баланс с Россией и остальными республиками. У других — баланс был отрицательный, так что они субсидировались. Аналогичный механизм экспортных и импортных субсидий действовал в рамках СЭВ, но вместо советского рубля для расчетов использовался переводной рубль и счета в Международном банке экономического сотрудничества, который давал кредиты на торговлю и устанавливал приемлемый (с политической точки зрения) уровень дефицита или профицита.

Полуофициальные легенды и семейные застольные рассказы из стран бывшего Восточного блока, в которых на СССР (и в особенности на РСФСР) возлагают вину за дефицит товаров, это чистые выдумки, поскольку торговый баланс этого товарообмена был для России отрицательным. Например, в 70-е годы в странах СЭВ не было нефтяных шоков, резкого роста цен на топливо и рецессии, когда арабские государства наложили эмбарго на экспорт нефти. СССР хотел быть империей, так что ему приходилось дорого за это платить.

Российское эмбарго на поставки американской, европейской, канадской, австралийской и японской сельскохозяйственной продукции в рамках ответа на санкции, может оказаться попыткой более масштабного восстановления экономических связей советских времен, поскольку создание формальных структур успеха не принесло (рублевая зона нового типа, СНГ и зона свободной торговли, Союз России и Белоруссии, Евразийское экономическое сообщество, Таможенный союз и единое экономическое пространство). Таможенный союз стал флагманским проектом Путина, когда тот еще был премьером, и, действительно, отличался от прежних договоров, поскольку Россия согласилась понести более внушительные расходы за экономическую интеграцию (см. СССР).

В рамках ТС экспорт российской нефти по нефтепроводам (но не в цистернах) в Белоруссию и Казахстан освобожден от пошлин. Уже введен общий таможенный кодекс и таможенные тарифы, в результате чего в Белоруссии и Казахстане систематически растут импортные пошлины.

Агрессивная игра оказалась выгодной

Обеим странам удалось договориться с Россией о переходных периодах на импорт некоторых товаров. Они подойдут к концу в 2015 году, и тогда создание общего экономического пространства будет завершено. До этого времени Москва может позволить Казахстану и Белоруссии сохранять «дырки» в эмбарго и реэкспортировать некоторые западные товары на свой рынок. Раньше, по разной информации, Россия позволяла Белоруссии зарабатывать на реимпорте своей нефти, а Казахстану (и опосредованно Киргизии) на реэкспорте китайских товаров в Россию.
Санкции, введенные против Москвы, могут укрепить связи некоторых постсоветских государств, поскольку они будут использованы Владимиром Путиным для замещения импортировавшихся с Запада продуктов питания сельхозпродукцией из более предпочтительных стран: сначала Белоруссии и Казахстана, затем Киргизии, Таджикистана, Армении, Азербайджана, возможно, Грузии и Молдавии, и даже отдельных регионов Украины, если там пройдет федерализация (например, из Донецкой и Луганской области).

Однако неэффективная советская система пережила вначале экономическое, а потом политическое банкротство, так что российская попытка ее возродить на аналогичных принципах субсидирования обречена на провал, в чем наверняка отдает себе отчет президент Путин. Поэтому игра ведется, пожалуй, за более высокую ставку.

В марте был аннексирован Крым, в Восточную Украину вторгаются российские войска, но санкции против России оказались избирательными и неэффективными. С марта курс рубля к доллару практически не изменился (36,5 к 36,1), как и доходность облигаций (десятилетние находятся на том же самом уровне — 9,29%). Между тем индексы московской биржи (рублевый MICEX и долларовый RTS) выросли на 6,1%, тогда как промышленный индекс Доу-Джонса поднялся на 2% (а WIG20 всего на 1,5%).

К июню из России, действительно, ушло около 75 миллиардов долларов, то есть больше, чем за весь прошлый год. Но если в первом квартале уход капитала составлял 62 миллиарда долларов, то уже во втором — всего 12,3 миллиарда, поскольку оказалось, что санкции Запада не приобрели более жестких форм, а курс рубля стал стабилизироваться. А в известном списке граждан России, на которых были наложены индивидуальные санкции, оказались всего… 30 человек. Агрессивная спекулятивная игра Путина в отношении Запада, о которой я писал до аннексии Крыма («Часы России тикают», Rzeczpospolita, 14 марта 2014), пока выглядит успешной.

Уже видно, что Россия использует в отношении стран ЕС и НАТО максиму «разделяй и властвуй» (или принцип кнута и пряника). Привилегированную в экономическом плане позицию получает Турция (которая приступила к переговорам о членстве в Евросоюзе), а Венгрия, Словакия и Чехия присоединяются к скептически смотрящей на санкции Франции, поскольку это мешает их элитам вести с Москвой бизнес.

Германия, которую с Россией также связывает масса интересов, как кажется, меньше всего пострадала и от санкций, и от эмбарго, так как они (что за совпадение!) не касаются энергетического и автомобильного секторов. Между тем она активнее всего выступает против ликвидации своей стратегической глубины, то есть усиления восточного фланга НАТО.

Так что если на начавшемся в Уэльсе саммите НАТО Польша и страны Балтии останутся членами второго сорта, одновременно платя самую высокую цену за российские санкции, то крах солидарности стран Альянса и ЕС станет свершившимся фактом. И он произойдет раньше, чем станет заметно негативное в долгосрочной перспективе влияние санкций на российскую экономику, в котором уверяет президент Обама. В долгосрочной перспективе сырьевая экономика России, действительно, не имеет шансов, однако так долго Путин, судя по всему, ждать не собирается.

Рафал Антчак — экономист, член правления компании Deloitte. В 1995–2005 годах принимал участие в консультативных миссиях Центра CASE, в частности, в России, на Украине, в Казахстане, Киргизии, Белоруссии и Молдавии.