В это время я не слишком плотно с ним общался. Моя главная задача состояла в организации обороны Белого дома. И когда приходила информация, что возможен штурм, Ельцин спускался на нулевой этаж с охраной и ближним кругом сподвижников. При этом были неоднократные попытки уехать в американское посольство.
Довольно скоро я понял, что надо действовать, чтобы не допустить штурма.
Я попросил Ельцина дать мне разрешение полететь в Форос и привезти Горбачёва в Москву. Ельцин спросил, как я это сделаю, ведь Горбачёв арестован, да и вылететь практически невозможно. Я сказал: «Борис Николаевич, вы разрешаете или нет?» Он ответил: «Смотри сам».
— Как вам удалось вылететь в Форос?
— Я спросил своего друга Андрея Дунаева, замминистра МВД, который позже станет министром внутренних дел Российской Федерации, есть ли у него спецназ. Он сказал, что есть, и я попросил выделить человек двадцать. Дунаев пообещал выделить и только потом спросил, зачем мне понадобились спецназовцы.
И вот мы с Дунаевым и группой спецназа выехали в аэропорт Внуково. Как ни странно, нас никто не остановил. Видимо, потому что мы двигались не на правительственных машинах, а на обычных автобусах — «пазиках» зелёного армейского цвета. Скорее всего, нас приняли за своих.
Приехали в аэропорт. Никто не ожидал нашего появления, тем более с вооружённым сопровождением. Я успокоил всех и попросил диспетчера дать информацию о свободном Ту-154, диспетчер сказал, что свободных самолётов нет. Единственный самолёт вице-президента СССР Янаева готовится к вылету в Крым на площадке перед правительственным салоном. «Ну и отлично, — говорю я, — на нём и полетим».
Мы начали грузиться на борт, экипаж мои команды выполнял нехотя.
Пришлось объяснить командиру экипажа, зачем мы здесь и что летим мы не на прогулку, а чтобы привезти Горбачёва в Москву, остановить военный произвол ГКЧП.
Взлетали самостоятельно, без разрешения. Разумеется, никакого диспетчерского сопровождения, никаких коридоров, эшелонов мы не получили.
Подлетаем к аэродрому «Бельбек». Чтобы воспрепятствовать посадке нашего самолёта, вывели на взлётно-посадочную полосу бэтээры, машины, а у нас топливо на исходе. После двух попыток произвести посадку я пригрозил диспетчеру, что включу систему SOS и весь мир узнает, что самолёт терпит бедствие из-за отсутствия топлива. И только после этого убрали с полосы технику. Мы благополучно приземлились, тут же подъехал комендант аэродрома. Я попросил дать нам автобус и уазик. И мы поехали к Горбачёву.
— Что представляла собой «изоляция Горбачёва»?
— Подъехали мы к госдаче «Заря» в Форосе, у забора стоят министр обороны СССР маршал Язов, председатель КГБ СССР Крючков и председатель Верховного Совета СССР Лукьянов. Оказывается, их борт приземлился буквально перед нашим. Я подхожу и спрашиваю: «Почему вы здесь стоите, почему не заходите?» Они говорят: «Нас не пускают к Горбачёву». — «Как не пускают? Ведь Горбачёв арестован!» — «Кто вам сказал такую глупость? Никто его не арестовывал. Он сам себя арестовал! Поэтому нас служба безопасности не пускает, попробуйте вы сами туда пройти».
Начальник службы безопасности президента Медведев пригласил нас с разрешения Горбачёва пройти на территорию, но только попросил оставить спецназ за воротами.
Заходим внутрь, нас встречает Горбачёв и начинает рассказывать, что арестован, что связь отключена. Тут же подхожу к телефону, поднимаю трубку — связь есть, отвечает коммутатор. Я представился и попросил соединить с Ельциным. Докладываю, что мы успешно добрались до Фороса, предлагаю Ельцину, чтобы тот пообщался с Горбачёвым, но Ельцин отказался: «Забирайте его и привозите в Москву…»
Я предложил Горбачёву, чтобы он с семьей собирался, и был готов к вылету через 30 минут. Горбачёв ответил, что полетит на своём самолёте, но я настоял на том, что в целях безопасности мы полетим на моём самолёте. Дунаев остался сопровождать Лукьянова и Язова.
При полёте в Москву у меня с Горбачёвым состоялся нелицеприятный для него разговор о перестройке, его мягкотелости, которые привели к таким катастрофическим последствиям.
Предложил ему серьёзно отнестись к наведению порядка в стране, к подготовке нового, жизнеспособного Союзного договора. Затем пригласить глав союзных республик, руководителей Верховных советов, парламентов и заставить этот договор подписать.
Горбачёв спрашивает:
— Как заставить?
— А вот так, пригласить ребят из спецслужб и отказавшихся подписывать сопроводить в «Лефортово».
Горбачёв замялся, мол, как так можно, они ведь главы республик. Я напомнил президенту СССР, что в соответствии с Конституцией — законом прямого действия — у нас в стране народовластие. 76 процентов проголосовали за сохранение страны единой и неделимой. Вам право поступить таким образом дал народ. Я был очень откровенен с ним и предупредил, что если он этого не сделает и не изменит своё отношение к исполнению обязанностей президента, то в один прекрасный день его попросту выкинут из Кремля.
— Мог ли ГКЧП победить? Почему он продержался только три дня?
— Если сам Янаев говорил, что они до конца не продумали свои действия, о чём тут можно рассуждать? Это глупость — начать такое серьёзное дело, не имея конкретных планов чётко продуманных последовательных действий.
Сама идея ГКЧП принадлежит Горбачёву, он ещё в марте поднимал этот вопрос.
Когда начался парад суверенитетов по всей стране, президент СССР понял, что нужно вводить чрезвычайный режим, но из-за своей мягкотелости и непоследовательности вовремя этого не сделал. А дальше он просто подставил своих соратников.
— Многие считают, что в принципе члены ГКЧП мало подходили на эту роль…
— Давайте начнём с того, что никто из членов ГКЧП не преследовал личных целей, они просто стремились не допустить развала страны. Другой вопрос, что как организаторы и как исполнители они не проявили себя должным образом, их личные качества не соответствовали поставленным задачам, историческому моменту.
— Если бы победил ГКЧП, это была бы трагедия или благо для страны?
— Каким бы образом мог победить ГКЧП, допустив от начала и до конца грубейшие ошибки? Взять хотя бы ввод войск в Москву.
— Какова роль Ельцина в разгроме ГКЧП?
— О каком разгроме ГКЧП Ельциным может идти речь? Не смешите меня и читателей.
— СССР был обречён или мог продолжить своё существование?
— Самое главное — это народ. Президенты, премьер-министры, председатели парламентов, депутаты приходят и уходят. Постоянны Родина и народ. 76 процентов хотели жить в единой стране. Какой здесь ещё нужен ответ?
— Скажите, соответствует ли действительности, что вы, узнав о встрече в Вискулях, предложили Горбачёву арестовать Ельцина, Кравчука и Шушкевича?
— Я не принял и никогда не приму Беловежские соглашения. В 18 лет я принял присягу на верность служения Родине и советскому народу. Когда утром я услышал по радио, что Советского Союза больше нет, что Ельцин доложил Бушу о ликвидации СССР, я сразу позвонил Михаилу Сергеевичу и предложил, чтоб он дал мне самолёт и 25 человек спецназа для ареста Ельцина, сопровождающей его свиты, предателей Кравчука, Шушкевича. На что Горбачёв сказал мне: «Вы думаете, когда мне предлагаете такое?»
Я спросил президента СССР, давал ли он полномочия Ельцину, Кравчуку и Шушкевичу. Может, съезд народных депутатов СССР или РСФСР, Украины, Белоруссии дал им такие полномочия? Горбачёв отвечает: «Нет, никто не давал таких полномочий». Тогда я спрашиваю: «А что, Уголовный кодекс СССР в нашей стране уже отменён? Может, отменена статья об измене Родине?» Он что-то начал мямлить и в конечном итоге сказал, что я просто сумасшедший.
Я тогда повторил сказанное ему в августе, когда мы летели из Фороса: «Готовьтесь к выезду из Кремля».
Так всё и произошло.
