- Мамочка, а как говорится:"Яблоко от яблони..." (ехидно улыбается).
- А ещё говорится: "В семье не без урода" (показывает язык и подмигивает) И хватит рвать мне больного сэрца, говори уже!
- Мама, вот посуди сама: мы идём сегодня на День рождения, я хочу дать пятьдесят долларов, а он говорит:"Ого!"
- А што он не прав? Зачем взрывать людям глаза, што вы богатые! Возьми скромно шесть хрустальных фужеров и иди.
- Рассудила называется! Кому нужны сейчас твои фужеры? У всех это давно есть!
- А я не судья, штоб ты хотела знать, а работник культуры! Я уже даже сама не вспомню, сколько лет подряд продаю билеты в цирк! И очень удачно! А не нужны им фужеры, так они другим подорют, делов куча!

Дочка возмущённо смотрит на мать. Входит мальчик , лет сорока.
- А чего у вас двери открыты? Здравствуйте, мама!
- Ой, хто пришёл! Янкеле, я так рада, кушать будешь? У меня такая чудная рыба, пальчики проглотишь, я для тебя специально делала, если бы ты сейчас не пришёл, я бы папу отправила, штоб он тебе отнёс!
- А мне? - дочь обиженно посмотрела на мать, - мне ты даже не предложила!
- Доченька, я виноватая, там и тебе хватит, просто я так обрадовалась, што увидела Яшу! Я всем соседям рассказываю, какой у меня золотой зять! Лучше, чем у кого-то сын! И слушай, Янкеле, сюда: я хочу, штоб ты знал, што я на твоей стороне. Твоя жена мне тут сумашечую голову сделала, а я говорю, што ты прав! Ты на кухне покушаешь, или тебе сюда принести?
- Спасибо, мама, мы же недавно завтракали, я не голодный, и спасибо, что поддержали, а то моей жене ничего не докажешь, стоит на своём и хоть убейся!
- Ты знаешь, Янкеле, а она не такая плохая жена, она мне стока рассказывала за тебя, так хвалила, а мне было так приятно слушать, какой ты хороший, я ж тебя, как родного сына люблю, ты же знаешь!
(дочка пила воду и поперхнулась при этих словах).

Яша подошёл и обнял жену:
- Да? Не ожидал, думал жаловаться побежала...
- Што ты, она посоветоваться побежала, ой, не хотела говорить, ну ладно, открою тебе тайну: Дина хочет тебе приготовить что-то вкусненькое, но я не скажу, что именно, ну вот мы и советовались, как две хозяйки! А за подарок она случайно сказала, што вы это не решили ещё, так я и сказала, што ты прав.
Весь монолог мамы дочка слушала с широко раскрытыми от удивления глазами, потом улыбнулась:
- Мамочка, спасибо, я всё запомнила, что ты мне говорила, если, вдруг, что-то забуду, я позвоню. Ну, нам пора, мы пойдём.
- Нет, пока ты уже не возьмёшь для Яши рыбу, я вас таки не выпущу!
- Только для Яши? Ты опять про меня забыла?
- Ой, дурная моя голова, ну ты же знаешь, што он у меня на первом месте, а потом ты - сказала мама и улыбаясь, виновато пожала плечами.

Зять стоял с довольной улыбкой. Его тёща принесла закутаннную в полосатое полотенце рыбу фиш поставила в непромокаемую сумочку и подала зятю.
- Вот, кушай на здоровье и штоб всё мине уже поел, а то я обижусь!
- Спасибо вам, мама, Вы настоящий друг, эх, повезло мне с тёщей!- взял под руку жену,- идём, Дина?
- Иди, я догоню, с мамой попрощаюсь.

Мужчина вышел, дочь подошла к матери и вполголоса:
- Мама, ты великая актриса! По тебе Большой театр плачет! А как же ты папу без соте оставила?
- Знаешь, дочь моя, я таки не хочу, штоб ты потом плакала на свои оба глаза, поэтому мы с папой покушаем рыбу в следующий раз. Иди уже и запомни: штоб в доме был лад, нужно всегда быть таки немножечко актрисой!

© Мария Волынская

На знаменитых "лопатинских средах" бывали Тютчев, Тургенев, Лев Толстой, Владимир Соловьев, Андрей Белый, Константин Станиславский. 15 августа 1898 года на литературном вечере в доме номер 15 по Гагаринскому переулку появился худощавый загорелый молодой человек - начинающий беллетрист Иван Бунин, успевший опубликовать два-три рассказа и несколько стихотворений.

Дом этот был с историей. Вначале он принадлежал барону Владимиру Штейнгелю, русскому дворянину с человеку с немецкой фамилией, не знавшему по-немецки ни слова. Штейнгель был масоном, в доме имелась и секретная комната, куда можно было попасть через шкаф, и подземный ход. О прошлом дома напоминала роспись потолка в виде масонской символики: молотки, щипцы, циркули и звезды.

Позже в нем жил дядя Тургенева, затем внук Суворова, а потом уже дом перешел к семейству Лопатиных.

Дом Лопатиных

После ужина и обстоятельного разговора о балканском вопросе и новинках театрального сезона пришел черед того, зачем, собственно они и собрались.

Увлеченный оккультными науками Левушка Лопатин собрался продемонстрировать изобретенное в Нюрнберге столоверчение. Он уверял, что именно так вызывал духов знаменитый Ван Дален, доктор богословия и медицины.

Екатерина и Лев Лопатины

Гости расселись вокруг стола, в центре которого было установлено блюдце, а по углам - подсвечники с четырьмя свечами. Абсолютно серьезный и сосредоточенный Лопатин зажег свечи и произнес магическое заклинание. Молодой литератор Бунин еле сдерживал смех. Прошло несколько секунд и присутствующее ахнули - в гостиной над толом пронесся легкий и холодный ветерок... Все молчали.

Иван Бунин, тихо спросил: "Что меня ждет?" Блюдечко простучало: "Слава, изгнание, нищая старость..." Желая разрядить обстановку, лучший друг дома Лопатиных, университетский профессор истории, упитанный мужчина с бородкой задал вопрос: "О ком думает сейчас наша очаровательная Екатерина Михайловна?"

Повисла тишина и блюдечко ответило: "Она думает о любовнике, который бросил ее неделю назад". Екатерина вскочила, опрокинув стул и выбежала из комнаты. Профессор истории побагровел: да, неловко вышло.

На "лопатинских" средах были самые известные люди: сидят И.Гончаров, И.Тургенев, А.Дружинин, А.Островский. Стоят: Л.Толстой, Д.Григорович.

Отец и брат Екатерины недоуменно уставились на Бунина. Они оба считали, что у Кати роман именно с ним, иначе зачем она приглашала этого никому неизвестного, заурядного молодого человека в из дом?

Так замечательно начавшийся вечер был испорчен. Хозяин дома, Михаил Николаевич Лопатин, миролюбиво предложил покончить со столоверчением: "А что, господа, партию в вист не желаете составить?"

Бунин не стал дожидаться начала игры и тихонько вышел из гостиной. Он искал Екатерину Михайловну. Катя сидела за бюро в своей комнате - растерянная, плачущая. Он подсел к ней: "Что вы, не надо. Забудьте о своем докторе Токарском. Да, обаятелен, умен. Ах да, забыл, похож на Достоевского, только красивый. Но это не достоинства, по моему мнению. Эскулап ваш - свинья порядочная. Как он мог с вами так поступить? Подцепил заезжую француженку..."

Екатерина Лопатина

Лопатина вытерла слезы и улыбнулась: "Да, все кончено!" Он нежно обнял ее за плечи: "Знаете что? Выходите за меня замуж". Катя развеселилась: "Ваня, вам двадцать восемь, а мне тридцать три. Какие из нас муж и жена?" Бунин с нежностью посмотрел на нее: "Но я вас люблю..."

Лопатина посерьезнела: "Да полно, Ваня. Замуж надо выходить, если готов за человека голову на плаху положить. Любите вы не меня, а нашу семью, наш дом: кремовые шторы, лампу с зеленым абажуром, книги, разговоры..."

Бунин познакомился с Лопатиной в редакции журнала "Новое слово" в январе 1897 году и с тех пор часто бывал в московском доме Лопатиных. Иван Алексеевич жил в то время в Хрущевском переулке в меблированных комнатах Гунста рядом с домом Лопатиных.

Иван Бунин

В дачный сезон Бунин встречался с Лопатиной в Царицыно, где помогал в чтении корректуры ее романа "В чужом гнезде" и редактировал его. Летом Бунин, чтобы быть рядом с Екатериной, снял на двоих со своим приятелем Иннокентием Михеевым небольшую квартиру поблизости от дачи Лопатиных в Царицыно.

Здесь, в Царицыно, 1 июня состоялось еще одно объяснение: 16 июня Бунин написал в письме: "Как не почувствовали Вы никогда моей любви и не дрогнуло у Вас сердце? И уж никакой надежды..." Он предложил ей руку и сердце повторно, но опять был отвергнут. В сердцах Бунин пообещал Лопатиной: "Вот увидите - я буду известен не только на всю Россию, но и на всю Европу!"

Через два месяца Бунин женился на девятнадцатилетней Анне Цакни, которую до конца жизни называл "мой солнечный удар". Лопатина была очень задета его скорой женитьбой.

"Если к Лопатиной мое чувство было романтическое, то Анна стала моим "языческим увлечением…" - впоследствии напишет он в одном из дневников.

Иван Бунин

В эмиграции Бунин вспоминал о Лопатиной: "Она была худая, болезненная, истерическая девушка, некрасивая. Правда, в ней было что-то чрезвычайно милое, кроме того, она занималась литературой и любила ее страстно. У меня же не было ни малейшего чувства к ней, как к женщине. Мне нравился переулок, дом, где они жили, приятно было бывать в доме. Она мне нравилась потому, что нравился дом..."

У них впереди была длинная жизнь, полная любви и расставаний, с войнами, революциями, путаная, временами радостная, порой невыносимо тяжелая, но у каждого своя...

После 1917 года Лопатина эмигрировала во Францию, где встречалась с Буниным в Грассе в 1930-х годах. Немолодые уставшие эмигранты, он - уже знаменитый, но еще не впавший в нищету писатель, и она, полузабытая. Бунин смотрел, как постаревшая Екатерина Михайловна, ссутулившись, прикуривает и думал: "Как я мог влюбиться в нее?"

Но ведь то, что было с ними в тот вечер, навсегда с ним: и та ночь, и та круглая и яркая луна в окне, и острое ощущение любви и мучительной жалости. Любовь драгоценна сама по себе - забывается человек, но память о чувстве остается навсегда и придает смысл жизни.

Из письма Бунина: "Мне очень обидно и горько, милая и дорогая Катерина Михайловна, вспоминать многое из того, что Вы сказали мне.

Вы так сдержанны и так замкнуто живете своей внутренней жизнью, что я каждую минуту боюсь быть навязчивым и ненужным, даже в то время, когда какое-нибудь высокое настроение раскрывает душу, как, например, в светлую ночь, когда я отдал бы Бог знает что за то, чтобы вдруг увидать Вас возле себя, увидать Вашу обрадованную улыбку и внезапно почувствовать близость бесконечно дорогого человека, которая наполняет душу радостью умереть за него, сделать все, чтоб только он был счастлив.

...Мне невыносимо думать, в каких тисках, без радости и деятельности, проходит Ваша молодость, что Вас ждет, может быть, апатия, угнетенная покорность судьбе, а потом - одинокая старость".

Иван Бунин

Он был прав, Екатерина Михайловна замуж не выходила, она не могла до самого конца жизни пережить несчастную любовь к врачу-психиатру Токарскому. Основным занятием Екатерины Михайловны во Франции с 1926 года и до самой кончины была работа в стационаре для больных туберкулезом русских детей и поддержание этого учреждения. Финансовых вложений не хватало и учреждение существовало благодаря энтузиазму Лопатиной.

Екатерина Лопатина разводила кур, кроликов и даже породистых собак, не брезгуя самой тяжелой и грязной работой. Детей там не только лечили, но развивали духовно, Екатерина Михайловна организовала в Шато де Клозон маленькую церковь, дети обучались церковному песнопению. Делалось все, чтобы они не забывали, что они русские. В письмах Веры Буниной упоминается сын художника Николая Дмитриевича Милиотти, который приехал практически не разговаривая по-русски и очень скоро освоил родной язык.

Лопатина умерла во Франции в 1935 году на 71-ом году жизни от инсульта.

Источник: Яндекс Дзен