Seva Novgorodsev: За миллион фунтов…

Не знаю, отчего, но британские премьер-министры быстро стареют. То ли этот высокий пост достается им в переломный возраст, то ли напряжение работы слишком велико. Вспомним Маргарет Татчер, которая въехала на Даунинг-стрит молодой и цветущей женщиной, а через каких-нибудь 13 лет покидала резиденцию в доме номер 10 уже изрядно пожилой.
Или Тони Блэра, который из совсем молодого человека, почти юноши, за 10 лет премьерства превратился в человека глубоко средних лет с седеющими висками. Был, с другой стороны, Винстон Черчилль, которому удалось хорошо сохраниться, с сигарой в одной руке и рюмкой коньяка в другой. Но главный его секрет – вовсе не в этом.
У Черчилля было глубокое увлечение, которому он был верен все последние годы — живопись. Он еще и писал, писал много, даже Нобелевскую премию по литературе получил, но это был труд, от которого на душе спокойнее не становилось, а с кистью у мольберта Черчилль воспарялся. «Если бы не моя живопись, — сказал он однажды, — то не знаю, как бы я жил, как бы выдержал все это напряжение».
Рисовать он начал поздно — в 40 лет. Картины Черчилля, понятно, не могли выставляться или – упаси Бог – продаваться в галереях, хотя в деньгах он нуждался постоянно. Свои работы он дарил, чаще всего дружественно расположенным политикам. В 1951 году, во время обеда на Даунинг-стрит 10 он преподнес Гарри Трумену свою картину «Марракеш».
Трумэн был, в каком то смысле, родственной душой. Черчилль встретился с ним еще на послевоенной Потсдамской конференции, где американский президент поистине блеснул, причем с неожиданной стороны — сел за концертный рояль из блестяще сыграл что-то, кажется из Рахманинова.
Сталин, зная про живописные способности британского премьера тогда пошутил, что ему, не имеющему никаких способностей, неловко находиться среди таких талантливых людей.
Иосиф Виссарионович, конечно, скромничал, поскольку в юности тоже был поэтом и даже публиковался, но незрелые стихи на грузинском ни в какое сравнение с художественной продукцией западных лидеров, конечно, не шли.
Я сейчас говорю в бесстрастном ключе, не как искусствовед с претензиями, а как бибисейский журналист, который хочет сообщить слушателям, что одна из работ Черчилля – «Чартвелл, ландшафт с овцой» продалась на аукционе Сотби за миллион фунтов.
Надо отдать должное Трумэну, он еще в 1951 году, не зная аукционных цен будущего, откликнулся на подарок, как расчувствовавшаяся институтка: «Не могу выразить словами восхищение этой картиной… я буду хранить ее как драгоценность всю свою жизнь, как нечто самое ценное, что у меня есть и передам дочери, Маргарет, в наследство».
Гарри Трумэн умер в 1972 году.
Дочь Маргарет не обещала хранить картину всю свою жизнь, потому имела моральное право поступать с ней, как считала нужным. Например, продать, если ей нужны деньги. (Картина была выставлена на аукцион Сотбис в Лондоне 13 декабря 2007 года).
Если бы папа Трумэн в свое время догадался записать пластинку, или две и оставил бы эти записи в наследство, то дочери, быть может, не пришлось бы расставаться с семейной ценностью.
Представляете – компакт диск с записями президента США, отдавшего приказ сбросить атомные бомбы на Нагасаки и Хиросиму?
А если еще перевести в формат МР3 для скачивания в интернете?
Бешеный был бы успех.