Война и в самом деле есть лишь «продолжение политики иными средствами» в тот момент, когда предыдущие инструменты и методы политической борьбы уже не действуют, а новые еще не созданы и не прошли проверку самой войной. Война обладает своей убийственной (в прямом и переносном смысле) логикой, которую невозможно объяснить по канонам мирного времени, невозможно свести к спокойной политической дискуссии вида «Борис, ты не прав».

В мирной жизни мы обычно оперируем лишь вероятностями и оцениваем их влияние на нашу жизнь весьма спокойно, а вот на войне нам приходится все время говорить о возможностях — своих и своего противника — и учитывать их уже не как эфемерные вероятности, а как зримые опасности для себя и для своего физического существования в возможном будущем.
Возвращаясь к наследию Клаузевица, можно привести еще две его цитаты, которые весьма выпукло и емко раскрывают этот подход, подход «опасностей», а не «вероятностей»:

«В таких вещах, как война, ошибки от доброжелательности являются худшими из всех».
«Пока противник не сокрушен, я должен опасаться, что он сокрушит меня: следовательно, я не властен в своих действиях, потому что противник мне диктует законы точно так же, как я диктую ему их».
Именно этот факт, факт того, что на войне невозможно быть «чуть-чуть беременным» или «немного разоблаченным» и ускользает от большинства исследователей и прогнозистов. То, что на войне стороны действуют под прессом действий противника, ломает все казалось бы полностью выверенные и сбалансированные политтехнологические конструкции.

Война в реальном мире всегда продолжается или до полной победы, или же до полного истощения обеих сторон. Только так — до полного истощения или до полной победы. Третьего не дано.

Полное истощение сторон — это невозможность дальнейшей войны, невозможность дальнейшей мобилизации, невозможность ведения каких-либо наступательных операций с решающими целями.

В истории мира было несколько примеров таких «замороженных» конфликтов. Самые свежие из них до сих пор можно наблюдать на карте Юго-Восточной Азии — это материковый Китай и гоминьдановский Тайвань, Северная и Южная Корея.

Такие конфликты замораживаются на десятилетия. Несмотря на общую историю, несмотря на семейные и дружеские связи, такой конфликт окончательно разводит людей сначала по разные стороны одной баррикады, а потом и по разные стороны государственной границы. Окончательное оформление получившихся общностей людей может быть сугубо различным — от полноценных классических государств до весьма экзотических конструкций вида Боснии и Герцоговины или Северного и Южного Кипра, которые могут либо законсервировать конфликт внутри страны, либо распасться на две неравные и неравноценные части.

Полная победа — это физическое и политическое уничтожение одной из сторон. Красные изгнали белых отовсюду — не оставив им никакого «острова Крым» для создания своей «Белой России»; Нигерия полностью проглотила Биафру; янки полностью зачистили «страну Дикси».

Какие же цели может преследовать каждая из сторон украинского конфликта? Может ли «Единая Украина» хунты пойти на раздел страны — и насколько готова пойти на раздел страны формирующаяся «Новороссия»? Может ли «Единая Украина» окончательно победить «Новороссию» — и может ли «Новороссия» очистить всю «Единую Украину» от фашистов и ультранационалистов?

Постараемся просчитать эти вероятности, понимая, что стороны конфликта воспринимают их именно как опасности для себя лично.

Вероятность полного уничтожения «Новороссии» прямо пропорциональна соотношению сил сторон: 6 миллионов жителей «Новороссии» по состоянию на 1 сентября противостоят как минимум 35 миллионам жителей оставшейся «Единой Украины». Мобилизационные потенциалы сторон чисто математически относятся как 1:6 — на каждого солдата армии Новороссии противная сторона может выставить минимум 6 солдат.

Отсюда и возникает императив для действий Новороссии — это, как минимум, выход на линию Херсон — Запорожье — Днепропетровск — Харьков, который позволит всё-таки свести соотношение сторон конфликта к более-менее равному и хотя бы остановить мобилизацию людей в карательные батальоны «Единой Украины» на юго-востоке Украины.

Еще раз подчеркну, в существующей конфигурации, прижатой к России и лишенной выхода к морю, в ситуации, когда основные города Новороссии находятся под постоянным артиллерийским и минометным обстрелом, — Новороссия проигрывает схватку на истощение. Жизненной задачей, решающей вопрос выживания, для нее является обеспечение спокойствия и тыловой жизни в основных городах Донецко-Луганской агломерации — Донецке, Горловке, Луганске. Эта задача может быть решена с чисто военной точки зрения только в результате выхода на некие естественные оборонительные рубежи — в чистой степи возле Донецка невозможно будет организовать сколь-либо прочную оборону.

Новороссии для последующего выживания необходим морской порт, и поэтому рано или поздно ей надо освободить и обезопасить Мариуполь, решить вопрос с Бердянском и Геническом, ликвидировав их как базы для размещения ВМФ Единой Украины, которые, конечно же, постараются обеспечить морскую блокаду Мариуполя и всячески будут препятствовать судоходству из этого порта.

Новороссии нужен Днепр как естественная водная преграда — два моста в Херсоне, дамба в Новой Каховке, мелкий Каркинитский Залив — все эти географические особенности позволяют на юге Новороссии, в исторической Северной Таврии, легко организовать стратегическую оборону.

Сложнее с определением северного фланга возможностей. Легко представить себе линию фронта вдоль Днепра, но крупнейшие города региона — Запорожье и Днепропетровск — в этом случае оказываются рассеченными надвое. Легко понять позиционный фронт вдоль Самары и Орели — и вплоть до истоков Северского Донца у Волчанска, но что произойдет с Харьковом, если армия ополчения подойдет к нему всего на 30-40 километров?

Однако, в целом, можно себе представить некие естественные границы «Новороссии», которые ей будет возможно защитить и удержать. Более того, данные границы удобно оборонять и «Единой Украине» — в этом случае мы получим реинкарнацию очередного Андрусовского перемирия (конечно же, в современной редакции).

Но может ли устоять в такой конфигурации «Едина Украина»? Скорее всего — нет.

Выход армии Новороссии на такие рубежи, как я уже сказал, однозначно поставит вопрос о восстаниях в Харькове, Запорожье, Днепропетровске, Николаеве и Одессе. Потеряв Таврию, часть Слобожанщины и Приднепровья, «Единая Украина» автоматически теряет и весь юго-восток, и выход к морю в районе Одессы. Просто потому, что городские восстания в тылу будут множиться и расти, как грибы после дождя, и остановить их можно будет только у границ корневой, спящей и индифферентной пока Центральной Украины.

Поэтому не хочу расстраивать нарождающуюся политическую нацию новороссов, но для нас это война на выживание. Единственной целью «Единой Украины» в данном случае является наше полное уничтожение как организованной и политической силы.

В случае же Новороссии — возможны варианты. Решив вопрос безопасности своих основных городов и обеспечив себе экономическую самодостаточность за счет объединения под знамена «Новороссии» всего юго-востока бывшей «Единой Украины», новое государство решает для себя вопрос выживания и может в дальнейшем вести уже войну на истощение «Единой Украины», вместо того чтобы добиваться ее полного уничтожения.

Как говорил Клаузевиц: «Добросердечные люди могут, конечно, полагать, что существует некий оригинальный способ обезоруживать и побеждать противника без пролития большого количества крови, они вольны также думать, что именно в этом и заключаются подлинные достижения искусства воевать. Звучит это привлекательно, но на деле является обманом, который необходимо открыть. Война есть крайне опасное дело, в котором наихудшие ошибки происходят от доброты».

Раздел Единой Украины возможен. Вспомним о соотношении 1:6 сейчас и о возможном почти равном соотношении завтра. Если стороны истощатся в противостоянии на линии Днепра, то у нас будет две Украины. Если же режим в Киеве рухнет раньше Новороссии, то, скорее всего, все, что останется от бывшей «Единой Украины» — это настоящий «Украинский Тайвань» из трех самых западных областей. Но уже без Закарпатья.

Однако, понятное дело, политтехнологи, которые обслуживают конфликт со стороны хунты и скрыто поддерживают ее в Москве, сейчас будут стараться остановить войну. Безусловным желанием Киева сейчас является консервация конфликта на соотношении сторон 1:6 и последующая война на истощение в этой выгодной для него конфигурации. Именно поэтому на Новороссию и на поддерживающую ее прямо и косвенно Россию и осуществляется сейчас столь беспрецедентное давление. Отменяются уже заключенные сделки, вводятся новые санкции, ужесточается риторика дипломатов, беснуются подконтрольные Западу и Киеву СМИ.

Стоит ли поддаваться на все эти игры политтехнологов ополченцам, полевым командирам, выстрадавшим свою победу жителям Новороссии? Думаю, что нет. Существующие две республики, да еще и лишенные выхода к морю в виде столь близкого, но пока так и не захваченного Мариупольского порта — нежизнеспособны уже даже в перспективе четырех-пяти месяцев — они могут просто не пережить суровую зиму.

На войне все очень просто. Но самое простое обычно оказывается и наиболее сложным.

Ведь война всегда ведется до победы — и точка.