В начале 1990 года будущая роль НАТО часто становилась темой доверительных бесед между президентом США Джорджем Бушем-старшим (George H. W. Bush), госсекретарем США Джеймсом Бейкером (James Baker), канцлером Германии Гельмутом Колем (Helmut Kohl), министром иностранных дел Германии Гансом-Дитрихом Геншером (Hans-Dietrich Genscher) и министром иностранных дел Великобритании Дугласом Хердом (Douglas Hurd).
Из документов министерства иностранных дел следовало, что 6-го февраля Геншер сказал Херду, что Михаил Горбачев захочет исключить тот факт, что НАТО расширится за счёт ГДР, не говоря уже о Восточной Европе. Геншер стал инициатором того, что в заявлении НАТО для прессы было отмечено: «Альянс не собирается расширяться на Восток». Высказывание такого рода не может иметь отношение только к Восточной Германии. По мнению Геншера, Советский Союз «должен был быть уверен в том, что после смены власти Венгрия не станет частью Североатлантического альянса». Геншер настаивал на том, чтобы НАТО незамедлительно начала обсуждать тему. Херд согласился.
Три дня спустя госсекретарь США Бейкер провел переговоры с Горбачевым. Во время встречи американец делал ремарки и помечал их звёздочками: «Конечный результат: объединённая Германия зафиксирована в (полит). изменённой НАТО, чья юрисдикция не будет распространяться на Восток!».
9-го февраля записи Бейкера, кажется, оказались единственным местом, которое подтверждало, что НАТО дала обещание на расширяться. Возникает интересный вопрос — если «конечный результат» госсекретаря США заключался в том, что НАТО не будет расширяться на Восток, то означало это, что после объединения Германия в альянс страна не войдёт?
В то время Геншер и Коль ожидали своего визита в Москву. Бейкер оставлял секретное письмо западногерманскому послу в Советском Союзе для Коля. В нем Бейкер объяснил, что сформулировал ключевое высказывание в виде вопроса и напрямую задал его Горбачеву: «Что Вы предпочли бы: объединенную Германию вне НАТО, независимую и без американских войск на её территории, или Германию в составе НАТО с гарантиями того, что Североатлантический альянс ни на один сантиметр не продвинется на Восток?». Вероятно, Бейкер преднамеренно представил образ Германии вне военного блока так, что Горбачеву это не понравилось. По словам Бейкера, Горбачев ответил ему так: «Любое расширение НАТО было бы абсолютно неприемлемым». С точки зрения Бейкера, реакция Горбачева свидетельствовала о том, что «нынешние границы НАТО могли бы быть приемлемы».
В Вашингтоне Штаб Совета национальной безопасности приступил к работе над докладом о переговорах и пришёл к выводу, что такого рода решение не будет практичным. Как гарантии НАТО могут распространяться лишь на половину страны? Поэтому Совет национальной безопасности от имени президента Буша написал письмо Гельмуту Колю, которое канцлер получил перед визитом в Москву. Вместо того чтобы дать понять, что НАТО не будет расширяться на Восток — как это сделал Бейкер, в письме говорилось, что НАТО поднимает вопрос об особом военном статусе для ГДР. Но что будет представлять собой такой статус, указано не было. Однако последствия были очевидны — вся Германия стала бы членом НАТО. А для того чтобы Москва проще могла «перенести» такое развитие событий, были бы выторгованы позволяющие сохранить лицо оговорки для востока страны — например, ограничение на действия определённых родов войск альянса.
Перед встречей с Горбачевым в Москве 10-го февраля 1990 года Коль оказался в затруднительном положении: он получил два письма — одно от Буша, а другое от Бейкера, причем оба с противоположными позициями по одному и тому же вопросу. В письме Буша говорилось о том, что НАТО будет расширяться на Восток; в письме Бейкера отмечалось, что этого не будет.
Согласно документам Ведомства канцлера, Коль выбрал более мягкую политическую линию, потому что надеялся, что она, возможно, могла бы обеспечить желаемый результат — разрешение Москвы на объединение Германии. Поэтому Коль заверил Горбачева, что юрисдикция НАТО, конечно же, не будет распространяться на территорию ГДР. В ходе параллельных переговоров со своим коллегой Эдуардом Шеварднадзе он говорил о том же: «Для нас очевидно, что НАТО не будет расширяться на Восток».
Так же как и на встрече между Бейкером и Горбачевым, каких-либо письменных соглашений не было. Услышав многочисленные заверения, Горбачев даёт зелёный свет (как позже заметил Коль) на начало создания валютного и экономического союза между Восточной и Западной Германией. Так был сделан первый шаг на пути к объединению Германии. Коль тут же выступил на пресс-конференции: он не хотел, что его кто-то опередил и приписал себе такой политический успех. В своей книге «Я хотел объединения Германии» он пишет, что в ту ночь от радости он не мог уснуть и, несмотря ледяной февральской погоде, он отправился на прогулку по Красной площади, к Мавзолею Ленина.
Очень быстро влиятельные западные политики раскритиковали формулировки Коля. Не успев вернуться в Вашингтон, Бейкер сменил курс и занял позицию Совета национальной безопасности. С тех самых пор внешнеполитическая команда Буша строго следовала одной линии. И никаких заявлений о том, что НАТО сохранит границы 1989 года, больше сделано не было.
Коль подстроился под линию Буша, на что указывают американские и немецкие протоколы встречи от 24-го и 25-го февраля в Кэмп-Дэвиде. Буш не скрывал от Коля своих мыслей о компромиссе с Москвой: «К чёрту это всё! Мы одержали победу, они — нет. Мы не можем допустить, чтобы Советский Союз в последнюю минуту ушел от поражения»
Коль возразил на это, что им необходимо найти путь, который устроит Горбачева. В конечном счёте, заметил Коль в беседе с Бушем, всё сводится к деньгам. На что Буш ответил, что у «канцлера много денег». Таким образом, была разработана убедительная стратегия: «подкупить и вытеснить» Советский Союз, как позднее заметил бывший заместитель советника по национальной безопасности Роберт Гейтс. А деньги должна была дать Германия.
Буш и Коль правильно рассчитали, что Горбачев действительно уступит желаниям Запада, если он получит компенсацию. Ему нужны были деньги. В мае 1991-го года посол США в Москве Джек Мэтлок (Jack Matlock) сообщил, что Горбачев всё меньше и меньше производит впечатление человека, который обладает государственной властью: он походит на «лидера, который находится под давлением». Мэтлок указывал на многочисленные свидетельства кризиса: «растущая преступность, увеличение количества демонстраций против властей, усиление сепаратистских настроений, снижение экономических показателей... и медленный, неопределённый переход власти от партии к государству, от центра — к периферии».
Москве было бы сложно решить свои проблемы без поддержки Запада. Оставался вопрос, сможет ли Западная Германия помочь таким образом, чтобы избежать видимости того, будто она купила согласие Горбачева на вступление объединённой Германии в НАТО, причем гарантии того, что она не расширится на Восток, отсутствуют.
Коль выполнил эту сложную задачу в два этапа: в июле 1990 года он встретился с Горбачевым, в сентябре того же года последовало два эмоциональных телефонных разговора. В итоге, Горбачев согласился на вступление объединённой Германии в Североатлантический альянс, на что в обмен он получает четыре года на то, чтобы вывести советские войска с территории Германии. Кроме того он получает двенадцать миллиардов немецких марок на строительство жилья для покидающих Германию советских солдат и три миллиарда немецких марок — на беспроцентный кредит. Но осталось то, что он не получил — никаких гарантий того, что НАТО не будет расширяться на Восток.
В краткосрочной перспективе США одержали победу. Они вместе с ФРГ очень ловко обыграли Горбачева: расширили НАТО на Восток, при этом им не пришлось дать каких-либо обещаний относительно будущего альянса. Один из сотрудников Белого дома составил список с дюжиной сценариев развития событий: от «самого благоприятного» (никаких ограничений для НАТО и к тому же ГДР становится членом альянса) до «самого неприятного» (абсолютно нейтральная Германия с внеблоковым статусом). Полученный результат располагался где-то между самым лучшим и вторым по качеству сценарием. Редко какая страна может добиться таких больших успехов в ходе международных переговоров.
А что же писал Бейкер в своих воспоминаниях? Практически каждый успех несёт в себе семя будущих проблем. В данном случае оно заключалось в том, что после холодной войны Россия оказалась на периферии новой Европы. Десять лет спустя молодой офицер КГБ, который в1989-ом году служил в ГДР, в одном интервью поделился собственными воспоминаниями о том времени и рассказал, как ему было горько возвращаться в Москву и осознавать, что «Советский Союз потерял свои позиции в Европе». Его звали Владимир Путин. Он еще будет обладать властью, которая позволит ему отплатить за ту горечь.
Источник: http://inosmi.ru/world/20141002/223391386.html
