Картонку поставили на пол и вместе вынимали елочные игрушки. Они искрились, мелькали в глазах, и дети возбужденно щебетали, помогая маме, время от времени кричали:

- Смотри, смотри!.. А помнишь вот эту?!. Как я еще была маленькая ... - и непременно следовало забавное воспоминание.

Вот серебристые ангелочки. Увидев их, Таня захлопала в ладошки:

- Ма-а-ам!.. Можно я их сама повешу?

- Игрушки очень хрупкие и легко бьются. Не боишься разбить? Да и не достанешь так высоко... Вам с Павликом лучше цеплять конфеты.

Девочка кивнула, еще бы: цеплять на елку конфеты – самое то!

Наконец золотистая звезда с длинными лучами заняла свое место и засияла. Ниже разместились родственники по торжеству-серебристые ангелочки. И тут мама достала еще какую-то игрушку, а когда развернула, дети увидели темно-синее яйцо с потертым рисунком: на одной выпуклости Мария с Иосифом склонились над колыбелью, на второй - мудрецы с верблюдами, ехали по пустыне. Игрушку украшали меленькие снежинки и надпись: «ХРИСТОС РОДИЛСЯ!»

- Мама, что это? Откуда взялась эта игрушка? Такая некрасивая!.. - воскликнула девочка. - Ты хочешь ее нацепить?!.

Рассмотрев игрушку со всех сторон, мама утвердительно сказала:

- Это игрушка вашей прабабушки Нины... Мы повесим ее на почетное место - возле ангелочков.

- Чего-о?!. Она все испортит! Такая некрасивая-а-а ... старая-а!. - разочарованно протянула девочка.

А мама уже искала толстую нитку и привязывала к игрушке. Подошла к елке и повесила. Тогда объяснила:

- Игрушка действительно старая-ей больше ста лет... и хоть не очень некрасивая, она дорогая!

- Дорогая?!. – удивилась Таня. – Неужели она стоит много-много денег?..

- Вещи становятся дорогими не ценой, а тем, что помнят важные моменты жизни! Самое дорогое в мире не покупается за деньги и не продается. А какая необычная у нее история!..

- Разве у игрушек есть история? - серьезно спросил Павлик.

- Еще бы!.. Вот нарядим елку - и расскажу!

Скоро елочные украшения, дождики и снежки оказались на деревяшке; папа подключил гирлянду и разноцветные огоньки замелькали в неудержимом беге. Дети притихли и залюбовались елкой.

- Ма-а-ам, а история?.. - нарушила тишину Таня.

- Расскажи, мама, расскажи!.. - поддержал Павлик.

Мама задумалась, она крепче прижала детей и рассказала…

История, которую помнит елочная игрушка, произошла перед Рождеством. В одном городе произошло несчастье - погиб молодой парень. Его нашли возле квартала, где жили евреи, поэтому именно их заподозрили в убийстве. Это вызвало панику: люди боялись выходить из дома в темное время, а еврейский квартал обходили десятой дорогой. По городу поползли разные слухи: одни говорили, что убитый не отдал долг ростовщику-еврею, вторые шептали о какой - то жертве, третьи совсем потеряли рассудок-подстрекали к мести. Поэтому и получилось, что одни готовились к большому празднику, другие-к кровопролитию…

В центре города, возле базарной площади, возвышался храм. Храм был красив: Златоверхий, из белого камня. На большие праздники к нему шли не только горожане, но и жители ближних сел. Порядок на площади и возле храма наводил дед Кузьма - церковный сторож. Он сроду был кривой – такой родился, и все делал ловко – и в жару, и в мороз.

В тот день Кузьма вышел на службу раньше; расчистил дорожки, ведущие к храму, подмел порог. Долго возился во дворе, наносил воды и дров. В дворницкую вошел затемно и растопил печку, а как прогорело - прилег на пол. Не расслышал, когда и задремал…

Спал тогда или не спал Кузьма не мог вспомнить, но вдруг увидел, что с неба скатилась звезда и упала прямо к порогу. Бросился - сна как и не было, нигде ничего, а снаружи в окно льется свет, как будто кто-то разлил молоко... Старик знал, что так бывает от снега, то при чем здесь звезды?.. – изумился Кузьма. "Так мне Бог напоминает, чтобы я Рождество не проспал!.."И откинув полу тулупа, он сунул ноги в разбитые валенки.

Немного погодя туго подпоясался, надел шапку. Шагнул за дверь и крикнул: с высокого неба, подсвеченного странным светом, величественно спадал снег. Легкие снежинки кружились, порхали вверх, убегали друг от друга, как дети, которые играли в крысу, а потом спускались на землю. В бледном свете газового рожка казалось, что это вовсе не снег, а чудное пряжа, которое невидимая ткачиха вплетала в пушистое покрывало. Тишина стояла, аж звенел воздух; город преспокойно спал, забыв дневные страхи…

Кузьма вдруг почувствовал, будто кто-то сжал ему душу. Стянув шапку, поднял голову и прошептал: «Странный Ты, Господи!.. За что любишь этот мир?..»

Где-то далеко залаяли собаки... Кузьма еще постоял, подивился и приступил к работе. Обмёл площадку впереди храма, взошел на порог; снег пылью летел наземь, старик поддавал. Но вот метла, разогнавшись, шаркнула и обо что-то ударилась. Шагнул ближе, а в углублении двери что-то темнело. Снял рукавицы и ощупал плетеный розг, словно закрытая корзина.

Кузьма аж хмыкнул - вспомнил, что в таких корзинах на большие праздники крестьяне несли сюда еду – пожертвование вдовам, сиротам и нищим. Правда, то было в добрые времена, нынче же... " Гай-гай, куда все делось?.. - думал Кузьма, забирая корзину в дворницкую. - За войну люд совсем обеднел, не только сиротам - самим есть ничего... а тут – целая корзина харчей... в этакое время!.. Сказано праведным город будет стоять!»

Снаружи в каморку покатились клубки воздуха; Кузьма притворил плотно дверь и поставил корзину на пол, внутрь же не заглядывал. Коснулся дымохода, подбросил в печку пару поленниц. Глазами скользнул по корзине и словно за что – то зацепился, - вспомнил звезду во сне... Странная мысль пронзила старика, он наклонился к корзине. Вытащил, осмотрелся-точно с харчами, еще и крышка на завязке…

Замерзшие пальцы не слушались , пришлось повозится со шнурком. Наконец снял крышку и остолбенел: в корзине было дитя! Отступился назад и сразу же вернулся. Едва уловил тихое дыхание и перекрестился: «Слава Богу! Живой...»

Растерялся, что и не знал, куда пристроить находку; глаза слезились, он то и дело утирал их ладонью. И тут шуганул мысль: «Ну же как проснется, что тогда?!." Кузьма засуетился, аж упрел и припадая на одну ногу, подался домой. "...Баба что-то сообразит... дети – то не мужичье, а бабское дело... да и батюшка чем-нибудь пособит...»

До двора Кузьмы было совсем близко, но на этот раз дорога показалась длиннющей. Небо просветлело, снег перестал и скрипел под ногами. А на душе лежало смятение, что за ним кто-то крадется, даже видел позади человеческую тень. "Что за странность?"- думал старик, наддавая ходу.

Наконец углядел свой двор ... зашел от хижины, где спала Марфа, стукнул в оконное стекло. В доме промелькнула тень, забелевшая в окне. Подав знак, чтобы открывала, Кузьма ступил на порог. Стукнула защелка, из-за двери послышался Марфин голос:

- Чего бы это спозаранку? Ты чего?..

Кузьма молча обмахнул валенки и зашагал в дом. Пристроил корзину, вытащил заслонку печи и разворошил жар. Тогда взялся за ночник. Фитиль не загорался, и он думал, как поступит с детенышем... Марфа – женщина сердобольная, да не в ее летах поднимать дитя. Опять же, с харчами туго... выживет ли этакое-о малое?

Опять вспомнился то ли сон, то ли видение - звезду, упавшую на порог... «вот тебе, Кузьма, рождественский подарок на старости лет... - скривился сам к себе. Чтобы голова пухла от хлопот ... »

У печи слышалось шуршание, закутавшись в теплый платок, Марфа раздувала огонь.

Кузьма тихо кликнул:

- Иди-ка... Глянь, что нашел…

Она зашаркала по полу, встала за спиной.

Кузьма поднял ночник и осветил корзину. Марфа вскрикнула, перекрестилась и заплакала, пряча в платок лицо.

- Го-о-осподи!.. Как же?.. Подкидыш!..

Немного успокоилась, заговорила:

- Малюсенькое же какое ... выживет ли? Ему же молоко надо... Головушка бедная, куда ж тебя деть?.. - захлопала от отчаяния.

- Хватит уже... хватит!.. Ничего голосит! - заорал Кузьма. - Будет жить, никуда не денется! Или надо было на морозе оставить? Собакам отдать?! Мало, что его родная мать оставила? .. – аж сплюнул сердито и уже мягче добавил: – Вот что... ты посмотри здесь, понянчяй. Где-нибудь пристроим ... Бог не оставит!

Неспешно собрался и двинулся к порогу. В дверях обронил:

- Сон мне был, Марфа... Подкидыш этот неспроста...…

Марфа неподвижно сидела, когда за дедом стукнула дверь. Еще послушала, как скрипел снег под окном, и все рассуждала: жизнь человека-таки Божье дело, а не человеческое, как будет так будет... Приставила к огню чугунок с водой, подошла к ребенку.

Раскутывала младенца и удивлялась: «злосчастная мать – по всему видно - не бедствовала... пеленки из доброго холста... теплый чепчик... мягонькая шубка... ребеночек ухоженный, чистенький... чего ж было подкидывать? Нагулянный ребенок, и так ясно... ясно... решила свой грех от родственников скрыть. Такая бессердечная! Не пожалела родную кровинку!..»

Детеныш проснулся и заплакал, Марфа же засуетилась... Из хлебного мякиша вылепила соску, ткнула младенцу. Зачмокал, а женщина придирчиво осматривала все вещи. В рукаве шубки нашлось елочное украшение с рождественским рисунком и перстенек с прозрачным камешком, замотанный в клочок бумаги. По бумажке узнала, что девочку зовут Нина, а рождена 25 ноября ... вот и все сведения.

Мысли, одна вычурнее второй, весь день лезли в голову бабе Марфе и не давали покоя.

День Христова Рождества город отпраздновал чинно, благочестиво…

А третьего дня пошли громить евреев... Старые рыдали, стоя на коленях и умоляли остановиться; молодые безумно метались во дворах, надеясь спасти хотя бы самых маленьких... Лишь нелюди, полные ненависти и злобы, не боялись ничего-выбивали двери, врывались в чужие дома…

Старики рассказывали, что перья еще долго летали по городу. А может, это были не перья - просто шел снег. Только был черный-черный... такого никогда не было в тех краях ... - сказала мама и умолкла.

В комнате стояла тишина. Давно стемнело; уличная тьма заглядывала в окно, а оно отражало ее ясными огоньками елки.

- Мама, а как же девочка?!. Что с ней случилось?.. - спросила Таня дрожащим голоском и шмыгнула носом.

- Девочка была спасена - она попала в надежные руки! – улыбнулась мама.

Малой найденыши нашли кормилицу-где-то на окраине. Добросердечные Кузьма с Марфой частенько ее навещали, летом же Нину взяли. Было это так…

Перед Пасхой Марфа затеяла в доме побелку. Была уже немолода, работа давалась тяжело, поэтому кликнула на помощь соседку. И та согласилась. Санька осталась вдовой с тремя детьми, чтобы поднять детей - бралась за всякую работу,

За работой разговорились, Марфа посочувствовала:

- Вижу, Санька, нелегко тебе... Одна детей тянешь, ни мужа, ни родни…

- Правду говорите, тетя, очень трудно!.. - вздохнула соседка. А потом есть родня. Но, видите ли, в родне беда еще большая…

И Санька рассказала, что ее брат с женщиной – бездетные люди. Семен, конечно, как мужчина, поди узнай, что в душе делается. А жена его, Мария, очень из-за того убивается ... добрая душа! И хозяйка, каких поискать, и щеголиха... Страдает потому что детей Бог не дал...

Марфу словно кто под бока пырнул:

- Детей Бог не дал?! - переспросила зачем-то. - А чего бы не взять-маленького?.. Богоподобное это дело-сироту приютит. Опять же, старость не за горами - до кого надо ютится!

Санька вздохнула:

- Легко говорится-трудно делается! Видно, еще не случился их ребенок…

Тут Марфа и выложила все о рождественской находке. Хорошо знала: если девочку не пристроят в семью – ее заберут в приют. Так может, найдутся родители для сироты?..

Санька вызвалась, она известила родню о найденной девочке, а после Пасхи приехали брат с невесткой.

..Марфе призналась: боится, что не примет чужого ребенка... Правду говорят: чужое-не свое, есть еще и голос крови…

- Ты, Мария, слушайся лучше голоса Бога, а не своей крови! - наставляла ее Марфа. Женская любовь-она знаешь какая? Твоей любви не на одно хватит-на десятерых!..

Приехали. Марфа решительно вошла в избу, где ее хорошо знали, Мария же робко топталась сзади. Пока одна здоровалась и клокотала, вторая не сводила глаз с хорошенькой малышки. Мария присела на корточки и попыталась улыбнуться, ребенок радостно загулил и потянулся к ней обеими ручонками. Неизведанная волна жалости и теплоты накатилась на Марию, она не сдержалась и схватила девочку в охапку. Поняла: этого ребенка ей посылает Бог! Где и решимость взялась-громко заявила:

- Вот моя доченька!..

Все решилось быстро. Нужно было забрать какие-то бумаги, встретиться с батюшкой, и Мария все боялась, что ей не отдадут девочку. Марфа еле уговорила заехать к ней на часок. Нину забрали из города в тот же день.

Мария не просто полюбила девочку - прикипела душой; поначалу она не спускала ее с рук. Вот так у маленькой Нины появились родители, а у бездетных крестьян – хорошенькая доченька.

Елочную же игрушку – темно-синий шар с серебристым рисунком, повесили под сводом сельского дома, над кроватью Нины, где она и висела все время. А колечко с прозрачным камушком оказалось совсем не мелочью, а очень ценным: вырученные за него деньги спасли в голодомор не только семью Нины, но и близкую родню.

Мама закончила рассказ; в комнате включили свет. Дети подошли к елке и долго смотрели на старую игрушку. Таня очень хотела подержать ее в руках, и не решилась попросить – ей было стыдно за свою прихоть. Но мама все понимала, она сняла игрушку и положила в маленькие ладошки. Две пары детских ручонок нежно держали старую игрушку с полинявшим рождественским рисунком, и детям показалось, что от бледных снежинок, и от Марии с Иосифом, и от младенца идет тепло. Теперь игрушка была для них дорога – у нее действительно странная история!..

- Мама, правда ведь, это не простая игрушка, а волшебная?! - спросила Таня, укладываясь спать. – Вон какая у нее сила - спасла маленькую Нину... дала ей родителей...

- Нет, доченька, не так. Девочку уберегла никакая не игрушка, а Божьи руки; Иисус Христос - защитник сирот. А старая игрушка ... просто, она много-много лет напоминает эту истину нашей семье!