Первое:
«Я пошла в школу в 1975 году. В начальных классах писали уже шариковой, а когда перешла в другую школу, там на русском обязательно было писать перьевой. Не скажу, чтоб прям почерк стал каллиграфическим, но все же лучше, чем у тех, кто писал шариковой».

Второе:
«Когда я начал учиться (1958 г.) в школе, писали сперва в разлинованной тетради, где основная строчка была разделена пополам и косая вертикальная линовка была с шагом для каждой буквы, интервал между строк был разделён пополам. Писали только пером № 11. Потом были тетради, где была одна строчка для букв, уже поуже, и в третьем классе начали писать в тетрадях, где была разлинована строчка для письма, а наклонные линии были через 5 см. В 5-м и старше писали в разлинованных через 1 см тетрадях. Чернильницы с собой не носили, в школе были свои, их в конце уроков дежурный собирал в ящичек. Когда чернила высыхали, дежурного посылали на вахты, откуда он приносил большую бутыль разведённых фиолетовых (и никаких других) чернил и учительница доливала. Авторучками с большим открытым пером разрешили пользоваться 4 классе, а шариковыми запрещали пользоваться вообще, я начал где-то в 8-м. Хотя всё равно почерк у меня корявый».

Третье:
«Между прочим, был левша и переучивался писать правой. Здесь путают ручки простые и ручки наливные. Перья всегда царапали, посему приходилось их кончики подправлять на оселке. В наливных перья были короче и нажим был не таким красивым. Была шариковая ручка довоенная, с массивным конусом на конце, в который вставляся шарик. В некоторых магазинах были «спецы», которые на самодельных пресах, наподобие шприцов для штауферных масленок, наполняли стержни пастой, которая и писала прерывисто, как штрих-пунктир — поэтому и запрещали ими пользоваться. И всегда завидовал почерку своей мамы и бабушки. Читать научился в четыре, как бабушка, писать уже в школе, в 47 году».

«А я и сейчас пишу чернильной авторучкой, нравится «сочное» письмо с характерным перьевым звуком. Я не врач, на работе писать приходится немного — вот и получаю удовольствие от хорошего почерка, как музыкант после извлечения звуков из своего инструмента. В памяти, конечно, промокашки, пресс-папье, перочистки и запасные перья на столе учительницы моей первой — Ираиды Фёдоровны Кузьминой… Мы так старались, ломались перья!»