Роджерс: На мой взгляд, это приведёт к новому разгрому украинской карательной группировки и существенному увеличению контролируемой ополчением Новороссии территории.
Уокер: Никто не знает, что происходит в голове у Путина, но не думаю, что сейчас вероятность наступления армии Новороссии в сторону Крыма велика. Правда, многое зависит от того, как будут обстоять дела в Крыму зимой. Она обещает быть очень сложной для полуострова, ведь в холодное время года России будет еще сложнее обеспечивать Крым поставками базовых товаров и продовольствия. Если Украина согласится держать границу с Крымом открытой и пропускать туда поставки продовольствия, у России будет меньше причин пытаться проложить коридор до Крыма. Если нет – это лишь подстегнет Кремль к вторжению.
Роджерс: Пока что проблемы со снабжением Крыма «несколько преувеличены».
Уокер: Думаю, в обозримом будущем жизнь в Донбассе будет ужасной – и куда сложнее, чем в других непризнанных государствах. Лично я не могу представить, как люди будут жить там – конечно, если мы не говорим о людях, любящих воевать.
Роджерс: Тут (и дальше) профессор откровенно льстит уязвлённому самолюбию укропов.
Уокер: Во-первых, Донбасс куда больше, чем любая другая из непризнанных территорий. Во-вторых, он имеет очень длинную границу с Россией. Экономически это будет иметь для Донбасса свои преимущества, но эту границу сложно защищать.
Роджерс: Не вижу логики. Зачем ВСН защищать границу с Россией? А экономические преимущества бесспорны.
Уокер: Третий фактор – уровень милитаризации общества и то, что вооруженные формирования разбиты на множество часто конфликтующих между собой групп.
Роджерс: «Как страшно жить». Об уровне организации жизни на Донбассе можно судить хотя бы по тому, как оперативно и слаженно были организованы выборы по всей контролируемой ВСН территории.
Уокер: Четвертый фактор – это то, что в Донбассе расположено большое количество тяжелых производств и сейчас многие из них разрушены. Даже при оптимистичном сценарии – если бы война прекратилась и в регион пошли массивные инвестиции – восстанавливать его было бы очень дорого. Но речь о таком сценарии в принципе не идет.
Роджерс: В высшей степени спорное заявление.
Уокер: И наконец, пятый серьезный фактор, который будет подрывать ситуацию, – это то, что в обозримом будущем Донбасс будет погружен в политический хаос; я не вижу никаких признаков того, что политическая власть в Донбассе может быть консолидирована в одних руках.
Роджерс: Смотри выше замечание по поводу выборов.
Уокер: Я не верю в возможность того, что когда конфликт перейдет в состояние замороженного, Москва сможет выстроить единую вертикаль власти в регионе, преодолев хаос. Сегодня в Донбассе действует целый ряд вооруженных формирований, и многие из них на самом деле не особо-то любят Кремль.
Роджерс: Так «не любят», что мечтают войти в состав Российской Федерации.
Уокер: И если в один прекрасный день в Кремле найдут компромисс с Украиной и скажут, например: «Хорошо. Если Киев будет нейтральным, то можете возвращать себе Донецк и Луганск», то множество вооруженных и военизированных групп сепаратистов на это не согласятся.
Роджерс: Естественно. Вот только оснований для такого решения нет никаких.
Уокер: Если бы украинцы были достаточно циничны, они бы действительно отдали Донбасс России. Сказали бы: «Хотите Донбасс? Берите. Вы (Россия) только что его разрушили – теперь сами платите за его восстановление. Сами ищите общий язык со всеми теми людьми, которые сейчас бегают там с оружием, боритесь с милитаризацией общества, с обилием тяжелого вооружения на руках и т.д. Это все теперь ваши проблемы».
Роджерс: Опустим явную ложь про «сами разрушили». Кто разрушал – все прекрасно знают.
Уокер: Такой ход показал бы местному населению в Донбассе, что Россия – не благодетель. Вряд ли Россия согласилась бы вкладывать серьезные средства в восстановление региона – это не ее цель. Москва бы относилась к Донбассу, как к Южной Осетии или Приднестровью.
Роджерс: Все прекрасно знают, сколько средств Россия вложила в поддержку Приднестровья. И только на днях мне осетины показывали фотографии восстановленных после войны зданий. Средства были выделены очень значительные, работа проделана огромная.
Уокер: Я всегда осторожен, чтобы говорить – невозможно. Но в украинском случае я пока не вижу таких механизмов. Сегодня я не вижу пути, как Украина могла бы вернуть Донбасс в каком-то обозримом будущем.
Роджерс: Вот тут я не буду спорить с очевидным.
Уокер: Рассчитывать на смену режима в России глупо. Во-первых, нет гарантии, что Владимир Путин не проправит страной следующие два-три срока. Во-вторых, даже если завтра у него случится сердечный приступ и он умрет – кто сказал, что новым президентом России станет либерал? С учетом нынешних настроений в российском обществе новым президентом может стать какой-нибудь сумасшедший Дугин (российский политолог Александр Дугин), или Рогозин (вице-премьер-министр России Дмитрий Рогозин). На самом деле Путин – далеко не самый худший персонаж в российском политикуме.
Роджерс: Совсем убил бедных укропов. Они же, убогие, свято уверены, что всё зло в мире от Путина.
Уокер: Лучшее, что сейчас, на мой взгляд, может сделать правительство Украины – это прекратить столкновения и развести войска.
Роджерс: Это вы Госдепу скажите, который командует своими киевскими марионетками.
Уокер: Украинцам будет очень сложно отвести свои войска, прежде всего психологически – а значит, и политически. В соответствии с минскими договоренностями Киеву нужно будет согласиться на существование 15-километровой буферной зоны, то есть украинским войскам придется сдать донецкий аэропорт, Дебальцево и т.д. Порошенко будет очень сложно это сделать политически.
Роджерс: А ещё «ястребы» из Фашингтона будут толкать в спину и приказывать «воюй до последнего украинца».
Ну и продолжим рассмотрением статьи Альфреда Коха, которого определённые силы на Западе часто используют в качестве своего неформального рупора.
Кох: В моих словах есть простой практический смысл и жизненная опытность. Опытность человека, который тоже участвовал в управлении государством. И знает, что это такое – делать реформы в стране, которая не имеет никакого жирка, никакой заначки, никакой подушки безопасности.
Роджерс: Правда, кроме воровства в промышленных объёмах господин Кох ничего не реформировал.
Кох: Я знаю как это больно: резать по живому. Как будут ненавидеть тех, кто это будет делать. Как все, кто сейчас вместе – переругаются и будут обвинять друг друга в трудностях и ошибках. Я знаю как те, кому сейчас народ верит и за кем готов идти превратятся в жупел и мальчиков для битья.
Роджерс: Украинская хунта уже переругалась. «Люби друзи-2» такие же проходимцы, как и первая банда, и ведут себя точно также.
Кох: Просто услышьте меня: вам предстоит очень трудный путь. Вы даже не представляете сколько труда и лишений вам нужно будет вытерпеть, чтобы построить страну, которая сможет войти в Европу. Сколько потерь будет на этом пути, сколько разочарований и ужасных открытий.
Роджерс: И о большей части этого геморроя некто Роджерс предупреждал ещё больше года назад, отговаривая и спрашивая «Оно вам надо?».
Кох: Вам нужно будет привыкнуть жить намного беднее, чем сейчас. Да, да! Именно так! Тот нищенский уровень жизни, который вы имеете сегодня покажется вам раем по сравнение с тем, что вас ждет в ближайшем будущем.
Роджерс: А как же безвизовый режим и зарплаты в 5 тысяч евро, которые обещали на евромайдане?! Неужели обманули?!
Кох: Судя по тому, что я знаю про нынешнюю Украину, судя по тому, что пишет Каха Бендукидзе (которого я прекрасно знаю и которому верю) состояние украинской экономики чудовищно.
Роджерс: И на папередников свалить не получится. Это чудовищное состояние – результат полугодичной деятельности правительства Яценюка-Турчинова-Порошенко.
Кох: Состояние государственных институтов – чудовищно. Коррупция и измена сидит в каждом (!) чиновнике от самого низа до самого верха.
Роджерс: И некоторых из них сделали губернаторами уже при новой власти. Вы знаете, кого я имею в виду.
Кох: Теперь ответьте мне: зачем вам в этом походе весь этот сброд, с которым вы собираетесь вести переговоры о статусе Новороссии?
Роджерс: И я давно говорю – не нужен. И все семь миллионов «сброда» говорят «Идите вы в, кхм, свою Европу! А нас оставьте в покое». Но пока упоротые нацисты не слушают и не слышат.
Кох: Маннергейм отдав Сталину южную и восточную Финляндию спас страну. Сохранил главное. И где теперь Финляндия, а где – Карелия?
Роджерс: Обе на севере. Но надо отделяться. Я правильно улавливаю?
Кох: Аденауэр плюнул и прекратил бессмысленные препирательства с администрацией советской оккупационной зоны и решил строить новую Германию на том, что от нее осталось. И через сорок лет ГДР на коленях приползла и растворилась в могучей ФРГ.
Роджерс: А жители бывшего ГДР в курсе про колени? Впрочем, вешай укропам лапшу, у тебя хорошо получается.
Кох: Все эти разговоры про какой-то там невероятный промышленный потенциал в Донбассе – херня. Все эти заводы говна не стоят. Пусть Ахметов ими подавится.
Роджерс: И вообще, это «дотационный регион». Моя любимая шутка.
Кох: Латыши все советские заводы позакрывали и уровень жизни от этого только вырос!
Роджерс: Про себя захожусь от хохота, но сосредоточенно пытаюсь этого не показать и утвердительно киваю.
Кох: Зачем вам эти донбасские совки, которые думают, что их совковость – это признак русскости?
Роджерс: Такие как Кох ненавидят и то, и другое. А мне нравится.
Кох: Не лучше ли сбросить этот электоральный балласт и получить страну намного более целеустремленную и монолитную в идеологическом плане? Ведь без Крыма и Донбасса Украина станет намного свободнее.
Роджерс: А без Одессы и Харькова ещё целеустремлённее и свободнее.
Кох: И честнее: будет меньше криминала, будет меньше коррупции.
Роджерс: Смотрю, как Яценюк «пилит» миллиарды на «стену» и охотно верю.
Кох: Все эти разговоры про единую и неделимую – это блуждание в ложных мифах.
Роджерс: Первые слова правды с начала статьи.
Кох: Вся эта имперская блевотина про территориальную целостность – это просто отрыжка советского образования. В этом нет ни правды, ни практической пользы.
Роджерс: Я даже спорить не буду. Вы, главное, оставьте Донбасс в покое.
Кох: В конце концов сколько раз за 20 век менялись границы Украины!
Роджерс: Всё это проклятое «совецьке наследие», которое должно быть отброшено евроукрами, как памятники Ленину.
Кох: Почему их последний вариант должен стать догмой, ради которой нужно рисковать самой украинской государственностью?
Роджерс: Правильно, границы всё время меняются. Мой бывший коллега Юра Романенко тоже год назад говорил, что если Украина потеряет часть территорий в ходе «революции», то ничего страшного. Я вообще за то, чтобы Украина избавилась от всех «дотационных регионов» (список прилагается).
Кох: И не надо никого убивать. И не надо гибнуть.
Роджерс: А как же слова «орлыци» Фарион, что все националисты должны стать удобрением для украинской земли?
Кох: А Путин, нагруженный этим хламом и новыми нахлебниками – надорвется. И без всякой войны – просто превратится в кучу дерьма. Как это уже однажды было с СССР в конце 80-х.
Роджерс: Вообще-то СССР развалили такие вот либерасты, как Кох. Но пусть верят во что угодно, хоть в то, что люди произошли от украинцев, лишь бы воевать больше не лезли.
Как видим, и академический учёный из США и сидящий в Германии вороватый либераст озвучивают разными словами примерно одну и ту же мысль: Украине не видать Донбасса, как своих ушей. И дальнейшие попытки отрицать эту простую мысль будут только себе дороже.
Примерно такие же мысли, только в разных формулировках, начали озвучивать и на украинских патриотических форумах. И мне кажется, что это «ж-ж-ж» неспроста.
