Вся эта армада обрушивается на группу германских армий «Центр», вспарывает оборону и совершает прорыв на глубину. Итогом становится фактическое крушение Восточного фронта на центральном направлении, под угрозу поставлено существование группы армий «Север», освобождены Белоруссия и часть Прибалтики, РККА выходит на линию Керзона и переходит довоенную границу Польши, создавая плацдармы за Вислой. Операция «Багратион» заканчивается полной победой советских войск и общепризнанно считается самым масштабным наступлением Красной армии времён Второй мировой.

Однако политическое руководство Советского Союза сразу же сталкивается с так называемой «польской проблемой» — все мы помним, что Вторая мировая война, исходно являвшаяся «германо-польской», разгорелась именно из-за Польши: выполняя договорные обязательства, Великобритания и Франция объявляют войну Германии в сентябре 1939, вовлекая в конфликт не только обитателей метрополий, но и доминионы с колониями на пространстве от Канады и Алжира до Австралии и Индии…

Давайте же вспомним, какой ценой досталось советскому народу решение «польского вопроса», очередное обострение которого состоялось ровно 70 лет назад, осенью 1944 года.
События, последовавшие за разгромом Польши, общеизвестны: президент Игнатий Мостицкий и его правительство в ночь с 17 на 18 сентября эвакуировались в Румынию, где были интернированы. Президентский пост был передан бывшему министру внутренних дел Владиславу Рачкевичу, успевшему бежать в Париж. Рачкевич же назначил премьер-министром правительства в изгнании генерала брони Владислава Сикорского. «Парижское правительство» Польши летом 1940 года стало «лондонским» — после поражения Франции полякам пришлось в очередной раз бежать, теперь в Великобританию.

Отношение правительства Сикорского к СССР было однозначным. Если Германия провозглашалась «главным врагом Польши», то Советский Союз являлся «воюющей стороной», с которым Польша находилась в состоянии войны de facto, хотя собственно объявления войны de iure не было с обеих сторон: с точки зрения Москвы, освобождение Западной Украины и Западной Белоруссии состоялось, когда Польское государство было ликвидировано, а его руководство утратило суверенитет и любое влияние на ход событий.

Всё изменилось после 22 июня 1941 года. Великобритания становится союзницей СССР в общей войне против Германии, и эмигрантское правительство вынуждено согласиться с требованиями своих покровителей. Известны слова Энтони Идена, адресованные генералу Сикорскому: «Хотите, господа, или не хотите, а договор Польши с Советским Союзом должен быть подписан». Что и произошло 30 июля 1941 в Лондоне, в присутствии Идена и Черчилля — так называемое «Соглашение Сикорского-Майского».

Кроме пунктов о восстановлении дипломатических отношений, взаимных действиях против Германии и скупых взаимных реверансов, этот договор предусматривал создание на территории СССР польской армии, которая «будет действовать в оперативном отношении под руководством Верховного командования СССР». Дополнительный протокол предусматривал амнистию всем польским гражданам, содержащимся в заключении на территории Советского Союза в качестве военнопленных или по другим основаниям.

* * *

Приведём сухие цифры. В период начального этапа войны СССР предоставляет для формирования польской армии на своей территории:

— Беспроцентный займ в сумме 365 миллионов рублей.

— Беспроцентный займ в сумме 100 миллионов рублей для оказания помощи польским беженцам и гражданским лицам.

— Безвозмездную помощь польским офицерам в сумме 15 миллионов рублей.

— Для польского населения в СССР создаются около шестисот учреждений гражданской инфраструктуры (школы, больницы, столовые, кинотеатры). Открываются 20 консульств, представляющих правительство Сикорского. Даётся разрешение на издание газеты «Польша» на национальном языке.

И это не считая вооружения и обмундирования на десятки миллионов рублей (справедливости ради надо отметить, что обмундирование также поставлялось англичанами и по линии организации «Джойнт» из США).

Повторимся: речь идёт о второй половине 1941 года и первом полугодии 1942 года, когда положение Советского Союза было до крайности тяжёлым. Польские части, сперва формируемые под Оренбургом (тогда г. Чкалов) и Саратовым, а затем в глубоком тылу (Узбекистан), снабжались куда лучше, чем советские тыловые части.

Здесь же следует упомянуть, что общее число польских военнопленных, интернированных, подследственных и осуждённых, а также спецпереселенцев в августе 1941 года составляло около 380 тысяч человек. Выполняя соглашение Сикорского-Майского, органы НКВД к 1 октября освобождают 50 тысяч поляков (тюрьмы и лагеря), 26 тысяч военнопленных и 265 тысяч спецпереселенцев. К 1 марта 1942 года численность «армии генерала Андерса» в советской Средней Азии составляла уже 60 тысяч штыков, предусматривалось увеличение до 96 тысяч.

Всех граждан бывшей Польши необходимо было кормить, вооружать и обучать.

Оценивая присутствие армии Андерса в СССР с позиций сегодняшнего дня, можно прямо сказать, что Советский Союз за свой счёт создал и вооружил «второй Чехословацкий корпус», известный по событиям Гражданской войны. Настроения среди офицерства были резко антисоветскими. Поведение поляков в Узбекистане оставляло желать лучшего — фиксировалось пьянство, отсутствие дисциплины, дело доходило даже до дуэлей со смертельным исходом. Командование во главе с генералом Владиславом Андерсом погрязло в интригах и взаимных подсиживаниях.

Вопрос об отправке уже обученных и укомплектованных соединений на фронт (в выполнение лондонских договорённостей) был довольно быстро снят. В феврале и марте 1942 года советское правительство обращалось к Андерсу и Сикорскому с просьбой отправить на фронт одну из дивизий, но получило категорический отказ. Сперва это обосновывалось невозможностью отправки в бой одной-единственной дивизии (да ещё под советским, а не польским командованием!), затем Андерс прямо заявил: пока не будет сформирована вся армия, ни о каком участии в боевых действиях и речи быть не может. Эту позицию поддержало и эмигрантское правительство.

Сталин воспринял демонстративное нежелание воевать «вместе с большевиками» весьма жёстко. Общераспространённая легенда гласит, что во время встречи в Москве с Сикорским в декабре 1941 года, в ответ на предложение вывести польские части в Иран Сталин заявил: «Обойдёмся без вас. Можем всех отдать. Сами справимся. Отвоюем Польшу и тогда вам её отдадим. Но что на это люди скажут?». Более того, поляки недвусмысленно давали понять, что воевать они согласны исключительно на территории самой Жечи Посполитой — когда война подойдёт к её границам, они примутся за освобождение своей земли.

Сталин, вероятно не без облегчения, разрешил вывод армии Андерса в Иран — терпеть шляхетскую вольницу в СССР и далее не было никакой возможности по многим причинам, от резко антибольшевистского настроя офицерского корпуса до дороговизны содержания этого, в сущности совершенно бесполезного, соединения. Летом 1942 года, в разгар Сталинградской битвы, «союзники» отправились в тихую и благополучную Персию, под английскую ответственность. «Второй Чехословацкий корпус» не состоялся, хотя агентура НКВД доносила, что в случае если «Сталин их не отпустит», поляки собирались с боем прорываться в Иран из Средней Азии — весьма показательное союзническое отношение…

Тем не менее в СССР осталось достаточно польских патриотов, из которых была сформирована 1-я Варшавская польская пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко под командованием полковника Зыгмунда Берлинга, ставшая в дальнейшем основой для создания Войска Польского, воевавшего в составе 1-го Белорусского фронта. Мимоходом отметим, что польский «Полевой суд» в Лондоне в 1943 году заочно судил полковника Берлинга за «дезертирство» и приговорил к смертной казни.

Можно только догадываться, какой осадок оставили у советского руководства храбрые жолнежи генерала Андерса и как их действия (а вернее, полное и демонстративное бездействие) повлияли на дельнейшее решение «польской проблемы» уже в 1944–1945 годах.

* * *

В период с лета 1942 года по лето 1944-го отношения польского эмигрантского правительства и СССР деградировали от крайней холодности и «хуже некуда» до полного разрыва, случившегося после масштабной пропагандистской акции немцев, связанной с Катынским захоронением. Генерал Сикорский потребовал расследования (правда, было совершенно непонятно, каким образом его проводить на оккупированной Германией территории и под германским же контролем), выступил с резкими обвинениями в адрес Москвы и начал уговаривать Уинстона Черчилля порвать отношения с Советским Союзом. Нарком иностранных дел В.М. Молотов ответил нотой от 23 апреля 1943:

«…Советскому Правительству известно, что эта враждебная кампания против Советского Союза предпринята Польским Правительством для того, чтобы путём использования гитлеровской клеветнической фальшивки произвести нажим на Советское Правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счёт интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы. <…> На основании всего этого Советское Правительство решило прервать отношения с Польским Правительством».

Премьер Черчилль был выраженным прагматиком и реалистом, а потому самолёт генерала Сикорского, не желавшего идти ни на какие уступки, потерпел аварию под Гибралтаром в июле 1943. Впрочем, эта (безусловно, совершенно неожиданная и случайная, по английской версии) авиакатастрофа на позицию эмигрантского правительства не повлияла.

«Катынское дело» и перечисленные в ноте факты послужили лишь формальным поводом для разрыва. Немалую роль сыграл и отказ «армии Андерса» воевать на советско-германском фронте вопреки всем прежним договорённостям и колоссальным затратам на её создание и формирование. Сталин, окончательно убедившись в нелояльности лондонских эмигрантов, принимает свой план решения «польского вопроса» — создание после войны такого правительства Польши, которое было бы дружественно настроено к Советскому Союзу.

В апреле 1943 года образуется «Союз польских патриотов», по чьей инициативе в СССР формируется новая польская армия. Затем в июле 1944 года под эгидой польских коммунистов образуется Польский комитет национального освобождения (ПКНО) в качестве временного исполнительного органа, в состав которого вошёл и «Союз польских патриотов». Впоследствии ПКНО преобразуется во временное правительство Польши.

Противодействие со стороны эмигрантского правительства не заставило себя ждать. Вступление РККА на территорию довоенной Польши оценивалось как «несанкционированное нарушение суверенитета», было заявлено о категорическом несогласии установить послевоенную границу по линии Керзона, а действовавшей на польской территории Армии Крайовой подчинявшейся Лондону, было предписано «перейти к самообороне». Наконец в ноте от 24 июля 1944 года, отправленной поляками Черчиллю, прозвучали ключевые слова — «советская оккупация». Впрочем, британский премьер ноту проигнорировал.

Эмигрантское правительство и генерал Бур-Комаровский решаются на авантюру, известную как «Варшавское восстание». Предполагалось, что борьба против измотанных и отступающих германских войск окажется непродолжительной и в случае победы последует триумфальное возвращение лондонских изгнанников в освобождённую Варшаву, что легитимизирует правительство премьера Миколайчика и автоматически поставит его в ряд победителей, которые будут прокладывать послевоенные границы. Разумеется, это должно произойти до подхода частей РККА «исключительно с целью показать всему миру нежелание населения принять советский режим».

Поражение Варшавского восстания и капитуляция генерала Бур-Комаровского 2 октября 1944 года стало для правительства в изгнании окончательным политическим самоубийством. Причём и здесь не обошлось без мелочной подлости: подписанный акт о капитуляции предусматривал статус военнопленных только для сдавшихся немцам представителей Армии Крайовой. Участники восстания из просоветской Армии Людовой комбатантами не считались, что автоматически подразумевало их уничтожение нацистами.

Советским военным властям осенью-зимой 1944 года на территории Польши досталось тяжёлое наследство — прежде всего в отношении уймы крайне правых националистических вооружённых группировок, известных под общим наименованием NSZ, «Национальные вооружённые силы». NSZ признавали юрисдикцию лондонского правительства, как и Армия Крайова, а летом 1944 года NSZ и АК фактически объединились для противостояния «советским оккупантам» и поддерживающим СССР полякам левых взглядов.

Отдельно заметим, что гражданское противостояние в Польше началось задолго до прихода Красной армии — ещё в 1943 году Армия Крайова получила приказ «Об обеспечении спокойствия на местах», в котором имелся пункт «О борьбе с бандитизмом», в соответствии с которым предписывалось уничтожать действующие на территории Польши «вооружённые банды», «ликвидировать руководителей и агитаторов». Что стало основанием для действий АК против отрядов Армии Людовой и советских партизан на территории западных областей Украины и Белоруссии. Окончательно ликвидировать подпольные националистические группировки удалось только к началу 50-х годов.

* * *

Эмигрантское правительство после невыполнения военно-политических договоров и в результате заведомо враждебного отношения к СССР было полностью дискредитировано в глазах советского руководства. Навязчивое желание Сикорского-Миколайчика и иже войти в избранный круг победителей и при этом феноменальное отсутствие гибкости, политического чутья и склонность к безумным авантюрам убедили в недееспособности лондонских сидельцев даже их самых верных союзников — после провала «Варшавского восстания» Черчилль окончательно «списал» поляков, и дальнейшую судьбу Польши определяли лидеры Большой Тройки без особой оглядки на мнение правительства в изгнании.

Можно пофантазировать, представив себе послевоенное устройство Европы, окажись в 1945 году во главе Польши прежние деятели «санационного» режима, для которых любые уступки и соглашения с «большевиками» были принципиально невозможны. Никаких советских войск на польской территории (американские или английские, наоборот, приветствовались). Непрестанные территориальные споры — верните Вильно и «восточные кресы»! О каком-либо мирном сосуществовании речи бы не шло, а после образования НАТО неприятельские силы вновь стояли бы на расстоянии двух-трёхдневного перехода до Минска. Повторение июня 1941 года оказалось бы вполне осуществимой реальностью.

Сталинское решение «польского вопроса», то есть «советизация» Польши после 1943 года, стало не просто неизбежным, а единственно возможным. Тем более означенный вопрос обошёлся слишком дорого всему миру.
Андрей Мартьянов

«В начале девяностых мы в Грузии перенесли гражданское противостояние, после чего для нашей страны последовала череда трагических событий, вооружённые конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Что ни говори, но это факт – на Украине общество было разделено, - подчеркнула грузинский политик. - Там не только кто-то со стороны боролся с украинцами. Там вышли и друг против друга сами граждане Украины. Допустить такое было роковой ошибкой украинских политиков. Когда эти события начались, я пыталась достучаться до них, объяснить, что они идут опасным путем Михаила Саакашвили. Что допускают те же ошибки, которые совершал Саакашвили, как внутри страны, так и в отношениях с РФ. Я предупреждала, что это чревато трагедией. Но, к сожалению, они выбрали себе советником Саакашвили, человека, который фактически погубил Грузию, потерял 20% территорий, привёл страну к краю пропасти. И сейчас некоторые украинские политики чуть ли не копируют его поведение».

Но сегодня европейцы настроены уже иначе. Если даже НАТОвские генералы, например, Ханс-Лотар Домрезе, признают, что «аннексия Крыма и нарушение международных правил их удивили, то это свидетельствует о масштабах грехопадения Путина», пишет издание. Но очевидным становится и еще один момент, продолжает Die Welt: военные Европы и США по приказу политиков провели демилитаризацию экономики и мышления. Курс взяли на экономию – ведь «рыночную экономику, демократию, дискурс и дипломатию считали двигателями устойчивого распространения цивилизации в мире».

«Никто не ожидал, что кто-то так отклонится от дискурса, как это сделал Путин, - добавляет автор статьи. – Но зла, или лучше сказать, различных противников в мире хватает. Постепенно шок и оцепенение проходят. И остается вопрос: как совладать с тем, что Россия дестабилизирует Украину и, в конечном счете, всю Европу».

Выход Зайбель видит в том, чтобы заново обрести силу и твердость, «не производя при этом слишком воинственное впечатление». Да, подход должен быть демократичным, но нельзя забывать о том, что важно быть в состоянии дать отпор очевидно агрессивной политике Москвы, а не потакать ей из страха, продолжает издание.

При этом автор отмечает, что достичь ясности и единства в политических вопросах ЕС будет так же непросто, как и прежде, напоминая о том, что Швеция «самостоятельно признала несуществующее государство палестинцев».

И тут Зайбель подходит к вопросу ЕС и НАТО. То, что НАТО планирует крупные учения – на 5000-7000 человек – близ российской границы, это хорошо, отмечает автор статьи: «наконец НАТО распознало угрозу со стороны России». «Ведь это единственный язык, который понимает Путин, который, в свою очередь, как раз недавно рассуждал перед студентами о прелести пакта о ненападении между Сталиным и Гитлером. Украина не Польша. И история не повторяется – даже в виде фарса», - заключает издание.