Государство — это, прежде всего люди, которые его олицетворяют и будут его строить. Во время поездки я встречался с огромным количеством людей. Вновь избранный глава Донецкой Народной Республики Александр Захарченко. Удивительная судьба. До революционных пертурбаций и восстаний — обычный человек. Успешный ответственный предприниматель, умница, человек со сметкой, знающий цену усилию и работе. И вдруг — это восстание, война, вихри, которые подхватили его и сделали блестящим организатором, создателем военной организации «Оплот». Смертельно опасные операции, броски, атаки, контратаки, удары по наступающим украм, ответные действия по ликвидации террористических организаций и банд, проникающих в город. В Александре вспыхнули гены его предков, воителей, один из которых был награждён Суворовым серебряным рублем за отвагу, проявленную во время альпийского похода. Другой получил шашку за войну 1812-го года. В Великой Отечественной войне его многочисленная родня была отмечена высокими наградами. И эти гены вспыхнули в нём, когда началось реальное трясение земли.
А теперь, когда он стал всеми признанным военным лидером, проявилась и новая его ипостась — он стал политическим, духовным руководителем ещё не состоявшейся, но стремящейся к своему установлению Донецкой Республики. Какое испытание, какая внутренняя напряжённость!
Или командир бригады «Восток» Александр Ходаковский. Легендарный человек, интеллектуал, военный с колоссальным боевым опытом. Это он со своим тогда ещё батальоном «Восток» бросался на освобождение аэропорта, вместе с подчинёнными находился на крыше огромной башни, по которой гвоздили мины, авиация укров наносила бомбовые удары. Он всегда был на передовой — не страшился огня, не отсиживался в штабе. И создал уникальную военную организацию — теперь уже бригаду «Восток». Знаток антитеррористической борьбы, имеющий опыт агентурной работы. В будущем правительстве, я думаю, он займёт высокую должность в оборонной области.
Или друг Александра Захарченко Андрей Пургин. Поразительный человек — энергичный, страстный, умный. Политолог, концептуалист, знаток своего народа, участник множества политических и политологических форумов. На нем лежит задача — создать идеологию молодого государства, создать концепцию, которая бы объединила в этом огненном фокусе всех людей, занимающихся сейчас войной и строительством. Объединить шахтёров и бизнесменов, русских и украинцев, мусульман, и православных — людей всех классов, всех сословий и всех возрастов. Это он пытается понять и объяснить, что такое сегодняшняя Донецкая Республика. Это часть русского мира или это начало построения народного неолигархического государства? Или это особый мессианский порыв народа, который должен объединить в себе всю Новороссию, а может быть, и всю Украину? Это он вырабатывает удивительную концепцию, которая объединяет в себе все страты и поколения, концепцию: «Мы — донецкие». Ибо недаром бытуют поговорки: «Донецк — не первый город в мире, но и не второй», «Донбасс своё возьмет, где бы оно ни лежало». Это донбасское чувство общности, глубины и братства объединяет сейчас ополченцев всех возрастов, всех направлений и складов.
Или атаман Всевеликого Войска Донского Николай Козицын. Удивительная русская, казачья натура! Цветастый, пышный, нарядный, говорливый. А внутри тонкий, осторожный, иногда лукавый, хитрый. Человек открытого боя, открытой публичной речи, объединяющий вокруг себя людей шуткой, острым словцом или историей. Внутренне собранный, делец, знающий цену каждому винту, каждому патрону, каждому стволу. Он показывал мне расположение своих частей, где укрытые в лесах стоят установки залпового огня и тяжеловесные самоходные гаубицы. А также водил в рембат, в отделение, где когда-то, видимо, помещалась ремонтная мастерская совхоза, а теперь стояли разбитые танки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры с пробитыми бортами, те, что сгорели под ударом казачьего войска. Их восстанавливали, лечили, латали их дыры, запускали моторы и опять отправляли в бой, в сражение. Это арсенал, взятый во время боёв с украинцами.
В этом же ангаре мне показали и захваченный вертолёт — живой, работающий. Атаман Козицын — участник многих войн, мы с ним встречались и в Приднестровье, и в Югославии во время стояния на мосту через реку Саву, когда летели американские крылатые ракеты и долбили пасхальный восхитительный Белград.
И лихой Козицын предложил мне полетать на этом вертолёте над расположениями укров.
Все эти люди поразительны по разнообразию, по цветению и по темпераменту. Это персонажи нового государства, которое и само ни на что не похоже.
Но главное достояние этого государства, конечно, ополченцы. Это, как правило, немолодые утомлённые люди. Люди, которые пришли с шахт, пришли, оставив «баранки» такси, оставив медицинского кабинеты, где работали врачами. У них экзотические бороды, на них удивительные облачения — камуфляжи, на голове — папахи с красным верхом. У них самое разное вооружение. Некоторые даже с мосинскими винтовками, снабжёнными прицелами.
Это люди, лица которых таинственно светятся. Они самые разные — и отставные офицеры украинской армии, и люди, пришедшие с производства, и фантазеры, мистики и романтики. Они разные, но от их лиц исходит таинственное свечение. Будто в эти лица заглянуло само небо. В свое время великий писатель Андрей Платонов сказал: «Одухотворённые люди». Это одухотворённые люди. И государство, которое они строят, одухотворённое государство.
А чтобы понять до конца происходящее там, в Донецке, в Новороссии, необходимо побывать на Саур-Могиле. На горе, где проходили чудовищной силы бои.
Месяц назад у меня была встреча с президентом России Владимиром Владимировичем Путиным. В разговоре мы коснулись и событий в Новороссии, Донбассе. И он сказал, что у него на столе появилась сводка, в которой рассказывается, как на некоей высоте проходят непрерывные рукопашные схватки. По высоте лупит артиллерия, установки залпового огня. И ополченцы, чувствуя, что враг одолевает, сбивает их с горы, вызывают огонь на себя. Путин сказал, что эти люди повторяют подвиг героев Великой Отечественной войны.
Это была Саур-Могила, на которой я оказался и был поражён зрелищем. Высоченная гора, на которой установлены монументы, воспроизводящие, может быть, Мамаев Курган в Сталинграде. Медленный, плавный восход со ступенями, с уступами — к вершине. По пути — грандиозные барельефы, посвящённые танкистам, лётчикам, пехотинцам. Огромные лица, напряжённые глаза. Летящие в атаку штурмовики и истребители. Мчащиеся танки. Пехотинцы, которые в развевающихся плащ-палатках идут в наступление. И по этим стелам, по монументам, по барельефам украинцы гвоздили из всех видов оружия. Они убивали уже однажды убитых погибших людей. Они истребляли памятники нашей победы, наших мук, нашего подвига. Они брали реванш. Они хотели уничтожить тех, кто уничтожил когда-то их предтеч — предтеч современного фашизма. Это была поразительная, мистическая война с памятниками, с исторической справедливостью.
Саур-Могилу отстояли, и на вершине этой горы, там, где когда-то возвышалась стела, сбитая ныне снарядами, сейчас несколько могил ополченцев. На могилах — кресты, стяги Донецкой Республики, стяги полков и соединений, в которых сражались герои, павшие в сражениях за Саур-Могилу.
На вершине Саур-Могилы веет непрерывный, чудовищной силы, с гулом и космическим скрежетом ветер. Кажется, что над этой вершиной сошлись все ветры мира, они дуют со всех сторон и во все стороны. Они разносят весть об этой войне. Разносят, как трубный глас, весть об ополченцах, погибших на этой войне. Разносят весть о грядущем мире, о грядущем человечестве, которое заявляет себя в этих окопах, в этих сражениях, у этих избирательных урн.
И, стоя на этой горе, слушая гулы мирового ветра, я чувствовал себя счастливым, потому что был сопричастен мировой истории.
