На самом деле, все дело в нас. Сильная, самостоятельная, конкурентоспособная Россия, обладающая не только мощной экономикой, но и собственными нравственными ценностями, никому не нужна, кроме нас самих. И в 1980-е годы нас разваливали по той же причине. Тогда мы во всем пошли навстречу Западу: согласились на объединение Германии, сами упразднили Варшавский договор, спокойно смотрели на продвижение НАТО на Восток… Мы дружили с Западом, мы искренне пытались полюбить его. Я, работая в контрразведке, все это видел собственными глазами. Взамен мы получили ситуацию, при которой базы Североатлантического альянса вскоре оказались бы под Белгородом.

— Следует ли теперь продолжать диалог с Западом — в условиях, когда противная сторона не принимает ни одного нашего аргумента, в том числе о дальнейшем расширении НАТО?

— Надо понимать, что даже сейчас Запад не един. Нам следует работать индивидуально, выстраивать двусторонние отношения там, где это имеет смысл. Можно и с венграми вести диалог, и с итальянцами поработать, и с сербами.

Но всегда нужно помнить суть нашего герба, двуглавого орла. Ведь помимо Запада есть еще и огромный Восток, есть другие регионы и континенты. За этот месяц мы увидели, что далеко не весь мир готов шагать в фарватере США. Западные санкции не поддержали ни Азия, ни Африка. Китай разделяет наши опасения по поводу глобальной безопасности, прекрасно понимая, что в случае падения России он станет следующей мишенью Вашингтона. Мы успешно работаем с Индией. Есть и другие примеры. Я встречался с послом Вьетнама: там до сих пор помнят и американский напалм, и нашу бескорыстную помощь.

Нельзя забывать и о бывших союзных республиках. Почему с Украиной так получилось? Потому что десятилетия после крушения СССР мы относились к ней по остаточному принципу: «Никуда она от нас не денется!» А ведь даже во времена Советского Союза там была непростая ситуация. Не случайно центробежное движение прочь от России возглавил не кто иной как секретарь ЦК КПУ Л. М. Кравчук, заведующий идеологическим отделом! И если бы не позиция Киева, то и Беловежских соглашений не было бы — Б. Н. Ельцин ехал туда совсем за другим.

— В полном виде эта их идеология была сформулирована в заглавии книги следующего киевского лидера, сменившего Кравчука, Л. Д. Кучмы: «Украина — не Россия»…

— Именно так. И сегодня, когда все это превратилось в настоящую саркому на теле Русского государства, наследника Киевской Руси, мы просто обязаны дожать ситуацию.

Поймите, с нами будут иметь дело, даже не любя нас, если мы будем сильными. Я вспоминаю, как президент США Д. Форд в начале 1970-х упрашивал Брежнева о встрече. Леонид Ильич все переносил сроки, переносил и наконец принял его во Владивостоке. Лидер Западного мира просился на аудиенцию к главе Советского Союза! Почему? Потому что тогдашний СССР — это 36% мировой экономики, сильнейшая «оборонка», мощный военно-политический блок в центре Европы. Поэтому сейчас нам надо в первую очередь заняться собой.

— Наша обращенность к себе, очевидно, должна не только преследовать военно-политические или экономические цели, но и вести к освобождению от западного влияния в умах. Недавно вы заявили, что России необходимо выйти из Болонского процесса. Мне кажется, он давно уже напоминает колониальную систему по выкачиванию мозгов на Запад и насаждению здесь кадров для «туземцев».

—  Совершенно верно. Я говорил об этом еще до Крыма, будучи председателем Счетной палаты и выступая в Московском госуниверситете у В. А. Садовничего.  Не устаю повторять об этом и сегодня. Буквально только что мы провели заседание попечительского совета фонда «История Отечества», на котором я еще раз выразил свою точку зрения: Болонская система — это вредительство. В рамках нее нам долгие годы внушали, что в педагогике следует отбросить всякую идеологию, что воспитательная функция излишняя, что образование — это, оказывается, «услуга»… Ничего подобного!

«На Украине — гражданская война»

— Хочу вернуться к вашим словам о нацизме на Украине. Вы долгие годы возглавляли силовые ведомства России. Вам не раз приходилось бывать в горячих точках и сталкиваться там с проявлениями экстремизма и крайнего национализма…

— Я насмотрелся этого еще при Советском Союзе: Фергана, Карабах, Баку, Сумгаит…

— Если сопоставить те поздне- и постсоветские конфликты с нынешними проявлениями украинского нацизма, то что в них общего и в чем различия?

— Общее во всех этих проявлениях пещерного национализма лишь то, что он направлен против России. Все это — удары против нашей страны. Но в те времена это строилось по чисто этническому принципу. Когда поджигались фитили национальной розни и вспыхивала рознь между узбеками и таджиками, армянами и азербайджанцами, а Центр пытался выступать миротворцем. Те истории я знаю не понаслышке, я был комендантом районов Баку во время печально известных событий.

Но на Украине — другая история. Во-первых, это уже не национализм, а настоящий нацизм — можно смело говорить об этом. А во-вторых, как пел Высоцкий, хоть и о другой стране: там — «на четверть бывший наш народ». Вот самая страшная трагедия! Наш противник не только говорит, но и думает по-русски. По сути дела, сегодня на Украине идет гражданская война, я не боюсь этих слов. С момента распада Советского Союза это второе великое испытание, которое нам послано, и мы должны его пройти.

— Насколько на формирование нацистской идеологии на Украине повлиял распад СССР? Можно ли утверждать, что ее «незалежность» разбудила доморощенные, дремавшие десятилетиями силы, доставшиеся от Бандеры и ОУН-УПА (экстремистская организация, запрещенная в РФ)? Или это, скорее, работа западных спецслужб, фондов и «эмиссаров» типа Збигнева Бжезинского?

— Сыграло и то, и другое. Кстати, я встречался с Бжезинским. Это был май 1991 года, я возглавлял Комитет по вопросам обороны и безопасности Верховного Совета РСФСР. Что сказать о нем? Сильный. Наглый. Циничный. И ненавидящий Советский Союз. Он рассказывал, как четко, по лекалам, Запад будет нас разваливать.

Что касается внутриукраинского фактора, я не раз об этом говорил и готов повторить вновь. Одной из серьезных ошибок И. В. Сталина перед войной считаю присоединение Западной Украины. Там проживали люди, ненавидевшие нас, чуждые нам с точки зрения религии, культуры, этноса и языка. Они добровольно вступали в дивизию СС «Галиция», они воевали против нас не только в войну, но и после нее — вплоть до 1962 года. Не говоря уже о том, что из-за той ошибки мы были вынуждены продвинуть почти на 100 км вперед наши оборонительные порядки, оставив позади «Линию Сталина» — мощнейшую систему фортификации и укрепрайонов.

Теперь этот западноукраинский фактор, взлелеянный Киевом под диктовку Запада, нам аукается. Кто воюет против нас в Мариуполе? «Азов» (деятельность организации запрещена в РФ). Это не местные русские, а западенцы, на жителей города им плевать. Они хотят оставить там выжженную землю — чтобы семьи тех, кто погиб, нас ненавидели. Так Геббельс работал…

— Все это еще раз доказывает, что мы стали участниками не только и не столько боевых действий на Украине, сколько противостояния с коллективным Западом. Мы обязаны выстоять и победить, а для этого нужно быть сильными. Но на чем должна быть основана эта сила? Что может стать главной идеологической, духовной опорой России?

— В основе нашей силы лежат несколько факторов. Прежде всего, понимание, что мы суверенная, единая нация, вне зависимости от национальности каждого из нас. Это понимание было разрушено в конце 1980-х годов, когда у нас почти получилось создать, действительно, новую историческую общность — советский народ.

Второй камень в основании — мощная индустрия и независимая промышленная политика. Нам нужен серьезнейший доворот в этой сфере, включая введение элементов госпланирования. Этого не надо бояться, на том же Западе так делают давным-давно.

И третий важнейший фактор — социальная справедливость. Это значит, что нужно выполнить все, что обещали людям: по зарплатам и выплатам, по жилью… Убежден: главная причина всех революций в России заключалась не в бедности, а в социальной несправедливости.

Путь к святыням

— Сегодняшние события во многом, даже географически, напоминают вторую половину XIX века, когда в Крымской войне объединенный Запад в союзе с мусульманской Портой повел «крестовый поход» на Россию, ведущую страну православного мира. Тогда нам тоже понадобилась национальная идея, способная объединить государство и народ. Ею стала идея обрести дорогу к святыням — к Святой земле.

Это было своего рода правдоискательство в геополитике, приведшее к образованию в 1882 году Императорского православного палестинского общества, которое вы возглавляете сегодня. Как сказано на вашем сайте: «Державная воля и общественная инициатива совпали». Вступила ли теперь Россия на путь к святыням?

— Тогда, в XIX веке, это было, в самом деле, не только правдоискательство, но и попытка найти объединяющую ценность. Она очень проста: «Бог есть любовь». Примечательно, что в первую очередь в Святую землю поехали не только князья и члены императорской семьи, но и бедные люди. Только-только переставшие быть крепостными русские паломники потянулись в Палестину, на деньги государства. Вот так «тюрьма народов»!

Сегодня мы занимаемся тем же, и действуем активно. Причем, в отличие от других обществ, не влезаем в бюджет государства. Демонстративно туда не идем. Живем исключительно на пожертвования — это моя принципиальная позиция.

Что касается геополитики, то посмотрите, Ближний Восток-то нас не предал, даже «заливные» монархии. Спасибо Евгению Максимовичу Примакову, спасибо и Императорскому православному палестинскому обществу! Но здесь сработала и историческая память. Ведь и Советский Союз, и Российская Империя ходили на Ближний Восток не с войной: мы там школы строили и больницы открывали…

— Известно, что ИППО много сил приложило к межконфессиональному диалогу в этом непростом регионе. В том числе в Сирии и Ираке, где требовалось защитить от гонений христиан…

— Знаете, сейчас пора говорить о защите христиан уже и в Европе. Там попираются все основополагающие принципы: брак, семья, любовь, вера… Теперь в Старом свете все это не модно. Вместо этого происходит расчеловечивание, дегуманизация, превращение человека в робота… И, похоже, Европа сама не осознает, в какую пропасть катится.

— Хочется верить, что мы в России удержались на краю этой пропасти. Люди возвращаются к вере, происходят порой удивительные метаморфозы. Сергей Вадимович, вы возглавляете ИППО уже пятнадцать лет. Для кого-то это может показаться странным: многолетний министр, силовик — и вдруг гуманитарная стезя. Что вас привело на этот путь?

— Еще когда я работал в Счетной палате, а до этого в МВД и ФСБ, мы многое сделали для восстановления храмов. Где бы я ни был, мы везде их восстановили. И Спасо-Преображенский монастырь в Муроме, и православную гимназию в Городне… Всем этим я занимался по душе. Это во мне, наверное, от бабушки верующей моей, Марии Петровны Соловьевой.

А по поводу ИППО ко мне сначала обратился Сергей Викторович Лавров: нам нужна мягкая сила, сказал он, надо поднимать общество, ты лучше всех подойдешь. Я засомневался. Затем был звонок от патриарха Алексия II. Мы дружили с ним еще с Ленинграда, когда он был митрополитом. Патриарху я отказать не мог. Потом они согласовали кандидатуру с президентом, как и при царе-батюшке было. Так я возглавил Императорское православное палестинское общество, о чем нисколько не жалею.

— Вы говорили в одном из своих интервью: «Бояться будущего не надо — каким мы его сделаем сами, таким оно и будет». Скажите, мы уже сформировали русское будущее?

— Мы творим его прямо сейчас. К счастью, мы понимаем, что нужно делать. Мы знаем, кто наш друг, а кто — враг. Мы видим, что жить по «ненашенским» лекалам вредно и опасно. Мы убедились, что должны быть суверенны. У нас должна быть сплоченная нация. У нас должны быть сильная Армия, мощная экономика, здоровое общество. Во внешней политике мы продолжим отстаивать наши национальные интересы. И мы в точности знаем, что для великого будущего России есть весь необходимый потенциал: исторический, экономический, природный, человеческий, кадровый…

…Сегодня я встречался с Молодежной секцией ИППО — там собрались студенты лучших вузов страны. Они спросили меня: что нам делать дальше? И я ответил: работайте в стране, на благо страны.

— Спасибо вам за интервью и за вашу гражданскую позицию!