Роман Носиков
Колумнист
Это уже ....! О вреде "эпидемии запретов" в России
Пока мы тут за Родину переживаем, у нас за спиной Россию обустраивают.
Роскомнадзор вынес предупреждение журналу «Русский Репортёр» за использование в публикации нецензурной лексики.
Я, с вашего позволения, приведу здесь более или менее обширную цитату из интервью с чиновником, ответственным за применение существующего законодательства в этой области. Вы должны знать, что законность в надёжных, прочных, твёрдых руках. И головах.
На линии пресс-секретарь Роскомнадзора Вадим Вячеславович Ампелонский:
« — Мы вас понимаем! И сочувствуем.
— Вадим Вячеславович, вы нас, правда, понимаете?
— Конечно! Вы пострадали, но мы как правоприменительный орган обязаны стоять на страже закона. Тема использования мата в СМИ очень тонкая. Когда в 2013 году эти ограничения вступили в силу, мы сразу объявили, что первые три месяца вообще никого не наказываем. Нам самим надо было определиться, что считать матом, а что не считать. Мы запросили экспертизу в Институте русского языка имени В.В. Виноградова и на основании мнения учёных пришли к выводу, что мат — это всего лишь четыре слова и их производные. Эту позицию мы до всех и довели. С тех пор мы вынесли 44 предупреждения. Из них 43 относятся к региональным СМИ и одно — к вам. Конечно, в основном матом ругаются регионы. Они живут в своём мире, там несколько иная реальность. Наверно, более суровая, чем в Москве. Они считают, что без мата её никак не описать. Поэтому, когда наши специалисты выявили матерное выражение в «РР», мы очень удивились… Что у вас там было? А, да, слово на букву «х».
— Но ведь оно было замноготоченное.
— Пусть оно было частично скрытое, но всё равно прочитывалось. Мы, конечно, учли, что у вас не было предупреждений целый год и, соответственно, под угрозу аннулирования лицензии мы вас не ставим.
— Но предупреждение было вынесено за цитату из чужого блога.
— СМИ несут ответственность за всё, что опубликовано на их страницах. Более того, сейчас в силу вступают законы в отношении интернета и блогеров. Им тоже запрещено употреблять нецензурную лексику. Что с этим делать, мы ещё не решили. Подхода общего нет. Но если речь идёт о контенте СМИ, это в любом случае подпадает под закон. Мат в комментариях на сайтах мы тоже стараемся пресекать, но в более щадящем режиме: просто обращаем внимание редакции, что вот у вас в комментах мат. Мы и сами недавно вышли в соцсети и чётко объявили в нашем сообществе, что у себя не допустим таких комментариев. У меня есть дежурный специалист, который в режиме реального времени трёт такие комменты. Мы и СМИ к этому призываем».
…Невозможно не заметить того факта, что мир политики не менее подвержен влияниям моды, нежели мир, к примеру, шоу-бизнеса.
Нынешняя накалённая борьба за нравственность методом ввода всё новых и новых запретов по своим законам развития мне сильно напоминает уже начавшиеся, развившиеся, дошедшие до маразма, перевоплотившиеся в пародии на себя эпидемии мальчиковых вокальных групп, девочковых групп, осветлённых волос с кожаными куртками фасона «сто ширинок», бойцовских клубов и так далее и тому подобное.
Жанр патриотичного запрета породил депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга Виталий Милонов.
Однажды ему пришла в голову отличная мысль: запретить пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних.
Общество, включавшее телевизор, прищурившись от страха внезапного теле-гей-парада, вынужденное постоянно проверять, не ввели ли у детей в школах очередные «курсы гендерного равноправия», на деле являющиеся вербовочной точкой для извращенцев, — взревело от восторга.
Это действительно было прекрасное чувство свободы. Чувство безопасности. Это как если бы у вас в доме десять лет текла канализация, и вот её взяли и починили.
Успех окрылил питерского депутата.
За несколько лет депутат Милонов стал инициатором более чем двух десятков запретительных инициатив разной степени разумности — от патрулей нравов из казаков до запрета рекламы микрокредитования.
Из очевидного для нормальных людей успеха в защите большинства от террора меньшинства депутат Милонов сделал другой — альтернативный логичному — вывод.
А вместе с Милоновым этот вывод сделали другие жаждущие успеха и карьеры политики.
Вывод звучит так: ЗАПРЕШАТЬ — ПАТРИОТИЧНО.
И понеслась.
Сначала это было забавно и небесполезно.
Дело в том, что двадцать лет назад — точно такие же одарённые люди на волне моды лозунга «запрещено запрещать!» понаразрешали такого, что ни одному нормальному человеку никогда и в голову не придёт. Разрешили повсеместную рекламу алкоголя и сигарет и удивлённо смотрели на то, как страны, из которых пришла Свобода, запрещают всё то, что у нас разрешили. И ещё показывают на нас пальцем и называют алкоголиками и самоубийцами, ковыряют нашу продолжительность жизни и улыбаются на Сибирь.
Господи! Чего у нас только не было разрешено.
Детей вербовали в секты и секс-меньшинства прямо в школах. По телевизору выступали срыватели покровов. Чумак заряжал воду.
Вся страна крутила башкой под Кашпировского. И не по специально отведённым каналам для мистических домохозяек, как сейчас, а по Первому в прайм-тайм.
И, наверное, мы бы так и сгнили бы во всей этой зловонной жиже, если бы стервятники, что хотели полакомиться нашей страной, не спугнули нас преждевременным слюноотделением.
Сейчас мы находимся в противоположном тренде, но надо сказать, что он, увы, настолько же сознателен, как и прошлый — разрешительный. Теперь господа депутаты, политики и чиновники соревнуются друг с другом не в идиотском благодушии в виде предоставления помещений и эфира сектам и прохиндеям, а в том, кто из них наиболее брутально что-то запретит.
Итог таких соревнований предсказать несложно.
Сама идея в принципе понятна: если запретить всё плохое, то людям ничего, кроме хорошего, не останется. Что-то такое мы уже проходили в СССР. Закончилось это тем, что люди реально продавали душу дьяволу за запрещённый «за критику ввода советских войск в Афганистан» Pink Floyd.
Правда же состоит в том, что человек физически и морально — сложная система, одной из главных функций которой является адаптация. И, следовательно, лишая человека выбора между добром и злом, мы лишаем его умения определять добро и зло, выбирать между ними и следовать этому выбору.
Человек не просто утрачивает свободу, он утрачивает способность быть свободным.
Подобная запретительная теория и практика часто обосновывается любовью к людям. Это профанация.
На эту тему есть прекрасный пример из Библии. Бог, который Любовь, создал человека по своему образу и подобию, поместил его в прекрасный сад, дал жену, дал власть над всем живым, но подвесил в саду запретное яблоко. Зачем?
Потому что сознательно сделать СВОЙ выбор человек мог только при условии существования этого запертого плода. Нет запрета, нет возможности его нарушить — нет свободы. А любовь не терпит несвободы, она может быть только между свободными.
Если по прочтении этого текста вы предположили, что я хочу всё разрешить обратно, — вы ничего не поняли.
Речь о мере. О прекрасном чувстве меры, соразмерности, пропорций. Это чувство нужно любому человеку, который хочет создать что-то прекрасное. Например, прекрасное общество прекрасных людей.
