Врачи тоже люди, со своими запросами и проблемами…» - думала она, идя по коридору.
Лидия ответила кивком головы на приветствие, проходившего мимо коллеги. По мере приближения к палате, в сердце нарастала смутная тревога. Пять лет назад умер от инфаркта опытный главный врач, её назначили на его место. Ей в наследство досталось старое разрушавшееся здание больницы, требующее ремонта. Старое изношенное оборудование. Не сбежавшие в областной центр врачи работали на пределе человеческих возможностей. Но требований к ним и больнице никто не отменял.

Они подошли палате, из-за двери которой слышались ругательства.

- Ну, где ваш главный врач? Умереть можно, дожидаясь. Никакого порядка. Дармоеды. У-у-у… - послышался то ли стон, то ли вой. - За что вам только деньги платит государство? Отойдите от меня!

- Вот, слышите? А вчера ещё хуже было. Еле уговорили укол сделать. Согласился, когда пообещали, что как только утром вы придёте, вас к нему приведём. А то всему отделению спать не дал бы, - сказала громким шёпотом Вера.

- А почему мне не позвонили? – Лидия строго глянула на молодую медсестру Веру с круглым деревенским лицом.

- Да как же… Вам тоже отдыхать нужно. Если к каждому будете вот так по первому требованию…

- Ладно, пойдем. – И Лидия открыла дверь в палату.

На неё сразу уставились несколько пар глаз. Лидия внимательно вглядывалась в лица пациентов, стараясь угадать, кому она так срочно понадобилась, а главное, зачем. Натолкнулась на колючий взгляд из-под густых бровей. И сразу его узнала. Соколов Иван Борисович. Она не забудет это имя никогда.

В отросших волосах серые прядки, щетина на небритом подбородке тоже с сединой, хотя ему немного за сорок. Лидия подумала, что его можно было бы назвать красивым, если бы не упрямый колючий взгляд.

Вдруг лицо Соколова скривилось от приступа боли, будто в воду бросили камень и она пошла рябью. Мужчина скрипнул стиснутыми зубами, прикрыл глаза. Пальцы рук сгребли одеяло, сжав его в кулаки до побелевших костяшек.

Лидия подошла к его постели.

- Почему отказываетесь от уколов? Чтобы была причина снова на меня в суд подать?

Мужчина открыл глаза, глянул на Лидию и снова прикрыл их.

- Выйдите все. Мне нужно поговорить с ней, - сказал он сдавленным голосом, но громко, чтобы все расслышали.

Никто не шевельнулся. Приступ стихал, поэтому Соколов повторил боле спокойно:

- Пожалуйста, оставьте нас.

- Сначала медсестра сделает вам обезболивающее, потом поговорим. - Лидия оглянулась на Веру, стоявшую чуть поодаль, кивнула ей.

- Кто может ходить, выйдите, пожалуйста, - обратилась она к пациентам.

Те, нехотя, встали с кроватей, шаркая разношенными тапками, пошли к выходу, перешёптываясь. Вошла Вера и сделала укол присмиревшему Соколову. Выходя, оглянулась от двери. В глазах застыл вопрос: «Может, хоть я останусь? Мало ли что…»

Лидия отрицательно мотнула головой. Вскоре в плате остались только Соколов и Лидия Владимировна Старостина, главный врач больницы. Она перевела взгляд от закрывшейся за Верой двери на мужчину.

- Я вас слушаю.

- Меньше всего на свете хотел попасть в вашу больницу. Лучше умереть дома. Да соседка вызвала «скорую».

- Не говорите глупостей. Вашей жизни ничто не угрожает. – Лидия старалась выглядеть уверенной и спокойной под колким, пронизывающим взглядом Соколова.

- Я хотел попросить у вас прощение, что обвинял в смерти жены, проверку вызвал. – Он снова скривился, вывернул кулаки с зажатым в них одеялом.

- Ы-ы-ы, - простонал протяжно Соколов.

- Потерпите, сейчас станет легче.

- Не станет, пока не простите меня. Я не знал, что делаю. Когда Лиза умерла, я с катушек слетел. Обвинял всех в её смерти. Она всё говорила, что пройдёт, я верил ей, а надо было в областной центр её везти. Сейчас понимаю, вы ничем не могли ей помочь, но тогда… Хотел напугать вас.

Лидия не знала, что сказать. А он ждал, смотрел на неё с мольбой, но твёрдо.

- Напугали. Очень. Вы хотели этим вернуть жену? Мне отомстить за её смерть? А почему вы убежали, когда спасли из пруда моего сына? Я даже думала, что вы причастны к случившемуся с ним.

- Я же сказал, что не в себе был, - повторил раздражённо Соколов.

- Напрасно думаете, что я не понимала вашей боли. Но врачи не боги, не всесильны. Мой муж погиб четыре года назад, спасая чужих детей. Помните пожар? Все газеты писали. Пьяный мужчина уснул с сигаретой. Его жена тоже была пьяная. Двое детей остались без присмотра.

Муж шёл с работы и увидел в окне горящего дома кричавшую и бьющую в стекло девочку. Он, не раздумывая, бросился в огонь. Спас девочку и её четырехлетнего брата, потерявшего сознание от дыма. Даже пьяную женщину вытолкнул в окно, а сам не успел выбраться. Крыша обвалилась. Так что я в полной мере испытала, что такое потерять любимого человека, отца своего единственного ребёнка. – Лидия замолчала, глядя в окно.

Ветер раскачивал верхушки деревьев, покрытой молодой листвой. По голубому небу плыли барашки облаков, светило солнце и, наверное, одуряющее пахло черёмухой.

- Простите, я не знал, вернее не знал, что это ваш муж погиб тогда. Я думал…

- Думали, что? Что мы дармоеды, не умеем лечить? А нам нечем. Вашу жену могло спасти только чудо. Мы бы рады сделать всё возможно и невозможное, но сами видите, в каком состоянии больница. Если бы отправили её в областной центр, она не доехала бы. А вот вам нужно срочно делать операцию, и чем скорее, тем лучше. – Лидия сделала шаг к двери.

- Вы не ответили. Можете простить меня? – Он снова застонал и закрыл глаза.

Лидия, не отрываясь, смотрела в измученное болью лицо мужчины.

В тот такой же ясный майский день они с семилетним сыном Антоном гуляли в парке. Был прохладный и ветреный выходной день. Так же цвела черёмуха. На пруду плавали утки. Дети любили кормить их хлебом. Утки отяжелели, не улетали даже зимой. Хлеб, что они с сыном взяли из дома закончился, и Антон стал просить сбегать к палатке у входа в пар.

- Давай в следующий раз? Утки перекормленные, уже еле двигаются.

- Ну мам, ну пожалуйста, – канючил Антон. – Дай денег, я быстро сбегаю за булочкой.

По дорожкам парка гоняли на самокатах и велосипедах подростки. Того и гляди собью, стоит зазеваться.

- Пойдём вместе, - смягчилась Лидия, увидела расстроенное лицо сына. – Или подожди меня здесь. Я быстро. Только к воде не подходи. Жди. – И она быстро пошла к ларьку, оглядываясь.

За кронами деревьями пруд быстро исчез из виду. Дорога вместе с покупкой заняла всего несколько минут. Она торопливо шла назад с батоном, когда увидела, что гулявшие в парке люди бегут к пруду. И тоже побежала. Ещё издали заметила на краю пруда толпу людей. Сердце противно заныло от предчувствия беды. Она растолкала собравшихся и увидела Антона. Он сидел в мокрой одежде, покрытой грязно-зелёной тиной, и мелко дрожал.

- Антон! – Лидия села на корточки, стала сбрасывать с него водоросли.

- Мам… - посиневшие губы Антона скривились в плаче. – Я не виноват. Я не подходил. Меня столкнули.

- Кто? Что вы молчите? – Лидия обвала взглядом столпившихся вокруг детей и их родителей.

Она увидела Соколова. Он стоял поодаль, мокрый по пояс. Поймав взгляд Лидии, он тут же исчез.

- Подростки шли мимо. Я ничего не поняла. Они прошли, а мальчик оказался в воде. Я закричала, мужчина бросился в воду и вытащил мальчика. – Женщина обвела взглядом толпу в поисках спасителя. - Может, толкнули его в воду, но я не видела, – сказала она, крепко прижимая к бедру вырывающегося пятилетнего внука.

- «Скорую» уже вызвали, - сказал кто-то из толпы.

Лидия сняла с себя пальто и укутала дрожавшего Антона. Её тоже трясло от нервного потрясения и страха за сына.

В больнице нахлебавшемуся грязной воды Антону промыли желудок, согрели. Вода в пруду была ещё ледяная. С сыном всё обошлось.

А за неделю до этого в больницу приезжала проверка по поводу жалобы. Соколов обвинял больницу и её в смерти жены, Соколовой Анны Ильиничны. Проверка ничего не нашла противозаконного, не выявила никаких нарушений. Но нервы Лидии потрепали.

Теперь он лежал перед ней и мучился от боли в животе. «Скорее нужно отправить его в областной центр. Я позвоню, объясню, про жалобу, проверку. Меня поймут. Сниму с себя ответственность».

Соколов снова застонал. Лидия окликнула Веру. Та просунула голову в приоткрытую дверь.

- Сколько кубиков ввела? – спросила Лидия.

- Да максимальную дозу, Лидия Владимировна. Должно подействовать, - ответила медсестра.

Лидия заметила взгляд Соколова из-под прикрытых век.

- Вам уже не так больно. Вы притворяетесь, - безжалостно сказала она.

- Вы сможете простить меня? – спросил тихо Соколов.

Лидия снова отвела взгляд к окну. «Как простить тех алкоголиков, которые чуть не сожгли заживо своих собственных детей, по вине которых погиб мой муж? Или подростка, толкнувшего Антона в пруд? Почему Соколов спас Антона, если пред этим написал на меня жалобу в Министерство? Спас, потому что не знал, что это мой сын? А если бы знал, полез бы в холодную воду?» Лидия снова посмотрела на Соколова и встретилась с его умоляющим взглядом.

«Я давала клятву. Если пациенту требуется помощь, даже если этот пациент Соколов, я не имею права смешивать личную обиду и профессиональный долг. Он спас моего сына».

- Я вас прощаю. Слышите, Иван Борисович? Сейчас вас отвезут в областной центр. – Она вышла из палаты.

Когда Соколова увезли, она задумалась. «Может уехать отсюда? А почему я должна бежать? Я ни в чём не виновата».

Через три недели в кабинет вошёл Соколов с букетом цветов. Лидия не сразу его узнала. После смерти жены он опустился, оброс. А сейчас аккуратно пострижен, чисто выбрит. Она снова подумала, как он красив, тем боле, что глаза смотрели без ненависти, виновато и даже с какой-то отчаянной нежностью.

- Я пришёл ещё раз извиниться. Я знаю, что меня трудно простить. Не нужно никуда уезжать. Я не причиню вам больше вреда. Я хочу пригласить вас на ужин. Не спешите отказываться. Вы сильная женщина и вы мне очень нравитесь…

«А почему и нет?» - Улыбнулась Лидия.

«Жить очень сложно. Очень мало любви и много одиночества. Долгих трудных часов, когда никого нет рядом»