Когда родители стали ругать их за постоянные перестукивания, то Илья стал просить позвонить Алёнке по домашнему телефону. Мама ему разрешала, но ненадолго, потому что нельзя было телефон часто занимать. Папе могли позвонить с работы, но звонили всегда подруги мамы.

Наконец, Илья придумал новый вид игры и связи. Он написал Алёнке письмо. Вернее, это был обычный лист бумаги из школьной тетрадки. На нём Илюша написал несколько слов:

«Привет, пишу тебе письмо. Не удивляйся. Как твои дела? Я делаю уроки. А потом пойду гулять. Выходи. Жду ответа, как соловей лета». Он заклеил кончики сложенного листка клеем и побежал в подъезд Алёны, где бросил своё послание в её почтовый ящик. После этого Илья прибежал домой и забарабанил по стене. Алёнка ответила стуком, но видимо, не поняла, чем так взволнован её друг. Тогда Илья крикнул, чтобы она выглянула на балкон.

Алёнкина голова почти тут же появилась из-за перегородки балкона.

- Чего гремишь на весь дом? Бабушка проснулась.

- Чего, чего. Тебе там письмо. В почтовом ящике. Иди получай быстрее! И пиши ответ, - ответил довольный мальчик.

Глаза Алёнки вспыхнули от радости, и она исчезла в комнате.

Через минут пятнадцать она тоже забарабанила по стене с криками «выйди на балкон».

Илья поспешил выйти. Он увидел, что с Алёнкиной стороны из-за перегородки торчит тоненький прутик с привязанным на нитке клочком бумаги. Этот прутик, как удочка, был перекинут на балкон Ильи, и дрожал с письмом от Алёнки, подрагивая клочком бумаги вроде наживки.

Илюша ухватил бумажку, сорвав её вместе с ниткой. Мама окликнула его из кухни.

- Илья, ты что там, опять без тапок выскочил на балкон? Дождик начинает моросить, смотри – простудишься!

Но Илья заглянул на балкон Алёнки, желая перекинуться парой слов и услышать одобрение своей затеи с почтой. Однако, Алёнки уже и след простыл. Илья увидел только захлопывающуюся дверь.

А на клочке бумаги было поспешно написано: «Спасибо за письмо! Здорово придумал! Пишу тебе ответ. Я выйду тоже, если не будет дождя. Пока. Алёна».

Илья был на седьмом небе от счастья. Это первое письмо, которое ему прислали. Да и он сам написал своё первое письмо. Он сидел и млел от удовольствия, перечитывая простые строчки, не желая дописывать упражнение по русскому. Потом быстренько дописал предложения в тетрадку, наскоро собрал портфель на завтра, бросил его под стол и побежал одеваться.

- Куда ты? Дождь на улице! Посиди сегодня дома. Вон, хоть мультики посмотри, - забеспокоилась мать.

- Неа, мам. Меня Алёнка будет ждать. Мы в подъезде, если что пересидим…

Мать улыбнулась.

Так дети дружили в школьные годы. Потом Алёнка переехала с родителями жить в отдельную квартиру. А в этой осталась её бабушка. Илья поступил в училище, а потом ушёл в армию. Он знал, что Алёнка учиться в институте, но дружба их сошла на нет, как только они перестали быть соседями.

Придя из армии, Илья обнял мать, отца, и разговаривали они несколько часов, сидя накрытым столом в комнате. Затем отец уехал на смену, а мать стала мыть посуду на кухне. Илья встал, прошёлся по комнате, остановился у стены, вспомнив своё детство и способ связи с его подружкой по детству – Алёнкой. Он почему-то всю службу в армии вспоминал эту девочку, которую уже не видел после школы.

Илья поднял руку и постучал по стене «привет». Тишина. Он улыбнулся своей глупой выходке, и сел на диван, блаженно вытянувшись. Но к его изумлению, через несколько секунд ему ответили: «привет». Илья вскочил, снова пробил по стене «привет». И получил тот же ответ. Он засмеялся и простучал «выходи гулять». И услышал ответ: «хорошо».

Илья выскочил на балкон, слыша вслед вечное материнское:

- Одень же ты тапки, прохладно…

Через перегородку балкона выглядывала Алёнка. Его Алёнка! Она улыбалась, а глаза её были как тогда, в детстве, полны озорных искорок. Только теперь это была милая девушка, с волной русых волос, пухлыми губками и румянцем на щеках.

- Привет, Алёна. Как же здорово, что ты отозвалась… Не ожидал. А почему ты здесь?

- Привет… я теперь тут живу. Бабушка сейчас болеет, и скучно ей, вот я и переехала, чтобы помогать ей немного.

- Это ещё кто кому помогает, - услышали они из-за спины Алёны хрипловатый голос. – А вот скучать она мне не даёт, это точно. С возвращением домой, солдат. Возмужал, красавец.

- На тапки одень, наконец, - вынесла на балкон тапки мать Ильи, - здравствуйте, Вера Игнатьевна, Алёнушка. Радость-то у нас какая…

Они разговорились. Алёна и Илья вскоре вышли во двор. Они пошли в соседний сквер, чтобы поговорить. Так долго не видели друг друга. Им было очень хорошо вместе в этот вечер. Так тепло не было давно. Наверное, со времени их детства. Тогда было всё просто, обычно и всегда весело. Потому что вместе.

А сегодня Алёна почему-то смущалась. Наверное, от того, что Илья не сводил с неё глаз. Прощаясь у подъезда, он сказал Алёне:

- Какой же я дуралей… Почему не написал тебе за все эти годы? Не нашёл способ связаться с тобой. А ведь первое своё письмо я написал именно тебе…

- Да, верно, детьми были, много общались, играли, гуляли. Как родные, - ответила Алёна.

- А теперь ты рядом, давай снова дружить. Я уж теперь не буду по стене стучать, обещаю. И письма… Смешно, да? Наша переписка…

Алёна вдруг сделалась серьёзной и с ностальгической ноткой сказала:

- Нет, что ты. Письма – это было очень хорошо. Очень. Я бы и теперь не отказалась от письма. Это так приятно получать хорошие письма. От души.

- Тогда жди, обязательно напишу, - тоже серьёзно ответил Илья. Алёнка, махнув ему рукой, исчезла в подъезде. А Илья, как заворожённый, слушал удаляющийся стук её каблучков.

«Жди, моя хорошая, - думал он с нежностью, - обязательно напишу тебе, скоро… Теперь я не дам тебе уехать, и никому тебя не отдам…»

Квартира Егора Тимофеевича по причине болезни жены уже превратилась в «лазарет», как он говорил Гале. Угасающее здоровье Нины Сергеевны, жены его, сделало их жизнь печальной, схожей с больничным уставом.

Воздух в комнате Нины был пропитан лекарствами и настоями, Егор с трудом уговаривал жену проветривать квартиру. Нина мёрзла, упрямилась. Постоянные разговоры о её болях, самочувствии, плохих докторах и слабых таблетках, выедали ржавчиной всю душу Егора Тимофеевича, семидесятилетнего ещё крепкого мужчины.

Егор в первые годы недуга жены старался поддерживать Нину, водил её по лучшим врачам, экономил на всём, чтобы помочь ей лучшими лекарствами. Но жена, словно ушла в своё состояние, словно срослась с ним, не желая говорить ни о чём другом, и даже выходить лишний раз во двор подышать свежим воздухом.

В конце концов Егор Тимофеевич стал в тёплый период буквально сбегать от жены на дачу, оставив уход за женой дочери, жившей неподалёку.

Галя часто спрашивала о Нине Сергеевне, поддерживала Егора Тимофеевича, искренне сочувствуя. Они сблизились. Летними жаркими днями вместе пили чай в дачном домике у Гали, а потом и обедать всегда стали вместе. Так веселее.

Галя рассказывала Егору о своей работе, о сыне, переехавшем в Москву, о подругах, часто улыбалась. Егор Тимофеевич при ней оживал, отвлекался от горестных мыслей. Даже как-то становился моложе.

Однажды, когда после обеда они сидели в дачном домике, Егор Тимофеевич сказал:
- Спасибо тебе, Галочка…

- За что? – удивилась Галя.

- Лучик света ты теперь в моей жизни. Дома, сама знаешь, печально всё у нас. Никуда я кроме дачи не хожу. Никого не вижу, ни с кем больше не общаюсь. Так сложилось… А ты…

Он обнял её со слезами на глазах.

- Ну, что вы, что вы, Егор Тимофеевич. Вы же мужественный человек. Всё проходит…

Егор, ободренный словами Гали, вдруг поцеловал её и приклонил на плечо соседки голову.

- Не гони, меня, Галочка. Видно, я слаб. Пожалей...

Он поцеловал её руку. А потом и вторую.

Оттолкнуть его Галя не могла. Жалость действительно была к нему, и она понимала, что он, ещё не такой старый человек, нуждается в ласке и понимании.

А Егор Тимофеевич уже сам ласкал Галю как будто сбросил три десятка лет… Всё случилось быстро, будто вспыхнул недогоревший костёр сухих осенних листьев в солнечную погоду бабьего лета.

Егор Тимофеевич вышел от Гали, будто заново рождённый. А Галя смотрела на него из маленького окошка и не знала, что теперь делать.

Их нежные отношения длились до конца дачного сезона. Егор Тимофеевич приносил Гале конфеты, всё реже говорил о жене, которая почти постоянно лежала в больнице. О своей Нине он тоже заботился. Навещал её в отделении, разговаривал с врачами, приносил медсёстрам тортики. Но Нина угасала и дни её были сочтены.

Осень стала для Егора Тимофеевича невыносимой. Он не ходил на дачу, не виделся с Галей, и только унылые прогнозы врачей придвигали неизбежную роковую дату ухода жены. Последний месяц Егор ежедневно сидел у кровати больной, держа её за руку.

Нина ушла в первый день зимы.

В квартире стало пусто, холодно. Егор проветривал комнаты, и не мог избавиться от запаха лекарств. Он часто звонил дочери, звал её к себе на чай, но Лера приходила редко – было много работы, и дети занимали её свободное время.

Егор Тимофеевич понимал, что теперь он стал совсем одинок. Но мысли о предстоящей весне и встречах с Галей согревали его. Он делал по утрам зарядку, стараясь держать себя в форме, а с наступлением первых тёплых апрельских дней даже начал совершать небольшие пробежки по скверу.

Наконец, в конце апреля Егор Тимофеевич начал ходить на дачу. Первые энтузиасты дачники уже жгли костры, стучали топорами, кто-то начал копать гряды в парниках.

Егор Тимофеевич с нетерпением ждал Галю. И вот, однажды, он увидел её. Всё та же улыбка на милом лице, стройная фигура, яркий платочек на голове.

- С весной, Галочка, - почти прокричал Егор Тимофеевич.

- Слышала, что ваша супруга скончалась, соболезную… -осекла его Галя.

- Да, верно, в начале зимы ещё. Как ты? Всё хорошеешь, - Егор Тимофеевич подошёл ближе, желая обнять женщину. Но Галя отстранилась.

- Егор Тимофеевич, я замуж вышла, так что…

Егор стоял как вкопанный. Все его радужные мечты на продолжение дачного романа улетучились.

- Замуж? Это хорошо. Но когда же успела? – спросил он.

- Да вот успела. Перед Новым годом, - ответила Галя, - надеюсь, вы на меня не в обиде?

Она улыбнулась и начала полоть первую травку на клумбе.

- Постой, постой… Конечно, нет. Но я думал, что мы… Как бы это…

- Ничего с нами бы не случилось, - резко ответила Галя, - Мне нужен муж, семья. Друг и помощник рядом. Вы даже мой номер телефона не попросили тогда, осенью. Да дело и не в этом даже. Слишком большая разница в возрасте, Егор… Не пара мы. И дожидаться смерти вашей жены… было бы не хорошо. Скрываться… Не юные мы. Так что, простите.

- Да что ты, Галочка… За что? Это ты меня прости, дурака старого. Размечтался, как мальчишка, а тебе ещё жить и жить…

Егор сгорбился, отвернулся и двинулся к своей даче. А потом оглянулся:

- Так где же муж твой? Или всё придумала? – с надеждой спросил он.

- В командировке. На «Камазе» он рулит. Приедет скоро.

Егор Тимофеевич ушёл домой. Вернувшись в квартиру, он сел на кухне за стол и сказал:

- Ну, вот и всё. И я стал старый и никому не нужный. Глупый, наивный, лысый…

Егор Тимофеевич раздумал делать ремонт в квартире, хотя почти договорился с мастером. Он перестал делать зарядку и бегать по парку. На дачу теперь ходил редко, пару раз видел там нового мужа Галочки. Высокий мужик с татуировкой на плече ходил по дорожкам между цветов и посвистывал, а из домика Галочки часто слышался её смех.

Дачу Егор Тимофеевич продал, не в силах смотреть на Галину любовь. Да и к труду он особого рвения не испытывал, говоря дочке:

- Вам дача не нужна, а мне на одного зачем столько ломаться? Крестьянский труд – он очень непростой. Я себе на рынке кило картошки куплю. Сколько мне её надо…

Буквально за пару лет Егор Тимофеевич превратился в старика. Он стал ходить с палочкой, прогуливаясь неспешной походкой по аллеям парка. Весной он по обыкновению сидел на скамейках, греясь на солнышке и вспоминал молодость, ещё здоровую и весёлую жену, и последнюю свою любовь – Галочку…

А соседи, глядя на Егора Тимофеевича, говорили:
- Как быстро сдал старик после смерти жены… А был ещё ведь хоть куда – крепкий мужичок. Да… Не зря говорят: две половинки…