Там тоже жила пенсионерка приблизительно такого же возраста, но городская, никогда не жившая в деревне. Елизавета Николаевна была в прошлом медсестрой, держала свою квартиру в чистоте, добивалась от соседей по этажу такой же чистоты и на лестничной площадке, отчего её прозвали «чистюлей».

Казалось бы, дружить пенсионеркам, но не сложилось. Мало того, женщины поссорились почти сразу же.

Анна Петровна, привыкшая трясти половички, покрывала с постели и скатерти со своего крылечка в деревне, в городе начала делать то же самое со своего балкона. Она трясла скатерть, как вдруг услышала гневные возмущения соседки снизу.

- Что вы там себе позволяете? Как можно трясти свой мусор мне на голову? Вы что, с ума сошли?

Анна Петровна нагнулась вниз через перила и увидела Елизавету Николаевну.

- Так я не видела, что вы там стоите-то. Откуда мне знать? – ответила Анна Петровна.

- Так и что? Если и нет меня, разве можно трясти с балкона? Выходите на улицу. Для этого есть двор. И то в уголочке, где дети не играют. А то я смотрю – прошлый раз у меня всё бельё в песке было. Ведь я сушу тут чистое бельё! Как и вы тоже.

Анна Петровна закусила губу. Она была недовольна таким выговором во всеуслышание. Но трясти свои тряпки с балкона перестала.

В следующий раз Анна Петровна была уличена в лузганье семечек. Шелуха сыпалась вниз, на балкон к Елизавете.

- Я не специально, извините уж, - оправдывалась Анна Петровна. В кулак плюю. А немного свалились вниз. Уж больше не буду…

Старушка даже всплакнула. Потом ещё и дочери изливала душу, когда та приходила навестить.

В следующий раз Анна Петровна перелила цветы на балконе, отчего вода струйкой полилась вниз. В тот момент белья внизу не было, но чуткая Елизавета Николаевна увидела капель среди солнечного дня и снова сделала замечание.

Однажды Анна Петровна повесила сушиться своё покрывало после стирки. Оно было плохо отжато, и ветер начал колыхать большое покрывало, отчего Елизавета Николаевна снова запричитала:

- Вы гляньте на что похоже моё окно! Оно всё в брызгах. Я ведь только недавно его мыла! Теперь снова придётся перемывать, а у меня что, других дел нет? Когда вы перестанете хулиганить?

Анна Петровна поспешно убрала покрывало с балкона и залилась слезами, от всего сердца жалея свою деревню и уже проданный дом.

Когда дочь Рита в очередной раз выслушала мамины упрёки в адрес соседки, то успокоила мать, как могла, решив навестить Елизавету Николаевну.

Рита позвонила в дверь Елизаветы Николаевны. Пенсионерка пригласила её в прихожую. Она думала, что Рита будет скандалить с ней, защищая мать.

Однако Рита вынула из сумки коробочку конфет и попросила прощения за мать.

- Понимаете, она всю жизнь жила свободно, в деревне, не думая ни о каких соседях и возможных для них неудобствах. Даже дома в их деревне стояли далеко друг от друга. А теперь ей приходится привыкать, иметь некоторое стеснение, ей трудно. Понимаете? Скоро она привыкнет, и всё наладится. Пожалуйста, делая ей замечание, не ругайте её и говорите более мягким тоном. Прошу вас. Мама очень добрый человек, отзывчивый. Она старается.

Елизавета Николаевна кивнула, взяла угощение, улыбнулась.

- Тогда вы уж ей сами скажите, чтобы снова мне не быть бабой Ягой. Пусть ваша мама телевизор не очень громко включает вечером. А то многие тут рано ложатся спать – людям рано вставать на работу, детям в школу.

- А мама глуховатая, плохо слышит, - ответила Рита.

- Для этого есть наушники. Или слуховые аппараты. И всем будет хорошо и спокойно, купите – и проблем не будет, - посоветовала Елизавета Николаевна.

Дочь обещала так и сделать.

Теперь соседки виделись реже. От Анны Петровны стало меньше неудобств. Деревенская пенсионерка действительно старалась учиться жить тихо, как «мышка».

Однажды вечером несколько пенсионерок вышли посидеть на лавочки у подъезда. Среди них были и Елизавета Николаевна с Анной Петровной. Женщины не разговаривали друг с другом напрямую, а слушали других. Но когда вдруг Анна Петровна пожаловалась на свои больные ноги, то Елизавета Николаевна сказала:

- Я вам как бывший медик вот что посоветую. У меня есть отличное средство для вен. А у вас именно сосуды, я же вижу. Заходите ко мне, я вам этот настой трав напишу. Не пожалеете.

В тот же вечер Анна Петровна стояла на пороге у соседки с конфетами. Женщины выпили чая, разговорились. Елизавета Николаевна переписала рецепт, дала указания, как лечащий врач, и обе расстались довольные.

А когда настойка действительно помогла больным ногам Анны Петровны, то между женщинами завязалась дружба. Теперь соседи могли их часто видеть вместе во дворе или беседующими в коридоре, а иногда они рядом шли в магазин или на рынок.

А больше всех радовалась Рита. Она была счастлива, что мать привыкает к городу, уже меньше заговаривает о деревне и подружилась с такой замечательной женщиной.