Достоверный объем денежной эмиссии, которую производит Национальный банк, является тайной. И по закону, и по факту. В то, что с начала года было допечатано всего 50 млрд. грн., никто не верит. Поскольку только в октябре Нацбанк выдал коммерческим банкам почти 10 млрд. грн. рефинансирования. А есть и другие нужды: война, выборы, пенсии и зарплаты бюджетникам, коммунальное хозяйство, госзакупки, например, медпрепаратов. Наконец, российский газ.

Покрыть это все за счет поступления валюты в страну невозможно, ибо валюта самым злодейским образом уклоняется от возвращения домой. Продают ее в обязательном объеме, который, в зависимости от настроения НБУ, колеблется в пределах «половина» или «100%», только те экспортеры, которым позарез нужно закупать сырье для дальнейшего производства. Остальные рассовывают заначки по заморским «нычкам», с иронией наблюдая попытки правительства добраться до этих «схронов». А дзуськи, ребята. Как вы с нами, так и мы с вами.

В итоге все выкрутасы с ОВГЗ, рефинансированием банков и финансированием войны покрываются за счет двух источников: внешних заимствований и собственного печатного станка.

С внешними заимствованиями, на первый взгляд, все круто: еще никогда нас так не заливали кредитными деньгами, как сейчас. Правда, вопрос, как мы все это будем возвращать, но на текущий момент он в числе приоритетов власти не стоит. Дальше, чем на бюджетный год, они просто не загадывают. В общем-то, и правильно. Может, через год тут и страны не будет. Ой, кажется, я сказал лишнее. Ну, да ладно.

Так вот о внешних заимствованиях. Похоже, что основной принцип стратегического кредитования Украины с момента начала войны на востоке формулируется в контексте моей «крамолы»: не давать нам слишком много денег и не инвестировать на будущее. А то хрен знает, что с этой непредсказуемой страной случится завтра. Логика у бюрократов из Европы и МВФ есть. «Может, они опять перепутают угол обстрела и раскурочат какую-нибудь свою АЭС», – думают эти товарищи. И... трудно с ними не согласиться.

В итоге денег мы получаем много, но... ровно столько, чтобы расплатиться со старыми долгами перед иностранцами и купить российский газ, который транзитом идет в Европу. Например, в октябре Украина отдала $2 млрд. за газ, $641 млн. по внешним долгам, в том числе почти $233 млн. Международному валютному фонду. Остальное пришлось продать на межбанке.

Во-первых, чтобы гривна не скатилась до 20-ти. Во-вторых, чтобы купить бензин, лекарства, ну и все остальное, что сами мы не производим и что специалисты именуют критическим импортом. В итоге за месяц потратили почти $3,8 млрд. А получили от кредиторов копейки.

Если не ошибаюсь, в октябре нам вообще ничего не дали из-за упрямства на газовых переговорах, а в ноябре ЕС подкинул нам 260 млн. евро. Эта сумма дополняет 610 млн. евро, которые были переведены с мая в рамках одной из двух текущих программ макрофинансовой помощи Евросоюза. Общий объем финансирования от ЕС составляет 1 млрд. 610 млн. евро. Два транша – 100 млн. евро и 500 млн. евро – были выплачены в мае и июне этого года. Выплата следующих траншей – 500 млн. евро и 250 млн. евро – запланирована на конец этого года и весну 2015 года.

Чего же тут удивляться, что для выплаты по долгам нам пришлось залезть в самую сокровенную часть золотовалютных резервов – золото. В последнее время в СМИ просочилась информация, что с молотка спустили 14 тонн (!). Их продажа принесла около $580 млн. Как заметил один известный экономист в частной беседе: продажа резервного золота (не от его избытка, а по причине пустых резервов) это как обручальное кольцо в ломбард отнести –крайняя степень отчаяния.

А тут еще и МВФ (сука такая!), скорее всего, затянет выдачу очередного транша до следующего года. Миссия Фонда работала в Украине последние дни (плановый финиш ревизии – 25 ноября), но поскольку не сформировано правительство и неясны перспективы Гонтаревой на посту главы Нацбанка, они собираются уехать и ждать новостей из Киева «на базе» в Вашингтоне.

Что в такой ситуации остается делать Нацбанку? Печатать гривну. По оценкам НПО "Цена державы", уже при Валерии Гонтаревой Нацбанк выпустил свыше 90 млрд. грн. В режиме «дизеля в Заполярье» работал и ставленник майдана Степан Кубив.

Понятно, что если пить много водки, можно допиться до «белочки». Это факт. Если с утра до вечера штамповать гривну, не подкрепляя ее надежными резервами, она будет неуклонно обесцениваться. Это объективный экономический факт. Дальше мы попадаем в замкнутый круг.

Когда все дорожает, импорт исчезает, качественные товары становятся недоступными (потому что их перестают завозить) и подменяются низкопробными китайскими фальсификатами, народ начинает уже не только нервничать, а истерить. Выносить деньги из банков (тех, где еще дают) и вкладывать во что-то материальное. Ну, хоть сапоги купить. Или лекарства длительного срока хранения. Иначе – «шеф, все пропало!».

Срабатывает и генетическая память старшего поколения – советские вклады, утерянные в 1991 году. Тем, кто помоложе, тоже есть чего бояться: банкротства крупных банков, крах пирамид типа МММ и ММСИС, и т. п.

Логично, что за непродолжительное время украинские банки потеряли 60 млрд. грн. А бюджетный дефицит может достигнуть 100 млрд. грн. при согласованном с МВФ показателе в 63 млрд. грн. И у Фонда появляется легальный повод не давать нам кредита. Все, круг замкнулся. Печатаем дальше. Сколько же будет стоить гривна в последнее время и почему курс доллара начал постепенно снижаться? Этот вопрос, наверное, волнует всех. Но ответ на него –не оптимистичный. Доллар немного упал на межбанке не потому, что его стало больше, а потому что снизился спрос. У народа (да и коммерческого сектора тоже) просто закончился запас прочности. Другими словами, напечатанных Нацбанком денег не хватает на закупку валюты. Их и на жизнь уже не хватает при растущих ценах, безработице и новых платежках за коммунальные услуги. По сути, вопрос объема денежной эмиссии это, как ни пафосно звучит, вопрос жертвы. Чем пожертвовать – национальной валютой или людьми? В свое время при аналогичной ситуации в Беларуси Александр Лукашенко начал пропорционально поднимать зарплаты и пенсии. Местная валюта стала считаться в миллионах. Тарелка супа в приличном минском ресторане стоила 44 тыс. «зайчиков». Но уровень жизни населения удалось сохранить. И теперь с нашей зарплатой в Минске делать нечего: там все выше – и доходы, и цены.

В Украине власть склоняется к иному сценарию: заморозив зарплаты, пенсии и соцвыплаты, пытается остановить процесс дальнейшего превращения гривны в «товар на вагу». Теоретически это может удержать гривну в рамках приличия (если курс 16-18 грн. за доллар можно назвать приличным). Но цена подобного эксперимента может оказаться слишком высокой для электората, который ввиду окончания выборов превратился в обычную «биомассу».

Егор Смирнов   

Пакты с Кремлем

Переговоры крупных держав с Москвой вошли в решающую фазу в ходе саммита G20 в Брисбене. Субботним вечером 15 ноября канцлер Ангела Меркель нанесла визит Владимиру Путину в его апартаментах в гостинице Hilton. Разговор продолжался около четырех часов. Сначала два часа они говорили с глазу на глаз, а потом к ним присоединился глава Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер (Jean-Claude Juncker). Кремлевский пресс-секретарь Дмитрий Песков рассказал, что обсуждаемой темой была позиция России и Запада по поводу украинского кризиса. Судя по всему, к компромиссу придти не удалось. В понедельник 17 ноября канцер Меркель, выступая в австралийском аналитическом центре Lowy Institute, в резких выражениях высказалась о россиянах. Она обвинила их в «подрыве территориальной целостности и государственного суверенитета Украины», что в итоге «поставило под вопрос весь европейский миропорядок». Тем самым она дала понять, что теряет терпение, и пригрозила Путину международной изоляцией.

Перелом наступил на следующий день в Москве. Во вторник 18 ноября немецкий министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier) поехал в Киев, где встретился с президентом Петром Порошенко и премьером Арсением Яценюком, а затем, вечером, вылетел в Москву. Его высказывания на пресс-конференции после беседы с главой российской дипломатии Сергеем Лавровым не предвещали поворота. Однако перед вылетом Штайнмайера внезапно пригласили в Кремль. Встреча с Путиным продолжалась больше часа. Видимо, она была очень важной, так как россияне четко придерживаются протокола и принципов дипломатической иерархии. Глава российского государства только в исключительных случаях принимает министров иностранных дел. Можно предположить, что в ходе беседы Путин согласился на сделанные Меркель в Брисбене предложения.

О том, что была заключена предварительная сделка, свидетельствует эпилог этой истории. Любопытно, что он связан с Польшей. В среду 19 ноября в Берлине прошла встреча в рамках Польско-немецкого форума. Обращаясь к главе МИД Польши Гжегожу Схетыне (Grzegorz Schetyna), Штайнмайер упоминал о встрече в Кремле и неоднократно подчеркивал необходимость ведения диалога с Москвой, поскольку «безопасность в Европе возможна только с Россией, а не против нее». На следующий день в польском поселке Кшижова канцлер Меркель убеждала премьер-министра Эву Копач (Ewa Kopacz): «мы продолжаем диалог с Москвой», так как «без участия России невозможно обеспечить безопасность Европы ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе».

Эти высказывания немецких политиков следует воспринимать, как приглашение к поддержке договора между Москвой и Берлином. Неслучайно в своем выступлении в ходе Польско-немецкого форума Штайнмайер, говоря о «польско-немецком содружестве ответственности» призывал Схетыну принять участие в разрешении украинского кризиса. А президент Путин неслучайно на следующий день в разговоре с новым послом Польши Катажиной Пелчинской-Наленч (Katarzyna Pełczyńską-Nałęcz) предлагал вывести «польско-российские отношения на новый уровень». Речь идет о том, чтобы Польша легитимизировала соглашение, невыгодное для всего нашего региона: если его поддержит Варшава, никто не станет говорить о «новом пакте Молотова —Риббентропа».

Поскольку детали немецко-российских переговоров нам неизвестны, стоит поразмышлять, в чем мог бы заключаться такой всеобщий компромисс.

Новый порядок

Эпоха после окончания холодной войны, для которой была характерна размытость геополитических водоразделов, подходит к концу. Соединенные Штаты и западноевропейские державы с начала 90-х годов передвигали границы своего влияния на восток, используя в этих целях, в частности, расширение НАТО и ЕС. При этом они не воспринимали всерьез возражений выступавшей против этой экспансии Москвы, поскольку не считали ее врагом. Они верили, что Россия, не имея другого выхода, модернизирует систему управления и экономику, а в итоге признает Запад своим стратегическим партнером. Эти расчеты оказались ошибочными. После распада СССР россияне так и не предприняли серьезных шагов по модернизации. Ельцин, а за ним Путин использовали пребывание у власти для создания очередной версии самодержавия.

Провал проекта вестернизации России сопровождался одновременным процессом ослабления трансатлантических связей. Западноевропейским державам, и в первую очередь, Германии, надоела американская гегемония. Они хотели играть активную роль в глобальной политике. Путинская Россия, назвавшая США смертельным врагом, представляется им привлекательным и подходящим партнером.

Аннексия Крыма, нарушающая фундаментальные основы уклада, сложившегося после холодной войны, стала для части западноевропейских держав отличным поводом для разграничения сфер их влиянии и формирования в Европе нового расклада сил. Благодаря этому Путин обеспечит себе дальнейшее пребывание у власти, а эти державы — спокойствие.

Путина интересует прежде всего то, чтобы западные страны прекратили экспорт либерально-демократических ценностей на восток и остановили экспансию НАТО и ЕС. Кремлевское сдерживание (вопреки заявлениям официальной пропаганды), на самом деле, не связано с каким-то особым геополитическим или цивилизационным проектом. Его цель — сохранение личной власти Путина и его команды.

Крупные державы приняли доктрину Путина к сведению. Первой ласточкой новой политики закрытых дверей был саммит НАТО в Бухаресте в 2008 году, когда Тбилиси и Киеву торжественно отказали в членстве в Альянсе. Путин счел это разрешением на усмирение непокорных государств и в том же году напал на Грузию, произведя ее раздел. Державы молча приняли эту агрессию, а новый президент США подарил Кремлю так называемую перезагрузку.

Украинские политики поняли этот урок и не собирались протестовать против договоренностей Путина с Западом. Однако это сделали на Майдане простые украинцы, не знавшие о существовании негласных договоров. Они поверили в западную цивилизацию, в свободу, демократию, плюрализм и правовое государство. Но они не предвидели, что никто не захочет портить отношения с Москвой ради их права на эти ценности.

Когда Путин совершил вооруженное нападение на Украину, западные державы ограничились словесной помощью и введением косметических санкций. ЕС, чтобы не дразнить Путина, подписал с Киевом договор об ассоциации, который сразу же был приостановлен. В момент откровенности Меркель даже намекнула, что Киев может стать членом путинского Евразийского союза.

Концерт держав

Неписаный договор держав касается не только Украины, но также все Центральной и Восточной Европы. Этот регион будет открыт для влияний Москвы, и останется таким образом в серой зоне безопасности.

С конца 90-х годов немецко-российское стратегическое партнерство реализовывалось в первую очередь ценой суверенитета и самостоятельности Центральной Европы. В геоэкономическом плане его цель состоит в подчинении стран нашего региона немецко-российскому энергетическому союзу. Выразительным примером служит здесь зависимость от российского газа. В результате Польша, Чехия и Словакия покупают его по самым высоким ставкам. Выигрывают на этом не только россияне, но и, конечно, Германия, в частности, платя за тот же газ на 20% меньше, чем мы. По тому же самому поводу Берлин с такой активностью и равной ей эффективностью продвигает идею ужесточения климатической политики, рассчитывая на доход от роста спроса на российский газ. Второсортное членство стран Центральной Европы в НАТО закрепил саммит в Ньюпорте, который в очередной раз подтвердил, что новые члены не будут иметь тех же самых гарантий безопасности, что старые. В качестве предлога для отказа от укрепления восточного фланга Альянс использовал договоры с Россией периода до своего расширения. Проблема в том, что в этих договорах о такого рода обязательствах речи еще не было.

Существование серой зоны в Центральной Европе проистекает из интересов западноевропейских держав в сфере безопасности. Их лидеры не настолько глупы, чтобы слепо верить Путину. Если он решится напасть на слабо охраняемые подступы, державы успеют организовать оборону и переговоры. Они смогут вести «странную войну», не применяя военных средств. В свою очередь, размещение крупных военных частей на территории новых членов Альянса сразу же вовлекало бы их в вооруженный конфликт с Москвой. Неравный статус натовских стран дает таким образом державам стратегическую гибкость.

Неизвестным в этих геополитических уравнениях остаются США. Вашингтон не вмешивается в переговоры Москвы и Берлина. Однако очевидно, что немецко-российское сближение направлено в том числе против глобальной гегемонии Вашингтона.

Политика Барака Обамы между тем остается неоднозначной. Вашингтон не оказал реальной поддержки Киеву и не согласился на усиление восточного фланга НАТО. Он объяснял это тем же, что и европейские державы: необходимостью держать данное Москве слово. А это значит, что в ближайшие годы он не станет особенно активно вмешиваться в создание нового баланса сил в Восточной Европе, что облегчит России и Германии возвращение к статус-кво, существовавшему до Майдана. Одновременно эксперты топливного рынка не сомневаются, что именно политика Вашингтона, а не невидимая рука рынка ответственна за критическое для российского бюджета падение цен на нефть.

Надежды можно связывать также с геополитическими последствиями сланцевой революции. До конца текущего десятилетия США смогут полностью обеспечивать себя энергоресурсами. А это полностью изменит геополитическую позицию Америки. Будет ли она тогда заинтересована в расколе российско-немецкой «entente cordiale» в Центральной Европе? Это уже будет зависеть от преемника Обамы, который займет его кресло в 2017 году.

Буферная зона

Россия не выступает в этом союзе равноправным партнером. Смотря на вещи реально, она — сырьевой придаток западных держав. Поэтому они заинтересованы в сохранении статус-кво и пребывании Путина у власти. Он гарантирует, что доходы от торговли энергоресурсами будут разворовываться, а не инвестироваться в развитие российской экономики, что Россия будет и дальше отсталой периферией Европы и Китая, а не их конкурентом на глобальных рынках.

Зарождающемуся новому геостратегическому укладу будет свойственна стабильность геополитических границ. Западноевропейские державы обещают России, что не станут усиливать своего влияния на востоке. Таким образом между ними появится своего рода буферная зона. Ее восточную часть (Украина, Белоруссия) будет контролировать Москва, своя доля (экономического плана) будет там у Германии. Западная часть (центральноевропейский регион) останется сферой немецкого влияния. Берлин сохранит ее зависимость от поставок российских энергоресурсов.

Однако у союза западных держав с Москвой есть один очень слабый пункт. Внешняя политика России руководствуется не интересами государства, а политикой внутренней. Она полностью подчинена главной цели — дальнейшему пребыванию Путина у власти. В случае усиления внутренних конфликтов в стране российский президент будет переносить их наружу: ведь ничто так не сближает правителя и его подданных, как быстрая победоносная война. А новая война Кремля будет означать конец соглашения с западными державами.

Этот союз будет существовать до тех пор, пока личная власть Владимира Путина не окажется под угрозой. Поэтому для нового уклада будет характерен низкий уровень институционализации. Его судьба будет зависеть от судьбы нынешнего хозяина Кремля. Когда Путина не станет, вначале в России изменится система управления, а потом в Европе появится новый баланс сил. Рождающийся сейчас уклад можно было бы назвать Pax Putinum, если бы слово мир было в данном контексте уместным.

Кшиштоф Рак — историк философии. В качестве эксперта в сфере международных отношений работал в канцелярии президента, МИД и канцелярии главы правительства.