После 1945 года Россия в образе СССР приобрела на востоке Европы не только геополитическое, но и цивилизационное влияние. Оно зиждилось не на силе, а на безусловном авторитете страны, которая разгромила фашизм и освободила от него народы Европы. И в отличие от западных держав, не приложила руку к появлению режимов Гитлера и Муссолини.
Для подрыва влияния и авторитета Советского Союза была предпринята идеологическая диверсия по внедрению в западную и мировую теоретическую мысль антинаучной идеологемы «тоталитаризма».
Но пока жива была память о войне, СССР оставался естественным аттрактором для восточноевропейских стран, боявшихся возрождения Германии. И не случайно: стоило ей в 1990 году объединиться, как в Европе стали происходить те же самые вещи, что и три четверти века назад, например распад Чехословакии и Югославии. Показательно: власти объединенной Германии действовали по гитлеровским лекалам, опираясь на словаков и католиков-хорватов, противопоставленных чехам и православным сербам.
Хотелось бы подчеркнуть: осуществить освободительную миссию и закрепить ее результаты – далеко не одно и то же. Там, где это удалось, сработала имперская модель межнациональных отношений. Формула «Союз нерушимый республик свободных / Сплотила навеки Великая Русь…» оказалась эффективной не только в СССР, но и в странах Варшавского договора и СЭВ.
Стратегическая глубина сталинских представлений об объединении Европы и Азии в единую Евразию под советским лидерством и вытеснения морских англосаксонских держав на периферию глобальной политики, наглядно проявилась в ряде говорящих эпизодов:
- «Русский и немецкий народы, которые понесли наиболее значительные потери во Второй мировой войне, как никакие другие доказали свою способность к историческому действию», - говорилось в поздравительной телеграмме советского лидера главам Восточной Германии Вильгельму Пику и Вальтеру Ульбрихту с связи с образованием ГДР в октябре 1949 года;
- другой пример: на Потсдамской конференции в июле 1945 года один из членов американской делегации, собираясь польстить Сталину, сказал ему, что «рад видеть советские войска в центре Европы». И получил в ответ от вождя знаменитый афоризм о том, что «царь Александр дошел и до Парижа».
Замечу, что и на Дальнем Востоке советская освободительная миссия ориентировалась на вытеснение американского влияния за пределы евразийского континента.
Правомерно утверждение, что с помощью ГДР и союзных СССР стран Азии И. В. Сталин строил евразийскую ось, которая проектировалась на всю континентальную Европу, вплоть до Франции. Ось, которую впоследствии, извратив до неузнаваемости, ограничили Европой и назвали «Париж – Берлин – Москва». Только провозгласили ее центром не Россию, а натовскую Германию и заложили в этот проект содержание, противоположное сталинскому. В результате эта континентальная ось превратилась в миф, который, в свою очередь, скрыл принадлежность этого проекта к другой, атлантической оси «Вашингтон – Лондон – Берлин».
К сожалению, в позднем СССР было немало ее адептов, прекрасно понимавших масштаб извращения планов И. В. Сталина. Но идеологическая всеядность и стремление «быть своими» на Западе перевесили национальные интересы СССР. Курс на вхождение своим «славянским ядром» в атлантистскую Европу, подрывавший не только классовые, но и цивилизационные основы советского проекта, продолжался даже тогда, когда стал ясен его полный крах. А именно: после размещения в 1982 году в Европе американских ядерных ракет средней дальности – «Першингов» и «Томагавков».
Именно в рамках этого курса осуществлялись приготовления к включению СССР в пресловутую «Евро-Атлантику», например:
- строительство нефте- и газопроводов в Европу, посадивших советскую экономику на «нефтяную иглу»;
- участие советских интеллектуалов в работе Римского клуба и его институтов, которое курировал академик Джермен Гвишиани и крышевал его высокопоставленный тесть А. Н. Косыгин;
- включение СССР и социалистических стран в создание и работу Международного института прикладных системных исследований (МИПСА) в Вене и Венского совета, которые заложили фундамент «конвергенции» с Западом на его условиях;
- учреждение при Ю. В. Андропове секретной Комиссии Политбюро ЦК КПСС по экономической реформе (Н. А. Тихонов – Н. И. Рыжков – Д. М. Гвишиани – С. С. Шаталин). В нее была включена вся будущая команда Гайдара; осуществленные наработки впоследствии были использованы в ходе горбачевской «перестройки» и ельцинских «реформ».
Отдельной темой стало создание в стране тотального товарного дефицита и насаждение благодаря ему культа мещанского потребительства. В книге А. А. Сазонова, в то время заместителя руководителя Аппарата Президента СССР М. С. Горбачева «Кто и как уничтожал СССР? Архивные документы», приводится стенограмма конференции Московского объединения избирателей (МОИ), состоявшейся 16-18 сентября 1989 года в Московском энергетическом институте (МЭИ). Вот фрагмент из выступления Гавриила Попова: «Для достижения всеобщего народного возмущения довести систему торговли до такого состояния, чтобы ничего невозможно было приобрести. Таким образом можно добиться всеобщих забастовок рабочих в Москве. Затем ввести полностью карточную систему. Оставшиеся товары (от карточек) продавать по произвольным ценам» (М., 2010. С. 45-46).
Не изжиты подобные рецидивы и сейчас. Упоминание о «Евро-Атлантике», например, содержится в действующей редакции Концепции внешней политики России 2013 года.
Как видим, поздняя советская элита, как и царская, не говоря уж про постсоветскую, не просто позволила втянуть себя, но и деятельно участвовала в установлении прямых негосударственных связей с элитами Запада.
Но надо сказать, что Вашингтон и Лондон и сами постарались закрепиться на западно-европейском и японско-корейском плацдармах, превратив их не только в потенциальные театры военных действий (ТВД), но и в цивилизационные разломы, отделившие Запад от Востока. Именно с этим связано нынешнее доминирование англосаксонской субцивилизации над романо-германской в рамках самого Запада, а также прозападное перерождение цивилизаций востока, прежде всего Японии и Южной Кореи.
В соответствии с постулатами Хэлфорда Маккиндера, основателя классической морской англосаксонской геополитики, Европа, этот маленький полуостров-аппендикс громадной Евразии:
- с одной стороны, была объявлена оплотом «цивилизованного моря» против «сухопутной азиатчины». Консолидировав «старую» Европу с помощью «плана Маршалла» и НАТО, англосаксы взяли курс на ее объединение с «новой». Частью этого курса стало переоформление ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ миссии нашей армии в ОККУПАЦИОННУЮ;
- с другой стороны, было предложено, чтобы «хвост-полуостров вилял континентом-собакой». Ради этого запустили охотно подхваченную нашей либерально-интеллигентской «пятой колонной» идею якобы принадлежности России к Европе. К цивилизации, точнее АНТИЦИВИЛИЗАЦИИ, разменявшей первородство христианской идентичности на «чечевичную похлебку» англосаксонского вассала.
Не имею времени углубляться в подробности. Поэтому ограничусь констатацией, что базовым принципом управляемых глобальных преобразований служит РЕГИОНАЛИЗМ.
Специалистам в сфере глобалистики хорошо известны два феномена. Один из них - «глокализация» - означает эрозию государств и передачу их полномочий наверх – в транснациональные и глобальные структуры и вниз – в локальные: региональные и местные. Второй – «фрагмеграция» - соединяет фрагментацию религиозных, культурных, исторических и социальных идентичностей с интеграцией их экономик.
В эволюционной форме эти феномены представлены управляемой кризисной стратегией «новой сборки» освобожденного от исторических корней человечества, которая реализуется в Европе. Это концепция и практика «еврорегионализации» - как инструмента раздробления и переориентации автохтонных идентичностей на Европейский союз. Она реализуется Советом Европы и обросла десятками официальных институтов – от ПАСЕ до Комитета регионов ЕС.
Революционная форма применяется на Ближнем и Среднем Востоке: американский план «Большого Ближнего Востока», основанный на концепции управления хаосом – так называемой «самоорганизующейся критичности»; в прикладных целях она разрабатывалась Институтом проблем сложности в Санта-Фе.
В форме войны, как концепция и стратегия «халифата», соединение феноменов «глокализации» и «фрагмеграции» апробируется и оттачивается с помощью исламского фундаментализма, например, идеологии и боевиков группировки «Исламское государство (Ирака и Леванта)».
В настоящее время эти три формы – управляемый кризис, революция, война – объединяются в уже провозглашенном и реализуемом американском проекте «Черноморского ТВД», который интегрирует события на Украине и в восточном Средиземноморье в единое целое, соединяя их общим стратегическим планированием и управлением.
Это уже некий «двойной Интермариум», причем, сугубо антироссийской направленности. На словах новая линия сдерживания нашей страны прочерчивается по рубежу «Варшава – Бухарест – Баку», фактически же она пролегает через Украину, Дагестан и Узбекистан.
Очень важно, что в строгом соответствии с принципом регионализма выстраиваются все модели реформирования Совета Безопасности ООН. В них России отводится не самостоятельная роль главного победителя фашизма, а подчиненная - скромного участника европейской региональной группы. Далеко не всегда входящего во влиятельные глобальные институты, где постоянные члены Совбеза ООН не наделены эксклюзивным статусом и правом вето.
Таким образом, трансрегиональная «Большая Игра», которую в XIX веке вела против Российской Империи империя Британская, во второй половине XX века возобновилась уже в глобальных масштабах, но теперь между США и СССР. За пределами Европы для этого была задействована стратегия «анаконды» - изобретение другого западного геополитика, американского адмирала Альфреда Мэхана, заключавшаяся в охвате СССР, точнее, русского народа с юга и его вытеснении и удушении в «непригодных для жизни» северных широтах.
В дополнение к силовому противостоянию, Западом был открыт новый фронт – информационно-психологической войны за образы, модели и смыслы прошлого, настоящего и будущего.
За неимением времени не стану акцентировать внимание на основных «закладках», формировавших диспозицию этого фронта. В частности, на хорошо знакомой специалистам-международникам «длинной телеграмме» основоположника идеологии холодной войны Джорджа Кеннана. Фултонская речь Уинстона Черчилля, прозвучавшая в присутствии президента США Гарри Трумэна через две недели после этой телеграммы, 5 марта 1946 года, очевидным образом из нее вытекала.
Именно в этом смысле и следует рассматривать подмену понятий, суть которой не распознали советские идеологи (да и какой идеолог был из троцкиста Хрущева!). Высшее в смысловом отношении, подлинное, метафизическое противостояние Великой Отечественной войны - Третий Рим против Третьего рейха (Божественный свет против предвечной тьмы), которое объективно ставило на советскую сторону абсолютное большинство человечества, оставляя по другую, вражескую, западные элиты и в куда меньшей степени западные народы, значительная часть которых в этой борьбе тоже встала на сторону СССР, - подменили ДРУГИМ, ложным противостоянием.
Высокий трансцендентный, метафизический смысл вульгарно отбросили, сведя его к имманентной, онтологической формуле «всемирного перехода от тоталитаризма к демократии». И хрущевский идеологический аппарат на это купился, выдвинув встречную формулу «всемирного перехода от капитализма к социализму». Для этого в Третьей программе партии был по сути реанимирован концепт «мировой революции», только в «толерантной» форме «мирового революционного процесса».
В результате из Третьего Рима – Катехона, силы, «удерживающей» человечество от вселенской катастрофы, СССР в глазах окружающих народов превратился в одного из соискателей мирового господства, только менее предсказуемого и, главное, менее состоятельного в финансовом плане, чем привычный буржуазный Запад.
Именно это подорвало доверие к Москве, а с ним - и формировавшееся даже не цивилизационное, а надцивилизационное единство народов социалистических стран, которые составляли настоящую ГЛОБАЛЬНУЮ АЛЬТЕРНАТИВУ миропорядку Запада. Все, что было связано с пресловутой «доктриной Брежнева», лишь из этого вытекало, выступая катализатором усиления недоверия, перешедшего в цивилизационный надлом, разрыв и распад.
В XXI веке это очередное, уже «сверхновое», издание «Большой Игры» приобрело очертания и масштабы второго раунда холодной войны.
Главным из последствий становится возвращение в Европу разделительных линий и рубежей. На наших глазах происходит формирование нового «железного занавеса», новой «берлинской стены». И ее передвижение в Прибалтику, на Украину и в Белоруссию, и далее - в Закавказье и на Северный Кавказ.
Эта «стена» наделена ценностным, системообразующим смыслом и эксплуатирует в том числе и кризис нашей собственной идентичности. «Раньше мы ездили в Москву, чтобы прикоснуться к сокровищнице мировой русской культуры – Пушкину, Гоголю, Достоевскому. Сейчас – за учебником по маркетингу, изданным в Лондоне. Так не лучше ли выучить английский и читать его в оригинале, если Россию перестала интересовать ее собственная классика?», - таким горьким, но справедливым вопросом как-то задался один среднеазиатский профессор.
Это самый невинный вопрос, есть и другие, более серьезные и болезненные:
- кто наши герои – по-прежнему Стаханов, Матросов и Гагарин? Или уже Абрамович, Ургант и кущевский Цапок?;
- Москва – это все еще Третий Рим? Или «город желтого дьявола»? (виноват, «мировой финансовый центр»). И т.д.
В итоге, начав возвращение на путь суверенной политики, мы сегодня обнаружили себя уже не центром, а лишь «обочиной» (хорошо хоть не «кюветом») новой ГЛОБАЛЬНОЙ АЛЬТЕРНАТИВЫ, которая формируется в рамках объединений БРИКС и ШОС – Шанхайской организации сотрудничества. В миросистемной типологии Имманиула Валлерстайна – «полупериферией» этой альтернативы.
С одной стороны, претендовать на большее Россия пока объективно и не может. Препятствуют:
- деидеологизация и деконсолидация общества (та консолидация, что имеется, носит не фундаментальный - мировоззренческий, - а ситуативный, персоналистский характер),
- гигантский ценностный разрыв между индивидуализировано-потребительской элитой и обществом, остающимся преимущественно в советской коллективистской парадигме, хотя местами оно скатывается в пещерный «болотный» национализм,
- сохранение представителей компрадорской «пятой колонны» на ведущих позициях и постах в экономической, политической и информационной сфере, институтах и структурах государственного и корпоративного управления.
С другой стороны, и здесь я обращаюсь к концепции МИРОПРОЕКТНОЙ КОНКУРЕНЦИИ Сергея Кургиняна, а также к теории ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОЕКТОВ Михаила Хазина, свое место в такой конкуренции можно безнадежно проспать. И лишиться будущего: по типологии Арнольда Тойнби, всемирная история включает как минимум 21-ну цивилизацию, из которых всего лишь менее десятка - действующие.
Новая ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ МИССИЯ, как и в годы Великой Отечественной войны, должна приобрести ПРОЕКТНЫЙ характер. И начаться с внутреннего очищения страны от альянса либеральных и «уменьшительно-националистических» компрадорствующих оккупантов. Лишь после этого она может быть вынесена сначала в пределы бывшего СССР, а затем и за его рубежи.
Дай Бог, чтобы этот новый Октябрь оказался консервативной революцией сверху. Потому что никакой альтернативы, совместимой с выживанием страны, ему просто не существует! Жизнь или заставит двинуться в этом направлении или жестко спросит за промедление и тем более отказ ему следовать.
Павленко Владимир Борисович – доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем.
Адрес материала: http://iarex.ru/articles/51259.html
