Подробнее об экономических последствиях решений ОПЕК поговорим со старшим редактором журнала The Economist Эдвардом Лукасом. Эдвард, мы только что рассмотрели цены на нефть. Многие из этих стран, возможно, уже заложили в бюджет чуть более низкие цены, просто не сообщают об этом.

Россия, определенно, обеспокоена. Она не является членом ОПЕК, ее экономика переживает рецессию, а в ее бюджете до сих пор заложена цена 100 долларов за баррель.

ЭДВАРД ЛУКАС, старший редактор The Economist: Да, но я полагаю, что в действительности им, вероятно, нужно несколько больше, чем 100 долларов за баррель. Это цифру они озвучили публично, но я думаю, им было бы намного спокойнее, если бы цена была 120 или даже 140. Ведь российская экономика ничего не производит, кроме нефти, и у них множество бюджетных трат, не в последнюю очередь на войну, которую они ведут на Украине.

Но, как вы правильно заметили, самое главное – это не бюджет, а сумма, которая лежит у вас в банке. А у России, Саудовской Аравии, Кувейта, стран Персидского залива в целом много денег в банках, поэтому я отношу их категории более спокойных стран, так как они могут позволить себе немного переждать. В другой категории находятся страны с высокими затратами на производство и без денег в банке, которые можно назвать «нетерпеливыми». Это Венесуэла, Нигерия и Иран.

В последнее время я пишу статью о том, что нефть может иметь определяющее значение для всех этих автократических режимов в мире, потому что в некоторой степени она меняет геополитическое соотношение сил. Такие страны, как Венесуэла, не могут финансировать свои популистские проекты при текущей цене на нефть. А если Россия потратит свои нефтяные накопления, чтобы восполнить дефицит, это будет способствовать инфляции, и опять-таки пострадают простые люди…

ЭДВАРД ЛУКАС: Да. Но я полагаю, что есть разные категории. Сегодня The Economist опубликует статью как раз про ситуацию в Венесуэле. О том, что происходит с политикой, когда деньги с продаж нефти заканчиваются.

Думаю, в России ситуация немного иная. Потому что господин Путин говорит о том, что страна на осадном положении, что ее окружают, что времена очень суровые. И он показал, что готов к экономическим трудностям, а российский народ, похоже, до сих его в этом поддерживал. Так что, я думаю, Россия относится к другой категории.

Для Ирана все происходящее не может быть благоприятно, ведь они сейчас думают путем переговоров добиться отмены санкций и испытывают большое давление.

Один из парадоксов ОПЕК – в том, что члены картеля друг друга ненавидят. Саудовская Аравия и Иран друг друга терпеть не могут! Сама мысль, что саудовцы сделают что-то, чтобы помочь иранцам, нелепа! Думаю, одна из больших трудностей ОПЕК.

Да. И это определяло целую эпоху после нефтяного кризиса 1970-х. Некоторые утверждают, что эта эпоха, возможно, подходит к концу, поскольку мы выходим из замкнутого круга нефтяной паранойи.

Но вернемся к России. Каждый раз, когда ОПЕК проводит встречу, в город, в Вену, приезжают русские. Они проводят там предварительные встречи. Все надеются, что Россия присоединится к решению о сокращении добычи, потому что в противном случае любые сокращения со стороны ОПЕК будут не столь эффективны. Но Россия никогда не идет на сотрудничество. Почему?

ЭДВАРД ЛУКАС: Думаю, для России гораздо лучше быть в курсе происходящего. Очевидно, что сейчас, пока мы с вами беседуем, российская разведка активно работает в Вене.

Но они на самом деле пользуются преимуществами, ничего не отдавая взамен. Я говорю обо всех этих странах, не имеющих членства в ОПЕК. Мексика – еще один пример. Что бы ни случилось… Если ОПЕК сократит добычу, это замечательно. Доля членов ОПЕК на рынке сократится, цена повысится, Россия получит больше денег! А нет так нет. Но, с точки зрения русских, не стоит связывать себя обещаниями ОПЕК. Они лучше будут сидеть в сторонке и извлекать прибыль. Так они и делают.

Эдвард Лукас, большое спасибо. С нами был старший редактор журнала The Economist. Буду с нетерпением ждать вашу статью о Венесуэле: похоже, это как раз по моей части.

Открытие завода кабин в Калуге является частью промышленной программы развития Volvo Group в России.
«Для укрепления группы на рынке России и СНГ разработан план дальнейшей локализации, до 2020 года будет открыто производство по изготовлению осей и коробок передач для грузовиков Volvo Group», — добавил Видаль.
Также, согласно сценарию по локализации, планируется достичь 45% по выпуску собственных комплектующих для грузовиков. Планируется внутри группы производить не только кабины, но и силовые линии, элементы топливной и выхлопной систем.
«Группа ведет разработку грузовика на дизельном и метановом топливе, подписано соглашение о сотрудничестве с „Газпромом“, и уже начаты полевые испытания, — сообщил генеральный директор Volvo Group в России Питер Андерссон. — Таким образом, мы получим тягач с подвесным оборудованием, работающий сразу на двух видах топлива».
Компания Volvo Group представлена в 140 странах мира. В Калуге с 2009 года запущен завод группы по выпуску грузовиков Volvo Trucks и Renault Trucks, которые поставляются на российский рынок и рынок стран СНГ. В 2013 году в Калуге группой открыт завод по производству экскаваторов.