После четырехдневного запоя Гундосый вернулся окрыленным: "Алиана, собирайся, мы уходим с проекта!"
- Где, куда, на что? У меня мама болеет, у нас сын, где будем жить?
- У нас есть квартира! Я нашел работу, у нас все будет нормально!
Душа Сашки рвалась на волю, поскольку в ближайшие сутки вечеринок не предвиделось, а похмелье - штука муторная и нестерпимая.
Нет нужды повторять все, что говорили друг другу любящие сердца, поскольку на лобном месте звучало вновь и вновь. Зато Ксюха, прораб-ветеран в норковой шубке и с локонами русалки, расставила все нужные акценты:
- Тебя не было четыре дня. Понятное дело, что ты не бизнесом занимался, а ушел в загул. Вернулся и – р-р-раз такой! - перед женой поставил ультиматум: мы уходим! А жена что, должна поклониться и пойти за тобой?
Втягивая набегающую волнами слюну, Гундосый начал излагать своё кредо:
- Мы еще из декрета хотели не возвращаться, но решили подкопить денег и потом уйти!
- А сейчас-то куда уходить? - поинтересовалась конкретная в бытовых вопросах Ксюха.
- Я предложил Алиаде десколько вариадтов, - прогундосил Гундосый.
- Например, уйти в выигранную Алианой квартиру, где сейчас живет мама Алианы? - холодно осведомилась Ксюха.
- Дет, - шмыгнул половиной носа Сашка. - Там сейчас живет тётя. Баба в больдице даходится.
- Да, мама в больнице, и ей нужен будет уход, когда она вернется.
Пропойца бойко пояснил, что в коттеджном поселке нет транспорта, он отрезан от мира, и там нет никаких условий для ухода за выздоравливающей. Алиана скривила мордочку и захныкала.
Второй вариант оказался еще краше: "Тогда мы уходим с проекта и живем вместе с твоей мамой!"
- Ты, к сожалению, такой человек, ты не прагматик, ты живешь эмоциями, и у тебя все в теории, но, к сожалению, в практике мало что работает, - вздохнула Ксюха, поочередно припомнив всех своих сожителей.
Вот тут Ксюха малость ошиблась. Не к сожалению, а к счастью, к очень большому нашему счастью! Это же такая везуха, что из начинаний таких вот Габов чаще ничего не получается! Иначе планета Земля давно была бы объята пепелищем Третьей мировой, никак не меньше.

Гундосый сказал, что уходит с проекта и прямо с лобного места отправился в дом, ждать следующего эпизода. Через какое-то время к нему подтянулись офицер-расстрига Колобок и практичный Серега Катасонов.
- Я считаю, месяц можешь подождать, никто тебя не гонит, - мечтательно сказал Колобок, вспоминая старую солдатскую поговорку "солдат спит - служба идет".
- Конечно, - подхватил Серега. - Сейчас Новый год, сейчас искать работу - самый мертвый сезон. Все готовятся к новогодним праздникам, потом будет полмесяца вообще выходных. Вот смысл тебе ездить, тусоваться, ты вообще ничего не найдешь!
Саша стоял среди своих баулов и снисходительно слушал. Ха, не найдешь! Лучшая работа - это делать то, что ты любишь больше всего на свете, да еще и за деньги!
Вот сейчас самое время вспомнить Ваху по кличке Жаба. Этот тот самый Ваха, который, как и его кунак Джавдет, по утрам дарил Евгении Гусочке честно заработанные ею сапожки, платьица, лифчики и прочие культурные ценности с витрин Вахиных и Джавдетовых бутиков. Тот самый вольный борец Ваха, незримо сопровождающий зазаборную жизнь наших героев, надежный и верный Жаба, прозванный так за большой волевой рот и соответствующий голос. Он малость просел по делам, поиздержался, как и кунак Джавдет. Собратья отдали за гроши свою долю в модных бутиках и ресторанчиках. Все, что осталось у них - это шашлычная. Ваха отчаянно мечтал стать птицей Феникс, восстать из пепла и утереть соперникам носы, и именно в этом возбужденном состоянии он столкнулся на пороге известного караоке "У Тристана" с не менее экзальтированным Сашкой. Сашка был экзальтирован изрядной дозой спиртного, а брат Ваха - мечтой об экономическом реванше. Встреча их была плодотворной, а предварительные ласки в отдельном кабинете – бурными и стремительными.
Сашка зачарованно смотрел, как Ваха закусывает, втягивая огромным ртом пучок петрушки и укропа, прихлебывал мелкими глоточками водку из высокого стакана с кубиками льда и слушал Жабу Феникс, походящую скорее на легендарную саламандру.
- Ах, как ты мне нужен на стартапе, дорогой партынёр, позволь так тебя называть! Нет, старший партнёр! Старший, умный, талантливый! Ах, как ты мне нужен! Мой щащличный ресторан задыхается без арт-директора! – Жаба схватил себя волосатой лапкой за горло и немного подушил для наглядности.
Польщенный Сашок бормотал слабые и безвольные возражения, мечтая, чтобы Ваха не оставил от них камня на камне, и Ваха не подвел:
- Что ты, дорогой! Как так - смогу, не смогу! Только смогу! От тебя требуется то, что ты умеешь так, как орёль умеет летать, а ёжик - шоркаться по кустам! Тебе нужно бухать с посетителями, а они будут оказывать тебе почет и уважение, угощая лючшими напитками и сладчайшими кущаниями нашей кухни, слушать твои ученые речи и бальдеть от твоего артистического таланта! К нашей вси-и-и-и-общей вигоде, кунак! На тебя будут идти, потому что ты – знаменитость мирового масштаба!
Через пару стаканов партнеры ударили по рукам, спели под караоке "Да, да, да, да, это Кавказ!" и отправились стажировать арт-директора в шашлычную "Вах и Д", а еще через трое суток сияющий Габ объявился на постылом проекте - теперь уже точно последний раз, поскольку испытательный срок был испит до дна, и теперь сама госпожа Удача покорно лежала перед Сашком, широко раздвинув ноги.
Алиана величия мужа оценить не смогла, поскольку нечем, а потому присоединилась к Колобку и Катасонову. Когда переговорщики удалились, супруга известнейшего осетина заперлась в туалете и принялась подвывать на средней громкости. Сашок, привлеченный знакомыми звуками, потребовал открыть туалет. Алиана открыла, немного повыла, сидя на сантехнике и глядя в глаза супругу, а затем перебазировалась на кровать. Обнадеженный Сашок последовал за нею.
- Или сюда, моя писюлька, - расчувствовался старший партнер Вахи, залезая на кровать в одежде, но Алиана – тоже в одежде! - закуталась в одеяло, не давая супругу ни малейшего шанса на тактильный контакт.
- Уходи-и-и, - завыла Алиана в знакомой всем тональности. - Ы-ы-ы-ы-ы! Я привыкла, что ты всегда уходишь и бросаешь нас с ребенком! Ы-ы-ы-ы!
Алиана закашлялась от непривычного усилия связок, поскольку давно не упражнялась в вое и довольно много курила.
- Где моя писюлечка маленькая? - снова вопросил Сашок, переждав кашель, но хитрая Алиана выставила из-под одеяла только голову, чтобы было удобно говорить.
Поняв, что прощального секса не будет, Сашка позвал жену проводить его.
- Не хочу ни видеть тебя, ни слышать, хочу забыть тебя, - проныла скороговоркой супруга. - У-ху-ху-у-у-у-у! Ы-ы-ы-ы!
- Да я не бросаю ни тебя, ни сына! – возопил Сашок, позабыв о своем недавнем равнодушии.
- Ты всегда нас броса-а-а-а-ешь!
Слезы Алианы прекратились моментально. Она вскочила, озаренная новой фишкой:
- Саш, давай простимся!
- Я тебе прощусь! - удивился Сашок.
- Спасибо тебе за вщё! ("Вщё" - это семейная фишка, наработанная четой за год общения. Кто из них у кого перенял это "вщё", я не знаю, но слово "всё" звучит в их исполнении одинаково. Боюсь, что и напишут они его при случае точно так же - через "щ"!)

Один замечательный человек прислал мне сообщение:
- Смотри в ночном "прощание армянки", не пожалеешь!
Талант, что тут еще скажешь! Я не хвастаю знакомством, я просто делюсь радостью общения с нестандартным и выдающимся умом. Лично я не придумал бы лучшего названия для ночного эпизода!
Прощание армянки продолжилось уже в квадратной прихожей. Сашка посматривал на часы: вот-вот должны были привезти бапку Пятачок с наследником отборных хромосом по обеим линиям, а это было равносильно краху. Откладывать опохмел было нельзя, никак нельзя! Кстати, надо и проставиться у Тристана, обмыть две новые должности. Какие две? Арт-директор - раз, главбух - два!
- Щтобы ты мине верил, брат, я тибе сразу два должност даю! Будешь главный бухгалтер ещё! Весь безнал в товей власти, все тонкости игры! Делать ничего не нада, толко подписивай бумашки, руководи! Генеральский должност, маршальский доход! Тибе прямо за столик бумаги будут приносить, килянусь, даже читать нинада!
А на какие шиши проставляться? Брать взаймы у партнера Сашок пока не решался, скоро и без того рекой бабло потечет. Надо бы портмоне купить, вот что...
- Зачем было отдавать кольца на сохранение Черкасову? - кругляк Сашкиного лица выразил горькое разочарование: в ломбарде за кольца дали бы денег на целые сутки запоя в любом караоке, либо, если в пересчете, на целый вечер у Тристана. Придется ехать к Вахе и работать, куда теперь деваться. Положение обязывает. Ноблесс оближ. Почему оближ? Сашок всегда подозревал, что команду облизать подают несколько иначе, но предпочитал не углубляться. Что такое ноблесс он тоже понимал весьма интуитивно, судя по его ухмылке.

Сашок зацепил рукой плоский тоненький портфельчик с ноутбуком и сменой белья и вышел на свежий воздух. Там он повел себя странно. Он то уходил в ночь по освещенным дорожкам, то возвращался к ярким окнам покинутого дома, будто раздумывая, как выручить из плена золотые обручальные кругляшочки. И зачем было делать жесты и отдавать кольцо? Пускай бы Алиана свое кольцо сдавала на хранение, а теперь ни себе, ни людям! Чирок не отдаст, да еще мозг выгрызет. Кстати, идет Сашке портфельчик. При коммуняках точно вышел бы в начальники. В бригадиры дорожных рабочих, не меньше.
Вообще, чем больше знаешь, тем скучнее. Что ни увидишь – сразу дежавю. Вспомнилась реальная история об офицерской жене, которую достали пьянки супруга. Она объявила ему, что любовь кончилась, что она подает на развод.
- Я не сдамся, я буду за тебя бороться, за нашу любовь! – объявил офицер и строевым шагом ушел в двухнедельный запой… По возвращении он обнаружил, что жена его покинула.
В черном небе издевательски гудел самолет. Там хорошо. Там уже выпита половина покупок из дьюти фри. Там если и трясет, то не от безденежного черного похмелья, а от временной турбулентности. Там нет проблем, там у всех одна на всех мечта - о благополучной посадке!
За забором мигнули фары. Бапку привезли! Сашка пригнулся и юркнул в кусты, резво шурша в направлении дыры в заборе. Отверстие он приметил еще в первый день, когда приехали на новую площадку. Хорошая дыра, габаритная. Можно бы и поменьше.
Роберт покорно висел на баскетбольной руке мамаши с пустышкой во рту, а сама армянская маман, черная и проворная, как кукушка, шныряла по грязной кухне и хватала куски, запихивая их в рот с проворством оголодавшего хомяка.
Бапка Пятачок с удовольствием оглядела гору грязной посуды:
- Так, теперь здесь ребенок маленький, чтоб срача такого не было!
- А ребята через два дня улетают, - не моргнула глазом Алиана, как и не она тут жила.
Бапка отвыкла, а потому потерялась:
- Ну... Так все равно... Так, есть здесь вода?
На кухоньке ВИПа объявилась и та самая жиличка, которая "ребята", девица с облегченным доступом к телу и сросшимися прямыми бровями.
- Вадимушка у меня опять кушать захотел на ночь глядя, - сообщила она, складывая мытые овощи на тарелку.
- Прямо как Роберт, тоже, - прошамкала набитым ртом Алиана. - На ночь глядя кушать хочет.
Ребенок злобно сосал пустышку, слушая, как мимо него по материнскому пищеводу падают комья еды.
- Беда в том, что у Вадимушки в голове столько же, сколько у Роберта! - поделилась своим женским счастьем доступная Прямые брови.
Бапка Пятачок молча мыла посуду, не осмеливаясь пока хрюкать в полный голос. Требовалось подкрепление.

Подкрепление в лице ржавой Пелотки подоспело по расписанию, как в бундесвере. Пятачок уже разрумянилась и распевалась, повышая тональность и забирая все выше и выше, но осторожно, чтобы не сорвать отвыкшую глотку. Пелотка повторяла отдельные ноты, задавая ритм речитативу:
- ЕслибязналачтоТаняСашкаушелспроектаябегосюданепривезлааа...
- А-а-а-а, - Пелотка отзывалась в той же тональности, расстегивая куртку.
Бапка Пятачок истерично втянула воздух тремя всхлипами и продолжила:
- Яжевезларебенкадумалаонипомирятсявсебудутсемьёйжитьяпомогучутьчутьиуедудомой...
- ПолучаетсятаквыпривезлиегоатуттакоеОльгаВасильевнааапростотрындец!
Ковыряя в ухе, бапка ненавязчиво озвучила Пелотке версию о том, что это Алиана виновата в том, что Сашка запойный с подростковых лет, ведь всего пять дней назад он был веселый, а теперь ему классно. Когда бапка Пятачок напомнила сюжет о том, что дома у армянской жены осетинского сына нет лука, соли и морковки, то по доброте и забывчивости умолчала, кто добытчик в молодой семье. Получалось, что Алиана не выполняла свою женскую миссию создавать уют просто с жиру, а не по причине того, что оба супруга безмозглые и безрукие захребетники, полные понтов и лени. Бапкин запал внезапно иссяк, она как-то вдруг сникла, как будто ее догнала солидная доза транквилизатора.
- Не знаю, Таня, - сказала бапка Пятачок уже не воющим речитативом, а обычным голосом, и отвернулась.

Черно-белое кино показало инфракрасными лучами армянскую матерь, трясущую на руках младенца, у которого в голове столько же, сколько у качка Вадимушки. Ребенок внешне был спокоен, но откуда-то доносился отчаянный рев младенца. Значит, так надо. Техника же на грани фантастики!
- Алиана, дай, я его уложу. Он к тебе еще привыкнет, когда я уеду...
- Уйдите, пожалуйста, - сказала Алиана.
Когда я уеду... Помните песенку "Мегаполиса"? Похоже, Алиана помнит.
« ...Когда вырастут розы повсюду
Голубые, как яйца дрозда.
Никогда! Пара-рара-рам парара-рарам.
Никогда! Пара-рара-рам парара-рарам.»

Аминь