У меня были все показания к кесареву сечению – нижнее предлежание плаценты. Врачи призывали быть осторожной, строго-настрого запретили летать на самолетах. Еще на седьмом месяце мы планировали улететь в Майами, но врачи пресекли даже разговоры об этом. И из Москвы в Тюмень мы добирались на поезде. И вот в последнюю буквально неделю плацента начала подниматься, так что я могу рожать сама. Я и намерена рожать сама – это лучше и мне, и ребенку.

Для родов я выбрала Тюменский перинатальный центр. Врач, которая меня ведет, Виктория Ивановна Зайцева – одна из лучших. А еще там работает друг нашей семьи Катя Иващенко. И она будет единственным близким мне человеком, которого я пущу на роды. Ни маму, ни тем более Сашу я туда не зову. Считаю, что это все наши женские дела, и совершенно не хочу, чтобы Саша видел, как я там мучаюсь. Пусть для него все будет так: зашла в роддом красивая и вышла красивая, но уже с ребенком. «Тревожный чемоданчик» в больницу я уже собрала, все нужное купили. Честно скажу, мне немного тревожно, я переживаю, как все пройдет.

О ролях папы, мамы и сестры

Элина: Саша у нас – это ПАПА. Он гиперответственный, и я очень благодарна ему за это. Он не только по отношению к нашей дочери стал папой, он глобальный папа, у него три дочери: Анастасия, Александра и я. Да, я чувствую, что он и мне папа тоже. Но при этом еще и муж, любовник, друг и брат. Я всю жизнь мечтала о таких отношениях. Все пробелы, которые у меня были в жизни с мужчинами, Саша смог собой заполнить.

Александр: А я тут как-то подумал, что в наших отношениях с Элинкой есть что-то, что напомнило мне об отношениях с сестрой Аней. Когда я был подростком, мы жили в трехкомнатной квартире, и у нас с Анькой была одна комната на двоих. Мы не мешали друг другу, было очень весело, мы чем-то постоянно делись друг с другом, как-то особенно дружили. И вот с Элиной я иногда возвращаюсь в то самое состояние. Наверное, сейчас она отчасти мне как сестра. Но она мне не стала мамой – нет, она для меня жена. Бывает, конечно, что она включает «маму», начинает меня воспитывать, но я как-то быстро эту «маму» выключаю.

Я привык жить сам по себе, я сам забочусь о себе и о тех людях, которые рядом. Если обо мне заботятся другие, для меня это ново, я к такому не привык. Бывает, что Элина и ее мама мне уделяют прямо столько внимания, что я не знаю, куда его разгрузить.

Элина: Да, и он сразу начинает ныть, потому для него это абсолютно новый опыт. Он много лет жил один, ни родителей рядом, ни семьи…

Когда начинаешь для него что-то делать, заботиться, он сначала сопротивляется: «Да не надо, не стоит…» – а сам при этом улыбается, доволен. Чувствуешь, что в такие минуты он становится счастливым. Конечно, мне и самой порой тяжело: я тоже долгое время жила одна, у меня не было никакого опыта жизни семьей. «Встречалки» не в счет, семья – это совсем другой уровень отношений. Сейчас мы оба каждый день для себя что-то новое открываем, учимся жить вместе. Здесь, в Тюмени, все это вышло на какой-то новый виток. Нам повезло с моей мамой: она очень мудрый человек и не лезет к нам с советами. Они с Сашкой вообще дружат, у них там какие-то свои разговоры, секреты.