Она была врачом. Врачом-педиатром. Хотя в последнее время скорее чувствовала себя инфекционистом. Все они были там, в зоне особого действия. Всех задействовали. Уставала на работе сильно, еле ноги домой приносила. И когда коллеги начинали шутить о неустроенной личной жизни, поднимала на них уставшие глаза и они замолкали. Понимали - не время сейчас, не до себя.

Как всегда, Маринка была не готова к празднованию. Время уже почти семь вечера, скоро Новый год. Она села в автобус и отправилась в супермаркет недалеко от дома. Там и салаты есть готовые, и все, что душе угодно.

Деньги были. Родители ее, военнослужащие оба, когда- то подсобили с неплохой квартирой в многоэтажке. Зарплата Маринке вполне позволяла заниматься не только устройством своего быта, но и нечастыми поездками на отдых. Только уехав в другую страну по путевке, она могла надеятся на то, что ее не вызовут с отпуска в больницу. Могла бы приобрести и авто, но ещё размышляла. Автомобиль без мужчины - большие хлопоты.

Ей уже тридцатник. О семье подумать бы надо. Но среди коллег, среди массы друзей мужского пола никого даже рядом подходящего не было. Они были либо женаты, либо заносчиво амбициозны, либо, как не странно это звучит, слишком молоды. Да, уже появились молодые ординаторы, которые смотрели на Марину Евгеньевну с уважением и почтением, а не с мужским интересом.

Да и серьезной она была не в меру. Какая-то бука. На заигрывания смотрела исподлобья, флиртовать не умела вообще. А кому это понравится?

Так и сейчас, в автобусе. Когда молодые ребята с девушками ввалились веселой компанией, внесли праздничную суету и ощущение всеобщего веселья, когда начали поздравлять всех с наступающим, Марина отвернулась к окну. Раздражало это всеобщее ликование. Ей бы сейчас в пижаму и на диванчик.

Только хочется с чем-нибудь вкусным. И надо в магазин.

В магазине настроение поднялось. Мариша почувствовала, что была крайне голодной. Продукты прибывали в тележке. Маринка двигалась к салатам. Там был один ее любимый - мясной торт "Холодушка" застольный. Его она точно должна взять. Оказалось, что салатов крайне мало. Разобраны. Дотянула, сама виновата.

Она подошла к охлаждённой витрине и издали увидела в лотке с ёлочкой тот самый, свой любимый салат, единственный остался. Он был недешев, вот и остался, наверное.

Две руки протянулись к салату одновременно. Напротив ее стоял молодой мужчина в куртке поверх какого-то синего рабочего комбинезона.

- Девушка, я первый взял.

То ли обида, которая накопилась в Маринке за всеобщее веселье на фоне ее одинокого празднования, то ли голод, но она начала действовать совсем иначе, чем обычно: она вцепилась в салат и решила за него бороться.

- Это как это Вы первый? Мы вместе взяли, но Вы же уступите девушке?

- Девушка сейчас придет домой и приготовит себе сама салат, а мне в вагончике новый год встречать, я приготовить не смогу.

- Девушка уже не успеет приготовить, девушка тоже с работы. Отдайте! - Марина не уступала.

- Не отдам! Тут больше нет салатов, а как новый год без салата!

- Вам не стыдно! Отдайте, говорю.

Маринка потянула на себя лоток, но парень вцепился клещами. Ей казалось, что именно этот салат сделает ее праздник удачным, и если сейчас она опять в очередной раз уступит, она будет совсем несчастна.

За борьбой наблюдала продавщица.

- Ребят, чё вы дерётесь. Новый год же на носу! Мы закрываемся скоро. Давайте я вам лоток дам пустой. Там 600 грамм, пробьете на кассе и делите потом сколько хотите.

Он взял пустой лоток. Маринка все же вырвала салат и положила его к себе в тележку. Договорились встретиться на кассе.

Когда Мариша уже расплатилась, парня ещё не было видно. Он набирал что-то ещё. В принципе, она спокойно могла уйти. Красивую ёлочку на салате не хотелось ломать. Но совесть держала.

Она дождалась.

- Ждёте? Спасибо. Я думал, убежали уже из вредности, - парень улыбался.

Он пробил свой товар. Они отошли в сторону.

- Ой, ладно, не будем делить. Забирайте. Я тут понабрал, не пропаду. И вот Вам, с Новым годом Вас! - он вручил Марине коробку конфет.

- Нет. Я так не могу. Договорились, что делим, значит делим, - Маринка не понимала, что на нее нашло, но она была упряма.

- Да не надо, забирайте. А то вон ёлочку сломаем.

- Я не смогу его теперь есть одна! Обидно будет.

- Одна? Да, одной тут многовато! Заворот кишок будет.

- Ну уж инвагинации не будет, но....

- Да Вы ещё и сильны в медицинских терминах?

- А Вы сильны в том, чтоб испортить человеку настроение! - Маринка уже совсем расстроилась и на глаза почему-то выступили слезы.

Да что ж это такое! Итак настроение было на нуле, а тут ещё этот со своим салатом. Пусть лучше вообще его забирает.

Парень внимательно посмотрел на Маришу.

- А у меня предложение есть. Пошли со мной.

Некоторое время спустя Маринка думала: а почему она согласилась куда- то идти? Почему не испугалась и пошла с этим человеком? Не испугалась даже, когда он привел ее в вагончик на колесах, стоящий одиноко в стороне большой площади, украшенной ёлкой?

Может надёжность почувствовала?

Внутри вагончика сначала было темно, но потом он что-то нажал и там появилась така-а-я иллюминация, лучше чем в самых крутых новогодних шоу.

- Нравится? Это мы с ребятами- электриками решили прошлогодние гирлянды использовать. На площадь они не годятся уже.

В вагончике был мягкий диван и небольшой телевизор, много непонятной Маринке аппаратуры и, конечно, стол, на который парень по-хозяйски выгружал покупки. Мариша уселась на диван, а хозяин вагончика повернул к ней небольшой камин.

Маринке показалось, что она принцесса в какой-то сказочной доброй пещере. Было тепло и приятно.

- Извините, может я лезу в личное. Но, если Вас никто дома не ждёт с салатом, может вы составите кампанию мне?

Он неожиданно предложил вместе встретить новый год, а она неожиданно для самой себя не отказалась. Настроение было какое-то непонятное...Что-то происходило в душе. Переворот?

Потом они знакомились, мыли руки подозрительным антивирусным составом, дружно ели салат "Холодушка" и болтали, рассказывали каждый о себе. Иногда он прерывал диалог и по селекторной связи общался со своими коллегами и начальством, ненадолго уходил и возвращался.

Он оказался сотрудником МЧС , которому выпало дежурство на площади в новогоднюю ночь. Почему? Потому что у всех семьи, дети, внуки...а у него нет. И так из года в год.

Под утро его гостья уснула тут же, на диване, пока он решал рабочие дела. Он укутал ее своей курткой, смотрел и думал: вот может быть на следующий год уже есть надежда, что все изменится? Что он не будет в числе тех, кому точно дежурить в Новый год.

Хотя как здорово, что в этот праздник именно он был самым голодным дежурным в этом районе! Это ему очень повезло...

Вот и дед просто снился, его давно уже нет. Нет уже и скрипучей железной высокой кровати, нет жёлтого абажура, нет сирени бьющей ветками в окно, остались только старинные часы. Сюда, в этот дом, к деду и бабушке, Сергей ездил в гости часто. Дом был полон внуков.

Часы били и били, беспощадно отмеряя часы жизни бабушки и деда, осознанно заставляли взрослеть внуков. Казалось и бой у них особенный, расщеплённый, со своим тембром звука, с каким-то затяжным скрежетом. Кому-то пора стареть, а кому-то – взрослеть. И для каждого у них есть свой "Бом".

Дед пережил бабушку на пару месяцев. Долгом своим считал ухаживать за ней до конца. Старость почти отняла у него зрение, способность передвигаться и уже подобралась к слуху. А бабушку неожиданно объял инсульт, частично парализовало. И это обстоятельство заставляло незрячие глаза деда хоть как-нибудь видеть, онемевшие ноги носить высохшее тело, а глохнущие уши слышать.

Он умывал её, кормил с ложечки, обнимал, кладя голову ей на плечо. Это было так грустно и трогательно, что Сергею становилось невыносимо. Он выходил на крыльцо и чисто по-детски утирал слёзы.

– Ну-ну, нельзя так, Серёж! Время пришло, возраст, – успокаивала его стойкая мама, которая переехала сюда по необходимости, когда Сергей ещё учился. Она так тут и останется потом.

Бой часов не останавливался, он ускорял ход последних дней жизни стариков. С его боем закрыл последний раз глаза и дед.
– Бабуль, а почему эти часы ключом заводятся? – интересовались ещё маленькие Серёжка с двоюродным братишкой.

– Так ведь старинные потому что. Бог знает, сколько им лет. Немецкий мастер делал.

– Немееецкий? – дети открывали рты от удивления.

– Ну да. Фриц, когда в дом к нам в войну зашёл, так и сказал – унзеры, наши - значит. А мама так и застыла вся, прабабка ваша, испугалася тогда. А он часы погладил, зыркнул на нас пятерых голодных, да и ушёл. Она говорила, что часы нас тогда и спасли.

Часы и правда были не простые – по бокам деревянные стойки, похожие на древне-греческие колонны, замысловатые узоры, завитки и листочки красовались рядом с колоннами. Самый верх венчал треугольник, очень похожий на крышу дома, который также украшали ажурные узоры.

А бабушка продолжала:

– Только потом бомба рядом шарахнула, когда уж отступали немцы. Дом завалился и сгорел. Мы в дом эвакуированных переехали. Ну, как переехали, перешли в чём осталися. А потом пошли на развалины – поискать чего: там в подвале чуток муки было, капусты бочонок квашеной – есть-то было нечего. Глядь, а там стена осела вся и часы целые. Забрали их тогда. Да так из дома в дом они с нами и кочевали, пока здесь вот мы не осели.

Тогда Сергей вдруг понял, почему старшая сестра бабушки, приезжая, всегда долго стояла у часов и тихо гладила их.

А ещё Сергей помнил, как во времена перестроечные, когда всё рушилось и все былые ценности вдруг стали неважны, вдруг дед с бабушкой решили часы продать. Они-то пенсионерами были, им по-старушечьи хватало, а вот у мамы с папой, инженеров по специальности работы в одночасье не стало. Они растерялись, потеряли почву под ногами, и, как следствие, поссорились. Мама взяла Серёжку и уехала сюда, к родителям.

Вот бабушка с дедом и вспомнили, что предлагал им один коллекционер старые часы купить, номер телефона свой оставлял. Позвонили, деньги были нужнее тогда.

Да вот только незадолго до приезда покупателя, приехал отец – без семьи он себя не представлял. Привёз немного денег и сказал, что челночить поедет уже завтра, помириться хотел перед отъездом, а после и семью забрать.

Коллекционера он выставил. А семье сказал:

– Лишимся часов – лишимся прошлого, утратим такой умиротворяющий бой. Эти часы каждому из нас свой срок отсчитывают. Трудное время пройдет и мы его забудем, как плохой сон, но если часов не станет – не забудем никогда.

Папы не стало совсем недавно – инфаркт. Пришёл из лесу с полной корзиной грибов, лёг отдохнуть и умер. Так тоже бывает. Мама на грибы теперь смотреть не может - перебирала их, когда отца не стало. Так обещали друг другу в последнюю минуту рядом быть, а тут эти грибы ...

Многих близких уже нет, давно ушли и родные сестры бабушки, а часы всё били и били. Беспощадная пружина времени не сдавалась.

***

– А Алина на какой электричке-то приедет, Серёж?

– Алина на такси ближе к вечеру. Не любит она электрички, да и неудобно ей, – Сергей поднял счастливые глаза на мать, – Маам, кажется мечта твоя сбывается.

– Неужто Алина ребёночка ждёт?

– Ну, не настолько. Ты гонишь коней, ма ... Алина пока не хочет детей, но пожениться официально мы решили.

– Ну, слава Богу. Давно пора, а то не по-человечески как-то: почти год живёте, а не зарегистрированы, – мать была рада, – И что вдруг решили, если не ребёнок поспособствовал?

– Да, собственно, я об этом и приехал поговорить. Мы дом хотим купить совместно. У Алины квартира есть, у меня тоже. Вот если их продадим, дом купим, возможно, в ипотеку. Уже и вариант подходящий нашли, даже несколько.

– Хорошие какие планы. Дом - это замечательно, – мать задумалась, а потом всплеснула руками, – Так ведь и на мне квартира-то, вам, наверняка, моё согласие нужно?

– Нужно, мам. Без тебя никак, ты же тоже собственник.

– Будет славно - свой дом. Дом – это душа семьи. Буду приезжать к вам внуков нянчить. Говорите, что нужно от меня...

Вечером приехала Алина. С матерью они уже были знакомы, и хоть и показалась поначалу будущая невестка матери слишком амбициозной, слишком понукающей мягким сыном, она промолчала: выбор сына не обсуждается. Девушка она была образованная, и не смотря на юные годы, уже пыталась строить карьерные планы.

А сейчас она ходила по дому, как по музею. С фотографий на стенах смотрели на неё сестры матери, многочисленные племянники и маленький Сережа на руках у отца, и со стоящей позади матерью. Прям, как в старину, – подумалось Алине. Она застыла перед часами:

– Ох, сколько у вас бываю, всё время часами этими любуюсь, такой раритет!

– Помнишь, я рассказывал тебе их историю, так вот ещё...., – и Сергей углубился в подробности из воспоминаний бабушки о семейной реликвии.

Потом они стараниями мамы вкусно поужинали, поубрались на кухне. Вскоре мать ушла спать – устала сегодня, а молодые вышли во двор. На потёртой временем скамейке, на которой когда-то сидели и бабушка с дедом, и молодые родители Сергея, они строили планы на светлое и обязательно счастливое будущее.

Но эта беседа о будущем не была похожа на беседы предков. Деды и родители, мечтая, смотрели вдаль, туда за линию горизонта. А Алина и Сергей смотрели в телефон. Именно там мировая сеть предлагала варианты прекрасного будущего. Они выбирали будущий дом, подсчитывали свои накопления и предполагаемые средства от продажи двух квартир.

И тут Алина предложила:

– Серёж, а что если и этот дом твоей мамы продать? Представляешь, тогда возможно бы хватило на этот коттедж. И никакой тебе ипотеки.

– Ну что ты? А как же мать?

– С нами, конечно. Посмотри какой домина тут, и вход отдельный есть, – Алина листала галерею фотографий большого загородного дома с коваными воротами.

– Ну, не знаю, – Сергей даже растерялся, – Я такой вариант даже не рассматривал. Она тут привыкла. Да и не думал я, что мы на такой дом позаримся. Хотели же простой. А это уже особняк.

– А ты поговори с ней, Серёж. Время же есть. А я пока всё про этот коттедж узнаю...

Сергей у матери на следующий день аккуратно так спросил о предложенном Алиной варианте.

– Нее, Серёж! Я уж тут доживать буду, рядом с моими, – и мать махнула в сторону кладбища, – Да и работа у меня здесь, хоть и небольшая, и друзья - соседи все свои. А вас в гости буду ждать всегда. А потом и внуков. Но спасибо, что позвали.

На том разговор и кончился. Сергей передал его Алине и забыл о нём. Предложили – отказалась, о чем ещё вспоминать?

***

А в городе время летело стремительно. Может потому, что не было ему меры равномерным боем часов? Дни мелькали, молодежь готовилась к свадьбе.

На сайтах уже висели объявления о продаже обеих квартир, звонили потенциальные покупатели. Продажу квартир Сергей полностью доверил Алине. Образование у неё было юридическое, она больше разбиралась в делах подобного рода.

Но вот однажды, когда Алина была в душе, раздался звонок на её телефон. Сергей догадался, что это опять по поводу квартир.

– Алло, я по поводу покупки дома.

– Да, да! Слушаю вас! У вас вопросы?

– Да, скажите, а там правильно указана дата постройки дома и площадь участка?

– Какого участка?

– Возле дома, участка земли. Там что-то неверно, нам кажется.

– Но мы продаём квартиры, а не дом...

Но покупатель был уверен – на продажу выставлен дом в Никеевке, там есть фото, он всё подробно описал....

Удивленный услышанным Сергей сел за компьютер Алины. Пароль он знал. Но первым, что всплыло у него в поиске продаж стали старинные антикварные часы. Это были часы его предков. Они были сняты очень хорошо, со всех ракурсов, с крупным изображением завитков и циферблата. Сергей даже и не видел, чтоб Алина снимала их.

Алина выставила на продажу часы, принадлежащие его семье, даже не посоветовавшись с ним!

Пока он удивлялся этому обстоятельству, из душа вышла Алина. По глазам Сергея и беглому взгляду на экран, она сразу всё поняла.

– Серёж, я просто хотела узнать их стоимость и совсем не собиралась их продавать.

– Конечно, а как бы ты продала вещь тебе не принадлежащую?

– Вот вот. Просто оценить хотела.

– Зачем, если продавать не собиралась?

– Ну, я б цену узнала, маме твоей сказали бы, может и захотелось бы ей самой их продать.

Сергей был поражён и рассержен:

– Это же память, семейная реликвия. Ты же знаешь. Как ты могла! – Сергей не мог понять ситуацию, – А мамин дом ты тоже просто оценить хотела? Когда ты его успела выставить на продажу? Ты же в курсе – мать отказалась!

Сергей никогда так с Алиной не разговаривал, она привыкла к его покладистости, к его большой любви и восхищению ею. Она и только она в этой паре была ведущей. Алина давно поняла мягкий характер Сергея и решила, что всегда сможет повернуть так, как хочется ей. Потому что её надо слушать, и тогда будет достаток и счастье, иначе быть не может. А сейчас она была возмущена его жёсткости и тому, что он смеет повышать на неё голос.

И её обида неприглядно и ядовито выплеснулась наружу:

– И что, что отказалась! Мы что, не сможем её уговорить? Убедить, в конце концов, – выкрикнула она, – Вы сами не понимаете, что теряете – "лучше будем гнить в деревне на старости лет, чем поможем родному сыну!" Что за старческий маразм! Сколько ей ещё отсчитано? А нам жить с ипотекой! Только и ноют – "внуков хотим, внуков ...". А что вы сделали для будущих внуков?

***

Бом-бом-бом! Сквозь полудрёму и мелодичный привычный звон вернулось детство. Вот в комнату тихонько пробирается дед и начинает щекотать пятки.

– Ну, дееед! – хочет сказать Сергей, но сказать не получается.

На кухне шкворчат блины, мама печёт. Вчера он приехал поздно.

– А ты что один-то, без Алиночки?

– А мы передумали жениться мам. И квартиру нашу продавать я тоже не буду.

– Ох, – от неожиданности мама присела на табурет, – А что случилось? Поссорились?

– Да вроде сильно и не ссорились, разошлись да и всё. Просто, понимаешь, мам,  Алина так и не смогла подходящий вариант дома выбрать. Мне кажется, у неё вообще нет представления о том, каким должен быть дом. А если и есть – с моим не совпадает.

– Бом-бом-бом, – ответили старинные часы ...

И как будто добавили: у каждого в доме должен быть свой жизненный срок, и никто, кроме них – старинных часов, не имеет права его менять. И покуда они бьют, покуда отмеряют свой срок времени всем и каждому – будет в доме всё хорошо.